— Что случилось? — с трудом выговорила она, ожидая, что он позовет ее на помощь и попросит утихомирить разбушевавшихся внуков.
— Мальчики спят как сурки. — Он пожал плечами.
Невероятно! Люк и Джон почти никогда не засыпали без скандала. Можно сказать, драка стала их вечерним ритуалом. Элиза поняла, что снова хмурится.
Маверик скривил губы в улыбке:
— Я прочел им главу, Джон потребовал еще одну.
Она кивнула. Все как обычно.
— Малыш настоящий артист, — продолжал Маверик.
Элиза натужно улыбнулась.
— Ты бы слышала, как он меня упрашивал: «Дедушка, прошу тебя, умоляю!»
— И ты уступил?
— Да… они пообещали, что потом сразу же уснут, — и действительно уснули!
— Тебе крупно повезло.
На секунду она совершенно забылась и улыбнулась, но сразу же опомнилась, решительно вскинула подбородок и посмотрела бывшему мужу прямо в глаза.
— Ты что-то хотел?
Маверик замялся, и она поняла, что он подавляет усмешку. Он всегда видел ее насквозь.
— Хотел пожелать тебе спокойной ночи и сказать, как я рад снова видеть тебя.
Элизе захотелось закричать. Ну почему, почему мужчина, с которым она развелась тридцать семь лет назад, все еще обладает властью над ней? Она ненавидела себя за слабость. Почему ей никак не удается забыть, как сильно она его любила?
— Сп-пасибо, — выдавила она, заикаясь.
К ее изумлению, Маверик нежно погладил ее по щеке и пристально посмотрел на нее ярко-голубыми глазами.
У Элизы подогнулись колени; ей показалось, она сейчас упадет. Рот у нее приоткрылся.
— Ты по-прежнему самая красивая женщина на свете!
Сердце глухо забилось в груди. Элиза шагнула назад, отстраняясь от него. Еще немного, и она за себя не ручается…
— Спокойной ночи, — прошептала она и, набравшись сил, закрыла дверь. Правильно говорят: старая любовь не умирает. Она напомнила себе, что ничего не изменилось. Маверик все тот же азартный игрок, за которого она когда-то вышла замуж. Нельзя расслабляться ни на минуту! И даже ни на секунду!
Глава 12
БЕТАНИ ХЭМЛИН
Целую неделю после разговора с Грантом Бетани кипела от злости. По ночам она долго ворочалась без сна. Паршивый эгоист! Не желает потратить триста долларов на сына! Бетани отлично понимала, в чем дело, хотя Грант ни о чем не говорил открыто.
Он мстит сыну. Когда Грант ушел из дома и переехал к Тиффани, Эндрю, которому тогда исполнилось шестнадцать лет, решительно встал на сторону матери, а отцу высказал все, что он о нем думал. Грант не оценил искренность сына, и с тех пор отношения между ними натянутые.
— Мам, как ты? — спросила Энни, заходя на кухню.
— Отлично, — отрезала Бетани, но тут же улыбнулась, словно извиняясь. — Не сердись, я просто задумалась…
Энни уселась за стол рядом с матерью. Бетани держала в руках чашку с чаем.
— О ком задумалась — о папе?
Бетани не собиралась отрицать очевидное:
— Да, в последнее время я часто думаю о нем.
— Я тоже, — призналась Энни. — Поверить не могу, что он до сих пор с этой… своей…
Энни никогда не называла Тиффани по имени. Только «она» или «эта стерва». Отношения дочери с отцом в последнее время обострились. Энни всегда была любимицей отца и сама обожала его, но уход Гранта из семьи оскорбил ее в лучших чувствах. Ей показалось, что отец ее предал. Она не знала, как теперь вести себя с ним. Грант совсем не стремился к общению — наверное, ждал, что Энни сама проявит инициативу. Время от времени она ему звонила. При этом девочка от всей души ненавидела Тиффани, которую винила в том, что отец ушел из семьи. Бетани с тяжелым сердцем реагировала на гнев дочери, особенно после того, как прочитала ее дневник. Что делать, она тоже не знала. Она лишь надеялась, что постепенно гнев дочери пройдет.
В такие минуты, как сейчас, ей очень не хватало собственной матери. Марта Гибсон скоропостижно умерла от аневризмы в тот год, когда родилась Энни. После смерти жены отец Бетани сдал и физически, и психически. Он переехал в Аризону, в поселок для пенсионеров, и не стремился поддерживать отношения с дочерью.
— По-моему, они женятся, — едва слышно прошептала Энни.
— Правда?
Бетани старалась не выдать заинтересованности, но у нее закружилась голова. Если уж кто-то из близких и в курсе матримониальных планов Гранта, то только ее дочь. Пусть он нечасто беседует с Энни, но все-таки чаще, чем с Эндрю или с ней. Женятся! Вот почему бывший муж вдруг стал таким скрягой. Бетани готова была поспорить на то немногое, что осталось у нее на счете, что сейчас он покупает Тиффани кольцо с огромным бриллиантом и думает, где они проведут медовый месяц. Да, у Тиффани, в отличие от самой Бетани, будет медовый месяц… Грант и Бетани поженились, когда учились в колледже; денег хватило только на свадебную ночь в трехзвездочном отеле на побережье Орегона. Утром в понедельник оба вернулись к занятиям.
— Мама, как я ее ненавижу! Знаю, ты считаешь, что так нельзя, но я ничего не могу с собой поделать. Если бы не она, папа сейчас был бы с нами, как раньше… — Голос у Энни дрогнул.
— Да, — прошептала Бетани.
Ее саму душил гнев, но она понимала, что дело не в ней. Если бы не подвернулась Тиффани, наверняка нашлась бы другая. Догадка пусть и слабо, но утешала Бетани во время бракоразводного процесса. Ее адвокат работал над соглашением о разводе, и Бетани с трудом удавалось сосредоточиться, как вдруг ее озарило. Она ни в чем не виновата! Она была образцовой женой и матерью… Она до сих пор хранит Гранту верность и любит его. Ни разу за почти двадцать лет совместной жизни ей и в голову не приходило изменить Гранту. Вся ее жизнь была всецело посвящена семье. Не гневаясь и не жалуясь, она готовила мужу еду, наводила порядок в доме и воспитывала детей. А еще принимала у себя коллег и друзей мужа — о ее званых ужинах ходили легенды.
Особенно друзья любили приходить к ним в гости на Рождество, на вечер Суперкубка и на Четвертое июля. Гранту тоже нравилось играть роль радушного хозяина. И не важно, что всю работу делала Бетани. Они держались заодно.
Нет, она не виновата в том, что их жизнь пошла наперекосяк; она ни в чем не виновата! Сидя в тот день в кабинете адвоката, Бетани впервые прозрела и увидела поступки Гранта в их истинном свете. Обвиняя ее, Грант лишь оправдывал свою неверность, то, что он оказался плохим мужем и отцом. Видимо, ему хотелось избавиться от груза вины, мучившего его. На какое-то время Бетани поддалась ему; ей казалось, что семейная жизнь рухнула по ее вине. Грант пытался уверить ее в том, что она настолько погрязла в детях, что забросила его. Он говорил неправду, и Бетани больше не желала мириться с собственным жестоким внутренним голосом, который как будто перекликался с голосом Гранта…
— Мама, мама! — Энни потрясла ее за плечо. — Ты меня не слушаешь!
— Ох, извини.
