Так же решительно она разделила ковбоев на две части: группу собственно ковбоев и группу индейцев. Одна группа рабочих во главе с Бобби Ли призвана была изображать мексиканцев, а другая, ведомая Эдди Белтом, представляла героических защитников Аламо.

Те, кто был постарше, были отправлены в тень, чтобы они попрактиковались в изображении американских колонистов, передвигающихся в крытых повозках. Старшим здесь был назначен Дж. Дж. Роули, который не пришел в восторг от того, что ему приходится выслушивать приказания от Дженни Марлоу, заблудшей овцы его собственного стада.

– Как мы можем изображать колонистов, когда нет ни одной повозки? – возмущенно спросил он.

– О, Дж. Дж., используйте пикап или представьте себе, что вы разжигаете костер, ищете источник воды… придумайте сами, что хотите, – ответила Дженни.

– Дуэйн, ты играешь Адама? – спросила Карла. Дуэйн в конце концов поддался на долгие уговоры Дженни и согласился изображать Адама, но теперь засомневался в правильности выбора.

– Навряд ли.

– Что так? – спросила Джейси.

Дуэйн не знал, что сказать. Просто ему не хотелось играть эту роль.

– Я буду глупо выглядеть в плавках, – наконец ответил он.

– Кто тебе сказал, что ты должен быть в плавках? – спросила Джейси. – У Адама был только фиговый листок.

– Плавки – самое малое, что мне разрешили иметь, – пожаловался Дуэйн.

– Его больше привлекает купальный халат, – вставила Карла. – Он такой стеснительный, что даже раздевается за дверью.

– В свое время он не был таким, – со смехом сказала Джейси.

– Ты знавала его в лучшие времена, – улыбнулась Карла.

Дуэйну стало не по себе. Он понимал, что женщины просто подшучивают над ним. Обычно он ничего не имел против подшучивания, но когда этим занимались одновременно Карла и Джейси, дело приобретало иной оборот. И хотя на них были темные очки, он готов поклясться, что они внимательно наблюдают за его реакцией. Эти женщины оставались для него загадкой. Большой загадкой. Находясь между ними, невозможно оставаться спокойным. Слишком много воспоминаний накатывалось на него, когда обе находились рядом с ним.

Между тем Дженни Марлоу с мегафоном наперевес бросилась к «первым колонистам».

– Сюда! Сюда! – заорала она. – Вы родились в Миссури и Кентукки. Вы не могли двигаться с запада.

Бобби Ли подошел, еле волоча ноги, и присел на корточки в тени своего сомбреро.

– Отправляйся туда, где тебе полагается быть. – Ты – Санта Анна, – сказала ему Карла.

– Там, где мне полагается быть, слишком жарко.

– Джейси, это генерал Санта Анна, – сказал Дуэйн.

– Привет, генерал, – поздоровалась Джейси. – Ты – душка.

Похвала заметно ободрила Бобби Ли, и он заявил:

– Я не хотел быть Санта Анной. От этого уже пострадал мой имидж. Я хотел быть Дэниэлом Буном.

Бросив завистливый взгляд в сторону Дики, который продолжал флиртовать с женами ковбоев, он заметил:

– Хотел бы я быть таким счастливчиком, как Дики. Этому парню все сходит с рук, а мне ничего и никогда.

– Будь ты таким же счастливым, как Дики, бабы тебя затрахали бы до смерти, – выдала ему Карла.

В этот день наблюдалось полнолуние. Луна поднялась на востоке, где слонявшиеся без дела «первые колонисты» принялись делать вид, что разводят костер. Луна из оранжевой превратилась в золотистую и, наконец, приобрела белый цвет. Дуэйн, припомнивший, что никогда прежде не показывал луну Барбет, направил вверх свой палец, и малышка как завороженная уставилась на небесное светило, лежа у Дуэйна на коленях.

Репетицию открыл Уиллис Рей, первый ученик школы, который продемонстрировал световые эффекты, призванные изображать сотворение мира. На темном небе разноцветной радугой вспыхнули и заиграли огни, превратив стадион в огромную дискотеку.

Затем последовала быстрая репетиция с мизансценами и проговариванием текста ролей. Дуэйн нехотя поднялся, когда Дженни объявила номер с участием Адама и Евы. Роль была ему явно не по душе, но поднимать шум ему не хотелось. Карла с Джейси буквально вытолкнули его на то место, которое Дженни отвела под райский сад.

– О'кей… мы поставим дерево с запретным плодом прямо между вами, – проговорила Дженни. – Когда ты проснешься, Дуэйн, держись за бок, чтобы все поняли – у тебя нет ребра.

– На меня что-то нашло, если я согласился принять участие в этом действе, – проворчал Дуэйн, но Дженни уже бежала к «революционным патриотам».

– Не смей ничего критиковать. Все идет отлично, – сказала ему Джейси. После возвращения из Европы он не видел ее такой красивой и счастливой. Дуэйн даже немного испугался: настолько она была мила. Он давно смирился с тем, что красота ее увядает, с тем, что она уходит в прошлое, оставляя одни воспоминания, но вот, на его глазах, ее красота возвращалась, будя в нем прежние фантазии.

– А помнишь, как меня избрали здесь королевой? – спросила она, беря Дуэйна под руку.