процесс записи — память о том, что я подумал о том, чтобы выпить козина. Единство и борьба противоположенностей. Впрочем здесь главным образом единство. Изучайте положения переработанного марксизма, помогает— посоветовал профессор.

Ташка кивнула так как согласно кивнуть, когда кто-нибудь рядом говорит о пользе изучения марксизма было жестом вежливости.

— В общем я провёл вам минимальную экскурсию по институту— сказал Гальтаго. Ташка подумала: —Значит тот сумасшедший бег по лестницам и коридорам на самом деле экскурсия!

Профессор допил и вернул пустой бокал в зев автоповара, после чего сказал: —В лаборатории, дорогая сотрудница, мы занимаемся тем, что пытаемся обучать информационные зародыши направляя на них информационные потоки различной плотности и насыщенности. Перспективные растим, бесперспективные отбрасываем. Также мы иногда сами собираем зародыши из готовых частей. Этим обычно увлекаются все новички. Уверен, что и тебя не минует сиё увлечение, но только в свободное от основной работы время!

Технологию создания информационных зародышей разработал ещё Рубан. Николай Александрович— пояснил профессор как будто сомневался, что пришедшая проходить практику Ташка не знала имени- отчества самого Рубана.

— Существует множество подходов и методик по сборке информационных зародышей, но гораздо большее значение имеет процесс обучения. Впрочем на эту тему ты услышишь ещё немало споров в институтских стенах. В последние годы в институте кибернетики научились выращивать любую псевдо- интелектуальную систему с заданными свойствами, мыслящую (вернее работающую) в заданных пределах как если бы её не вырастили, а написали программисты. Без сомнения это большой шаг вперёд и многие лаборатории работают над повышением скорости выращивания псевдо-интеллектуальных систем, уменьшении процента брака и над большей точностью соответствия выращенной сущности заранее заданным требованиям. Моя же лаборатория по прежнему находится на острие атаки. Мы пытаемся вырастить что-то, что сумеет пройти рубановский тест на разумность. Искусственный интеллект второго поколения — намеренно созданный людьми. Первое поколение, как ты знаешь, зародилось само собой в процессе усложнения сети и роста вычислительных мощностей.

Профессор многозначительно смотрел на Ташку, а та смотрела на профессора. Посчитав первоначальный инструктаж законченным, Сергей Иванович махнул рукой, обводя деревья в кадках и ряд автоповаров: —Комната отдыха для нашего этажа. А так как Колыванько вместе с сотрудниками сейчас в длительной командировке, а пятая лаборатория пустует уже несколько месяцев, то всё это богатство принадлежит исключительно нам. Есть вопросы или перейдём к знакомству с коллегами?

— Простите, но почему здесь стоят растения?

— А, берёзка— непонятно чему обрадовался профессор: —Старая история. Был в институте один кадр (кстати заведовал пятой лабораторией), пытался выращивать растительные компьютеры. К сожалению никак не смог добиться мало-мальски приемлемого быстродействия. Этот экземпляр остался в наследство из него.

Сергей Иванович похлопал ладонью по белоснежной коре и с любовью сказал: —Не просто дерево, а аналог процессорного модуля какие заливают в стены при строительстве. Только слабее раз в двадцать, а про скорость и говорить нечего. Тот кадр всё мечтал о вычислительных лесах. Чтобы каждая травинка, каждый цветочек являлись вычислительными элементами сверхраспределённой стеи. Системные администраторы превратились бы в садовников. Мечтатель!

Ташка спросила: —Что с ним случилось?

— С мечтателем? Лабораторию расформировали как не приносящую практических результатов и не оправдавшую ожиданий. Сотрудников распихали по другим лабораториям, а бывший заведующий сейчас работает программистом-системщиком где-то в Белгороде. В прошлом году вроде бы стал начальником отдела, письмо прислал — говорит продолжает опыты в частном порядке, но пока безрезультатно. Сложно без оборудования и без помощников. Иногда вредно очень сильно мечтать.

У Ташки неожиданно и со страшной силой зачесался нос. Выгадав момент когда научный руководитель отвернётся, девушка с наслаждением почесалась и с целью отвлечь внимание спросила: — Дуб тоже «растительный компьютер»?

— Нет— неожиданно отозвался профессор — Его Римма принесла сразу в кадке. Сказала: для разнообразия. Больше вопросов нет? Тогда идём в лабораторию.

— Что ещё за Римма? — подумала Ташка и вскоре получила ответ на незаданный вопрос.

— Знакомьтесь— представил профессор: —Наталья, будет у нас для начала практиканткой, а там посмотрим. Тринадцать лет, доминанта-плюс. О её дипломном проекте писали в Самарском городском информационно бюллетене. И, кажется, напишут в областном.

— Римма, младший научный сотрудник. Очень перспективная девушка если бы не одна её слабость— охарактеризованная профессором молодая девушка двадцати — двадцати пяти лет приветливо кивнула и помахала свободной рукой. В другой она держала чашку с чем-то горячим, из чашки исходил пар. На столе перед ней лежали планшет, две шутки очков-мониторов, почему-то многофункциональна отвёртка и надкусанный пирог.

— Виталий— сказал профессор — Старший научный сотрудник. Звёзд с неба не хватает, но до спутников на околоземной орбите вполне может дотянуться. Он же, по совместительству, главная Риммина слабость мешающая развернуться её таланту во всю ширь.

Крупных размеров, напоминающий слегка недокормленного медведя — хозяина сибирской тайги, молодой человек сидел в надвинутых на глазах очках-мониторах и что-то активно печатал держа руки сантиметрах в двадцати над столом. Клавиатура была видна только ему одному и со стороны казалось будто парень играет неслышимую мелодию или распутывает клубок невидимых нитей. Выслушав нелестную характеристику профессора, Виталий, сказал мощным басом: —Что вы меня перед новенькой позорите.

Сергей Иванович погрозил пальцем, словно расшалившимся детям и бросил выходя из лаборатории: —Введите пожалуйста Наташеньку в методологию рабочего процесса. Мне надо с Кириенко поговорить насчёт выделения дополнительных мощностей. Второй день от меня бегает окаянный, но сегодня-то не уйдёт.

Профессор вышел и Ташка осталась с двумя научными сотрудниками. Виталий прекратил печатать, развернулся на вертящемся кресле и деполяризовал очки-монитор. У него оказались добрые синие глаза.

— Здравствуй Наташа— произнесла Рима дожёвывая пирог — Я смотрела код твоего дипломного проекта — просто грандиозно сделано!

— Положим не слишком грандиозно— скептически заметил Виталий: —Ты разрабатывала в идеологии равноправных, конкурирующих модулей, верно? Для сущностей подобных твоему «Тигруши» рекомендуется использовать совместную нитевидно-иерарихическую идеологию разработки…

— Нитевидная архитектура в данном случае не эффективна— твёрдо ответила Ташка: —А иерархия и централизация, даже не строгие, даже очень мягкие, всё равно прошлый век.

— Вот значит как— произнёс Виталий, разглядывая её добрыми, синими глазами— Тогда выбирай рабочее место, видишь сколько их свободных.

Ташка спросила: —Кроме вас в лаборатории никого нет?

— Кроме нас— поправил Виталий — Честно говоря наше направление не самое перспективное и приоритетное в последнее время…

Пройдя мимо заваленных всевозможным хламом столов, Ташка остановилась у расположенного немного в закутке, частично закрытого шкафом, с которого также опасно свешивалось устаревшее, поломанное, частично разобранное и находящееся в процессе частичной починки оборудование. Как и прочие столы, выбранный ею был изрядно захламлён. В ответ на вопросительный Ташкин взгляд Римма пожала плечами: —Сгреби куда-нибудь.

Ташка убиралась, а научные сотрудники с любопытством разглядывали её. Что у них, работы нет? — злилась про себя девушка.

Неожиданно Римма спросила: —Профессор рассказывал тебе о лазерах?

— Каких лазерах? — удивилась Ташка.