Часть всадников начала не спеша спускаться, несколько задержались на холме.

– Совещание затеяли, – произнес Прохор.

– Посыльного к Хэнку и Стене, – сжав распятие на груди, быстро заговорил Ильмар. – Нашим тоже передать. Затаиться, ждать оговоренного сигнала.

Прохор подозвал двух стрелков, прошептал указания.

Внизу на площадь выехал «тевтонец», которым, по словам Косты, управлял шпион киевских.

Мирч Сельмур развернулся и побежал вниз по лестнице.

– Калеб, живо за ним. – Ильмар поймал охотника за рукав и добавил шепотом: – Не суйся в машину, пока не позовут. Главное, в фургон Владыки первым влезь, когда бой завяжется. Ключ у него должен быть особый.

Охотник деловито спросил:

– Какой формы, как опознать его?

– Не знаю, не видел. Коробку, шкатулку, медальон… что будет на теле или в отсеке Владыки – все забирай. И ко мне сразу.

– Понял.

Ильмар разжал пальцы. Кровь прилила к лицу. По дороге с холма спускались машины, ехали обозные телеги. Вот и настало время поквитаться, Владыка Гест.

– Я жду, – произнес одними губами атаман.

Но Коста разобрал его слова.

Сжимая распятие на груди, Ильмар погнул острые пластины – между пальцами потекла кровь.

– Жду тебя, Гест.

Дюк покачивался в седле, положив руку на пистоль в кобуре. Рядом ехал Копыто. Впереди рысил дозор из пяти всадников. Фары «тевтонца», ползущего за отрядом, хорошо освещали дорогу.

До вершины холма оставалось всего ничего, когда Копыто нервно произнес:

– Надо было на равнине лагерем стать.

– Ты в который раз это говоришь? – раздраженно откликнулся переговорщик Ордена.

Копыто тяжело вздохнул:

– Дюк, ты сам видел те следы на равнине…

– Видел.

– Перед нами караван крупный в долину прошел. И…

– Ну и что? – перебил Дюк Абен.

– Ты ж сам говорил, что видел отблеск бинокля на холме перед грозой. Стало быть, на нас кто-то пялился, – продолжал Копыто.

– Ну и что?

– А то, – башмачник зло сплюнул, – что караван тот, может, и не караван вовсе. Откуда ж они знали, что мост через Разлом развалило?

– Да кто они?! – крикнул переговорщик.

Оба всадника перед ними одновременно оглянулись.

Копыто мотнул головой, подъехал ближе и заговорил уже тише:

– Давай спокойно разберемся.

Дюк кивнул.

– Владыка Ордена ранен… – начал Копыто.

– И потому мы торопимся к перепутью, от него до Свири рукой подать.

– Да, в монастырь. И чем же семеро отшельников нам помогут?

– Там каждый лечить умеет. Они вмиг Владыку на ноги поставят.

– Туда долго ехать. Легче назад, в Москву, вернуться.

– Воля Владыки – закон, – отрезал Дюк. – В Москве слишком опасно.

Они выехали на вершину холма. «Тевтонец» сзади остановился, тихо тарахтя на холостом ходу. Переговорщик, совсем понизив голос, произнес:

– Предатель в Храме, потому Владыка назад не пожелал вернуться.

Башмачник хотел что-то сказать, но смолчал. Раздались шаги, к ним подбежал запыхавшийся жрец из личной охраны Владыки, глянул недоверчиво на Копыто.

– Говори, – велел Дюк.

– Брат Рут снова по радио сообщение прислал. Ждет внизу, на площади. Как спустимся, фарами мигнет.

– Как Владыка?

– Совсем плох, в сознание не приходит.

– Что еще?

– Босх Рута спрашивал: не встречал ли он кого на дороге? Брат ответил, что к вечеру из долины караван Лиги фермеров выехал. Видно, грозу, как и мы, пережидали.

– Последние слова твои домыслы? – уточнил Дюк.

– Нет. Так Босх велел передать.

– Беги назад. – Переговорщик повернулся к башмачнику: – Всё слышал?

Копыто кивнул, махнул дозорным. Всадники поскакали к подножию холма. Дюк с Копытом направили коней следом, рыкнув мотором, за ними покатился «тевтонец».

На круглой площади в центре города показалась машина Рута. Толстый луч прожектора мазнул по мостовой, переполз на статую. Машина подъехала к высокому дому и встала под стеной, помигала фарами.

Когда спустились в город, Дюку стало не по себе. Он не боялся темноты, строений с оплывшими стенами вокруг. Дорогу хорошо освещали фары машин, едущих за спиной, в кузове «тевтонца» стоит пушка, у канониров приказ стрелять во все, что посчитают опасным; в фургоне Владыки хорошо вооруженные жрецы, в обозе полсотни людей, готовых в любой момент вступить в бой… Давящее чувство, заставившее переговорщика сгорбиться в седле, ничем нельзя было объяснить. Вспотевшей рукой Дюк вытащил из кобуры «контендер», взвел курок – и понял, что его гнетет: застывший дух города был напитан опасностью.

Они выехали на площадь. Копыто отправил нескольких всадников к «тевтонцу». Дюк заторможенно поднял руку, нехотя обернувшись, убедился, что караван остановился. Фургон Владыки застыл на дороге между длинными двухэтажными коробками. Может, стоило послушать Копыто, встать ночью лагерем на равнине?

Одновременно с этой запоздалой мыслью долетело далекое эхо выстрела. На «тевтонце» Рута разом погасли все фары, и громыхнул пулемет.

На щеку Вику брызнула кровь. Стод, сидящий за Петром, вскрикнул, завалился вбок. Гест с Виком не успели подхватить раненого: мотоцикл вильнул за валун на обочине, Стод взмахнул руками и слетел с сиденья.

В долине загремел пулемет. Спустя миг ему начали вторить ружья, жахнула пушка «тевтонца» в караване…

Петр не удержал руль, коляска врезалась в камень. Вика с Гестом бросило на передний поручень. С дороги хлопнули подряд несколько выстрелов, пули чиркнули о валун, одна пробила переднее колесо.

Опершись на плечо Вика, Гест выбрался из коляски, в тусклом свете звезд блеснул клинок.

– Помоги Петру! – крикнул Владыка и скрылся за камнем.

Вик встал на сиденье. Жрец лежал грудью на бензобаке, безвольно свесив кисти через руль.

Когда Вик нагнулся и перекинул его руку себе на плечо, Петр прохрипел:

– Брось меня. Владыку не отпускай. – Он резко выпрямился на сиденье, качнулся и оттолкнул послушника. – За ним!

Вик выхватил меч, спрыгнул на землю и обежал валун.

Луна сползла за холмы, внизу в городе гремели выстрелы, мелькали десятки ярких вспышек в окнах домов, стоявших по краям круглой площади. Куда побежал Гест? Вик крутил головой, напрягая зрение и слух. Какофония боя в долине мешала сосредоточиться. В сознании занозой засела мысль о том, что за