представленной разномастными боевыми машинами, которые только сумели наскрести отовсюду в безнадежной попытке выполнить задание и удержан» рвущегося вперед и вперед противника.

Противостояния между танками носили фрагментарный характер. В Италии единственный недоукомплектованный танковый корпус, который, действуя на исключительно хорошо подходящей для обороны местности, около двух лет сдерживал впятеро превосходившие его силы, потонул в потоках вражеской бронетехники, которыми смывало его и несло в направлении Австрии, пока немецкие войска не капитулировали в апреле. Войска союзников, впервые форсировав Рейн по неожиданно захваченному ими 7 марта мосту в Ремагене, вышли на правый берег великой реки на более широком фронте, начиная с 22 марта, чтобы развивать наступление при лишь слабом противодействии неприятеля. То гам, то тут ждали их засады, устроенные одним или несколькими танками или противотанковыми САУ. однако редко – почти никогда – нечто похожее на контратаку, пусть п на местном уровне, не нарушало планов союзников. Вполне уместным стало бы сравнение обстановки, сложившейся у немцев п их противников применительно к танкам весной 1945 г., с ситуацией 1918 г. Соревнования танк против танка лишь изредка протекали на уровне более массовом, чем под Виллер-Бретонне, пусть техника, которая участвовала в этих поединках, отличалась несравнимо большей мощностью. Итог всегда бывал предопределен вступлением в действие согласованных союзных сил всех родов войск, где особенно важный вклад вносила могучая и вездесущая авиация, устремлявшаяся вперед непреодолимым девятым валом, чтобы расчищать путь сухопутным войскам. В обороне Германии ее танки служили наступающим не препятствием, а скорее помехой, хотя порой и весьма досадной. Проиллюстрируем это двумя примерами.

Бой под Кюстрином 22 марта разгорелся, когда танковая дивизия из 27 «Пантер» и 28 «Тигров» (последняя крупная танковая часть, оставшаяся у Германии) преградила путь по Берлинскому шоссе привычно крупным соединениям русских танков и пехоты. Превосходно действуя с заранее подготовленных огневых позиций, немцы быстро уничтожали приближавшегося противника. Русской пехоте пришлось залечь, а танкам откатиться, чтобы двинуться в бой новой приливной волной, которая – накатив с фланга при действенной поддержке артиллерии, – позволила захватить село, прикрывавшее немецкий командный пункт и резервную роту «Тигров». В замешательстве немцы отступили под дымовой завесой, но успели собратья как раз к тому моменту, когда русские показались из села. Словно бы высвеченные на фоне дыма, русские танки превратились в превосходные мишени на короткой дистанции и были принуждены покинуть поле, оставив 60 выведенных из строя или горящих Т-34, сумев уничтожить лишь незначительное число немецких машин.

Бой за последний мост в Вене разыгрался 12 апреля, когда одна «Пантера» и пять PzKpfw IV из 2-й танковой дивизии СС удерживали береговой плацдарм на южном берегу для того, чтобы выиграть время и позволить товарищам на северном берегу подготовить оборону. «Пантерой» командовал лейтенант Арно Гизен, имевший на счету 97 уничтоженных танков – под Курском, в Нормандии, в Арденнах и в Венгрии. «Пантеру» Гизена отправили через мост ночью, чтобы усилить оборонявшихся на плацдарме и привезти им гак необходимые боеприпасы. Среди пылающих развалин разгорелось отчаянное сражение, в котором главенствовали русские ИС-2 и Т-34, бросавшиеся к мосту на широком фронте через прилегавший к реке парк. Но русская пехота, действуя скрытно в ночной темноте, тоже сыграла немалую роль в истреблении вражеской бронетехники. уничтожив ни много ни мало четыре PzKpfw IV. Многие Т-34 были выведены из строя огнем прямой наводкой в попытках ворваться на мост. Их темные корпуса и башни блокировали подступы. В какой-то момент Гизен выбрался из танка и с панцерфаустом устремился на русские танки, которые не могла уничтожить его «Пантера». К концу дня он записал себе в актив еще 14 побед, а вечером и ночью находился среди тех, кто прикрывал отступление через мост, прежде чем тот был взорван. Гизен ушел на ту сторону одним из последних.

ПОСЛЕ ОКОНЧАНИЯ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ все страны-победительницы, кроме Советского Союза, приступили к широкой программе утилизации танковых парков, СССР же продолжал строить танки в больших количествах, сохраняя при этом и имевшиеся ранее. Помимо политической важности подобных тенденций, в основе которых лежал рост взаимного недоверия между вчерашними союзниками по антигитлеровской коалиции и страх перед возобновлением военных действий, возникла и окрепла новая стратегическая и тактическая угроза. И хотя не переводились те, кто считал танки вышедшими из моды, особенно при наличии у пехоты мощных гранатометов и ракет с кумулятивными боеголовками, совершенно очевидным становился тот факт, что в мире имеется некий центр, в котором сосредоточены сильнейшие танковые силы, способные грозить бронированным кулаком не только Западной Европе, но также и странам в других уголках мира, поскольку Советы стали экспортировать устаревшие, но все еще эффективные Т-34/85 и тяжелые танки так называемым неприсоединившимся странам, а также своим сателлитам и союзникам. Военный баланс неизбежно нарушался. По прошествии нескольких лет после окончания Второй мировой в западных некоммунистических странах назрела потребность в перевооружении и воссоздании танковых флотов, способных противопоставить себя массам танков, готовым в любой момент хлынуть в Европу с востока. В тот период родились танковые войска – причем войска немалой силы – многих стран коммунистической и некоммунистической ориентации: в Китае, в Северной Корее, в Восточной Европе и во вновь созданных государствах, таких как Израиль, Египет, Сирия, Индия и Пакистан.