обратно через сугробы. Ли в своем ослабленном эмоциональном состоянии не могла не терзаться из-за столь явного проявления собственной неблагодарности или игнорировать его реакцию.

— Я… пожалуйста, простите, — всхлипнула она.

— За что? — сухо осведомился он. — За то, что прочли обо мне в газетах? Или за то, что поверили прочитанному?

Ли подняла голову и нахмурилась. Что-то тревожило ее, не давало покоя.

— За все, — рассеянно бросила она.

— В какое время лучше всего приехать?

— Все равно. Я буду дома весь день, если только не получу известий о Логане.

Повесив трубку, она долго смотрела на телефон, пытаясь понять причину беспокойства. Что-то насчет голоса… Голоса без лица… Мужской голос, поначалу приятный, но ассоциирующийся с какой-то неловкостью… а позже и с опасностью.

«Прошу прощения, вы уронили…»

Ли затрясло при воспоминании о человеке с пакетом от «Сакса». Нет, это не Валенте. Это не мог быть Валенте. Что за безумная мысль: верное доказательство того, что она балансирует на грани физического и умственного перенапряжения.

Она решила перезвонить Джейсону и, к своему удивлению, немного повеселела под напором знакомой напористой энергии и искреннего сочувствия.

— Можешь твердить, что ты в полном порядке, — объявил он в конце разговора, — но я хочу заглянуть в твои глаза, дорогая. Во сколько я могу завтра прийти?

— Джейсон, сейчас я не слишком хорошая собеседница.

— Зато я неизменно хороший собеседник. И собираюсь разделить с тобой компанию. Скажем, в полдень?

Ли, смирившись с тем, что он все равно появится на пороге, хочет она того или нет, неожиданно осознала, как будет рада видеть его. Она умирала от одиночества и тоски.

— В полдень так в полдень, — согласилась она.

Восемнадцатый полицейский участок располагался в самом шикарном месте Нью-Йорка, на Восточной Семьдесят второй улице Верхнего Ист-Сайда. Ни один из всех двадцати трех участков Манхэттена не имел столь престижного адреса.

Начальство, пытаясь приложить все усилия, чтобы строение не выглядело бедным родственником по сравнению с его роскошными собратьями, велело установить массивные резные двери, охраняемые по бокам древними газовыми фонарями. Внутри, однако, здание имело столь же непривлекательный вид, как и любой участок нью-йоркского департамента полиции. Те же неуютные клетушки, те же теснота и непрерывный гомон.

Когда в субботний полдень Сэм примчалась в участок, Шредер уже ждал возле кабинета капитана Холланда. Детектив выглядел усталым, растрепанным и мрачным.

— Черт возьми, — промямлил он, зевая, — я надеялся получить пару отгулов, пока следственная бригада работает в хижине. До чего же хорошо было выспаться в своей постели! Когда Холланд позвонил тебе и велел приехать?

— Что-то около восьми.

— Этот человек никогда не спит, — пожаловался Шредер. — Он всегда здесь. Живет своей работой.

По мнению Сэм, Том Холланд, вероятнее всего, живет своей будущей работой. Все знали, что скоро откроется вакансия помощника комиссара. Мало того, ходили слухи, что Томас Холланд — первый кандидат на должность.

— В понедельник на работу возвращается Стив Уомэк, — добавил Шредер с новым зевком. — Говорит, что плечо совсем зажило после операции, а еще одного дня дома он не вынесет.

Новость о возвращении постоянного напарника Шредера означала, что Сэм прикрепят к кому-то другому, и сердце ее упало при мысли о том, как теперь ее отстранят от дела Мэннинга.

— Наверное, поэтому меня и вызвали, — сказала она вслух. — Капитан Холланд потребует устного отчета от нас обоих, а потом переведет меня.

— Тебе лучше сделать счастливое лицо, Литлтон, — ухмыльнулся Шредер, — иначе сложится впечатление, что ты будешь тосковать по мне.

Сэм не подтвердила и не опровергла это нахальное заявление.

— Мне будет не хватать дела Мэннинга, — объяснила она, — если предположить, что таковое существует.

Дверь кабинета внезапно распахнулась, и капитан жестом пригласил их войти.

— Спасибо, что приехали в свой выходной, — кивнул он, закрывая за ними дверь. — Мне нужно подписать пару бумажек, а потом мы поговорим.

Он показал на стоявшие перед письменным столом стулья, сел сам и взял ручку.

Как капитан участка, Холланд пользовался правом занимать кабинет в самом конце длинного коридора, чуть в стороне от общего хаоса и немного просторнее, чем остальные клетушки, забившие все четыре этажа старого здания. Кроме того, здесь имелись такие трогательные, почти домашние штрихи, как антикварные кожаные книжные закладки на его столе или древний глобус, стоявший в углу у окна на затейливой медной подставке. И хотя вещи не имели высокой рыночной стоимости, все же придавали кабинету некую неуловимую элегантность, ценимую по достоинству теми немногими посетителями, которые разбирались в подобных вещах и имели достаточно вкуса, чтобы распознать их достоинства, и совершенно не замечаемую всеми остальными. Совсем как подчеркнуто скромные, но дорогие костюмы самого Томаса Холланда, чей кабинет носил явный отпечаток индивидуальности хозяина.

Как и его дяди и дед, сам Холланд выбрал своей профессией охрану закона, только в отличие от них получил степень магистра, трастовый фонд и ощутимую надежду стать следующим комиссаром полиции. В свои сорок один год он имел не только репутацию прекрасного полицейского и идеального администратора, но обладал еще и утонченно-красивой внешностью и хорошими манерами, необходимыми мэру Эдельману для создания нового, более рафинированного имиджа нью-йоркского департамента полиции.

Холланд подписал последний документ, отложил ручку и взглянул на Шредера.

— Похоже, в деле Мэннинга имеются сдвиги, — объявил он с некоторым раздражением, заставившим Сэм подумать, что подобные сдвиги вряд ли пришлись ему по душе. — Комиссар Труманти хочет поручить расследование команде из четырех детективов и сам выбрал старшего. Вы и Уомэк будете в его подчинении.

— Кто старший? — коротко спросил Шредер.

— Его зовут Маккорд. Труманти желал передать дело в главное управление, но это наша территория, и результаты могут оказаться настоящей бомбой. Я убедил Труманти, что здесь мы сумеем легче контролировать всякую возможность утечки. Федералам так ни разу и не удалось прижать Валенте. Все обвинения рассыпались как карточные домики, но нам просто необходимо скрутить этого ублюдка. Благодаря прессе федералы уже знают, что он замешан в этом деле, и ищут любую щель, чтобы пролезть к нам и принять участие в расследовании, но этому не бывать. Единственное, в чем мы с Труманти полностью согласны, — все следственные мероприятия должны держаться в секрете, пока мы не узнаем точно, какова роль Валенте. Никто, подчеркиваю, никто, не должен и словом обмолвиться прессе или кому-то еще не занятому непосредственно в расследовании. Ясно?

Сэм кивнула.

— Абсолютно, — объявил Шредер.

— Если что понадобится, только попросите и все получите: лишнее время, дополнительные силы, ордера на арест и обыск, все, что угодно. Если чего-то не добудем сами, обратимся в офис окружного прокурора.

Он встал, давая понять, что совещание закончено.

— Маккорд на время расследования займет пустующий кабинет лейтенанта Унгера. Он сейчас там и хочет встретиться с вами в двенадцать сорок пять. Сэм, я рекомендовал мистеру Маккорду взять вас четвертым членом команды. Только ваша интуиция натолкнула нас на мысль, что тут что-то нечисто, и если