наладил его.

– Я подумал, что они могли бы понравиться Шорти, – робко сказал Бобби Ли.

– Шорти теперь живет у Джейси, – сообщил ему Дуэйн.

– Черт! Все у нее! – взорвался Бобби Ли. – Мы все здесь умрем с голоду, если не отыщется человек, который умеет управляться с этой проклятой плитой.

– Я смогу с ней справиться, – вызвался Дики. – Садитесь, а я быстро приготовлю вам завтрак.

Бобби Ли долго копался в холодильнике, вынул малиновое фруктовое мороженое на палочке, и пока Дики готовил яичницу с ветчиной, принялся лизать стаканчик с недовольной миной на лице.

На шкафу Дуэйн обнаружил записку, в которой Карла сообщала, что отправилась к Джейси и они увидятся на репетиции. Ему это показалось странным: не прошло и двух дней, как вся его семья, включая прислугу и собаку, перебралась в Лос Долорес. Он перестал беспокоиться. Может, оно и к лучшему. Однако все произошло так неожиданно…

Убитый горем Бобби Ли вскоре уже уплетал плотный завтрак. Наевшись, он сообщил отцу с сыном:

– Нелли решила научиться стряпать, чтобы стать шеф-поваром в ресторане.

Такое известие тоже явилось неожиданностью. Нелли редко бралась за приготовление еды, но когда делала это, то не могла приготовить самой простой каши.

– Миссис д'Олонне нравится учить людей готовить, – сказал Дики.

– Остается надеяться, что она научит Каролин, – предположил Бобби Ли. – Даже у свиньи будет несварение желудка, если она слишком долго будет есть ее стряпню, а я ее ем уже в течение двенадцати лет.

– С чего это ты решил, что Нелли непременно убежит с тобой? – спросил Дуэйн.

– Это была моя самая заветная мечта, – признался Бобби Ли, глядя на них покрасневшими глазами.

– Не смей плакать, не смей плакать! – встревожился Дуэйн.

– Почему нет? Моя жизнь разбита.

Однако, вместо того чтобы заплакать, он принялся уплетать вторую порцию мороженого.

– Если маленький Майк вернется и обнаружит, что съедено его мороженое, я не знаю, что мы с тобой сделаем, – заметил Дуэйн.

Дики вышел из комнаты и через минуту вернулся с двумя пистолетами: «магнум» 357-го калибра и автоматическим 22-го калибра. Он сел за стол и принялся заряжать их.

– Чего ты их притащил? На нас собираются напасть торговцы наркотиками? – забеспокоился Бобби Ли.

– Нет. Но в любую минуту сюда может пожаловать Билли Энн, – ответил Дики. – Я должен приготовиться к ее приходу.

– Если она так запугала тебя, то зачем тогда было жениться на ней? – спросил Дуэйн.

– Меня одолела скука, – ответил его сын. – Здесь можно умереть от тоски. Половина населения Талиа, вероятно, поступает так, чтобы избавиться от скуки.

– Или им невтерпеж, – вставил Бобби Ли.

– Когда мне муторно на душе, я покупаю двухэтажные собачьи будки, – заметил Дуэйн.

На это никто не нашелся что ответить. Дики принялся медленно вращать барабан «магнума», а Бобби Ли со страхом следил за тем, что тот делает.

– Если он случайно выстрелит, то в ком-то останется большая дырка, – сказал он.

Заметив микроскопическую зеленую крошку на своей тарелке, он подцепил ее вилкой и с опаской спросил:

– Что ты подложил в яичницу? Какой-то странный запах. Вкусно, но непонятно…

– Просто трава, – ответил Дики.

– Трава! – испугался Бобби Ли. – С чего бы это ты стал подкладывать мне в еду траву? Я люблю обычную нормальную глазунью.

– Мне показалось, что тебе понравилось, – ухмыльнулся Дики. – Уплетал за милую душу.

– Все равно я не люблю продукты из других штатов, – упорствовал Бобби Ли. – Я люблю простую техасскую еду.

– Трава растет и в Техасе, – напомнил ему Дики.

– Что-то поблизости я не заметил никакой травы, – проговорил Бобби Ли чуть ли не с паническим страхом и, тяжело вздохнув, продолжал: – Мне снятся кошмары, когда я поем что-то не из Техаса. Сегодня вечером они будут непременно. Вы, торговцы зельем, все на одно лицо. Вам наплевать, что попадет людям в пищу.

– Успокойся. Тебе ничего не грозит.

– Будет лучше, если ты примешься за работу, – поддержал сына Дуэйн. – Когда вкалываешь весь день напролет, так выматываешься, что потом не видишь снов. Ни плохих, ни хороших.

Он взглянул на Дики, который выглядел очень молодо. Парень настолько успешно создавал себе имидж настоящего мужчины, что ввел в заблуждение даже родного отца. Сидя на кухонном столе, он казался милым, даже робким подростком.