— Ко мне сегодня в больнице пристал один парень.

— Какой такой парень?

— Какой парень? — с иронией передразнила она меня. — Да ты же, черт тебя подрал, прекрасно знаешь, какой.

— Молли, о чем ты говоришь?

— О сегодняшнем дне, о больнице. Он сказал, что ты объяснил ему, как найти меня.

От удивления я даже поставил стакан на стол.

— Что?

— Ты разве не говорил с ним?

— Клянусь, что обо всем этом понятия не имею. Так кто-то, говоришь, приставал к тебе?

— Не приставал, я не это хотела сказать. Ну, этот парень, ты знаешь, он сидел около нашего отделения в комнате для посетителей. Я догадалась, что это он послал кого-то из персонала позвать меня. Я его не знаю. Одет он был как-то по-чиновничьи: серый костюм, голубой галстук и все такое прочее.

— Кто он такой?

— Вот в этом-то и дело. Не знаю.

— И ты не…

— Послушай, — резко перебила она, — выслушай меня. Он спросил, не Марта ли я Синклер, дочь Харрисона Синклера. Я ответила: «Да, а в чем дело?» Он попросил меня уделить ему пару минут, ну я и согласилась. — Молли посмотрела на меня — глаза у нее, казалось, были обведены красноватой тенью и воспалились — и продолжала: — Он сказал, что только что разговаривал с тобой, что он был другом моего отца. Поэтому я решила, что он работает в ЦРУ, да и вид у него был такой. Он хотел переговорить со мной минуты две-три, я и сказала: «О'кей».

— Ну и что ему было нужно?

— Он спросил, не знаю ли я что-нибудь о счете, который открыл отец незадолго до смерти. Что- нибудь о коде счета или еще о чем-нибудь. Я даже толком не поняла, о чем он, черт бы его побрал, говорил.

— О чем же?

— Он ведь с тобой не договаривался, не так ли, а? — спросила она и не смогла удержаться от слез. — Бен, все это враки, не может быть такого.

— И ты не узнала, как его зовут?

— Меня как обухом по голове ударило! Я едва могла говорить.

— Ну а как он хотя бы выглядел?

— Такой высокий. Очень светлокожий, почти альбинос. Блондин, волосы даже очень светлые. С виду сильный, но какой-то женственный. Не знаю, может, гермафродит. Он сказал, что выполняет секретное задание Центрального разведуправления, — рассказала она и добавила тихим голосом: — Он сказал, что они там расследуют, как он назвал, слухи о том, не мог ли папа присвоить деньги, и поэтому ему нужно выяснить, не остались ли после папы какие-нибудь бумаги, не говорил ли он мне что-нибудь. Может, оставил коды к счетам. В общем, все, что может быть связано с этим делом.

— А ты сказала ему, чтобы они не совались со своими ослиными мордами, а?

— Я сказала ему, что произошла какая-то ужасная ошибка, спросила, ну ты знаешь, какие у них есть доказательства, и все такое прочее. А парень сказал что-то невразумительное, что они опять будут спрашивать меня, пока же они будут уточнять, что мог отец сообщить мне. А потом он сказал…

Тут ее голос сорвался, и она прикрыла глаза ладонью.

— Ну, давай дальше, Молли.

— Он сказал, что присвоение денег, по всей вероятности, как-то связано с убийством отца. Еще он знал про фотографию… — она опять прикрыла глаза ладонью.

— Он сказал, что из ЦРУ сильно жмут, чтобы все эти домысли и слухи выпустить на свободу, сообщить газетам и телевидению. Я ответила, что они не могут так поступить, все это вранье погубит репутацию отца. А он сказал: «Мы тоже не хотели бы так делать, мисс Синклер, все, что нам нужно, — это ваше содействие».

— Ой, Боже мой, — только и смог я вымолвить.

— Это все имеет какое-то отношение к Корпорации, а, Бен? С тем, что ты там собираешься делать вместе с Алексом Траслоу?

— Да, — наконец решился я. — Да, думаю, что имеет.

На следующий день ни свет ни заря — и в самом деле, должно быть, очень рано, так как Молли еще не вставала, — я продрал глаза, оглядел по привычке комнату и увидел, что на радиочасах со светящимся циферблатом еще нет и шести.

Рядом спала Молли, свернувшись калачиком и подложив ладони под груди. Мне всегда нравилось смотреть, как она спит: по-детски беззащитная, волосы спутаны, макияж стерт. Спит она более глубоко, нежели я. Временами мне кажется, что от сна она получает большее удовольствие, чем от секса. Но и просыпается зато посвежевшей, веселой и бодрой, будто только что вернулась из краткосрочного отпуска, где чудесно отдохнула. Я же отхожу от сна в подавленном состоянии, оцепеневшим и раздраженным.

Я встал с постели и по холодному паркетному полу прошел в уборную, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить ее. Но ее не так-то просто оторвать от сновидений. Затем я вернулся к постели и присел рядом с ней на краешек, склонив голову над ее головой, надеясь «подслушать» что-нибудь из ее грез. Но рассказать, что из этого вышло, вряд ли удалось бы. Ничего связного я не уловил, никаких, даже отдельных, кусочков мыслей не «услышал», как «слышал» их вчера.

Я разобрал только отдельные звуки вроде музыкальных тонов, которые вовсе не походили на речь на каком-либо знакомом мне языке. Впечатление было такое, будто я крутил маховичок настройки радиоприемника в каком-то иностранном государстве. И вдруг послышался довольно отчетливо набор каких-то слов. «Компьютер», разобрал я, затем какое-то слово, похожее на лису, и «монитор» и, наконец, внезапно — «Бен», ну, а потом опять пошли бессмысленные музыкальные звуки.

И тут Молли вдруг проснулась. Почувствовала ли она мое дыхание на своем лице? Медленно открыв широко глаза, она в недоумении уставилась на меня и резко приподнялась.

— Вен, что случилось? — встревоженно спросила она.

— Ничего.

— А сколько сейчас времени? Семь?

— Да всего шесть.

Я немного поколебался в раздумье, а потом все же решился:

— Я хочу поговорить с тобой.

— А я хочу спать, — заныла она и закрыла глаза. — Потом поговорим.

Перекатившись на другую сторону постели, она вцепилась в подушку.

Я слегка коснулся ее плеча:

— Молли, милая моя. Мы должны поговорить.

Не раскрывая глаз, она пробормотала:

— Ну валяй говори.

Я опять коснулся ее плеча, на этот раз она открыла глаза и, спросив: «Что такое?», — медленно поднялась и села на кровати.

Обойдя кругом постель, я подошел к ней, и она подвинулась, освобождая мне место.

— Молли, — начал было я и запнулся.

Как бы сказать ей? Как объяснить такое, чего и сам толком не понимаешь?

— Ну?

— Мол, мне это и в самом деле трудно объяснить. Думаю, тебе лучше сейчас просто послушать. Знаю, что ты даже не поверишь, я бы наверняка и сам не поверил — но пока только выслушай. Хорошо?

Она с подозрением бросила на меня взгляд:

— Это что, имеет какое-то отношение к тому парню в больнице?

— Ну пожалуйста, просто послушай. Видишь ли, тот человек из ЦРУ по-хитрому подъехал ко мне и