Джеймс уперся головой в оконную раму. Наверное, ему следует пойти в комнату Пьера, проверить чернильницы и удовлетворить свое любопытство.

Через несколько минутой, подозрительно оглядываясь по сторонам, уже заходил в комнату французского гостя.

Отметив пустой саквояж Пьера, Джеймс заглянул в чернильницу. Она была пуста. Затем взгляд его упал на кровать, где на подушке лежала записка и красная роза на ней. Развернув записку, Джеймс убедился, что автор использовал гербовую бумагу герцогства.

«Мой дорогой Пьер, – было написано элегантным почерком, очень похожим на почерк его жены, – я получила большое удовольствие от нашей прогулки по саду, и мне хотелось бы еще хоть немного побыть с вами наедине. Пожалуйста, не уезжайте в Лондон, останьтесь в замке еще на несколько дней, потому что я не готова расстаться с вами».

Усевшись на край кровати, Джеймс перечел записку еще раз. Он не хотел верить тому, что видели его глаза, не хотел ощущать ледяной холод, который распространялся по его венам.

Возможно, Пьер завел роман с кем-то из гостивших в замке дам, чей почерк напоминал почерк Софи? Но нет, все гости уезжали, а Пьера просили остаться в замке.

Может быть, это кто-то из слуг? Но откуда у них гербовая бумага?

Внезапная злость закипела в его душе. Джеймсу даже показалось, что он теряет рассудок. Он не мог в это поверить, никак не мог. И что же ему теперь делать?..

В итоге Джеймс обошел весь дом, разыскивая Софи, а когда нашел ее в столовой, где она проверяла расположение приборов, то, не повышая голоса, спросил:

– Могу я отвлечь тебя на несколько минут, дорогая?

– Да, как только закончу с этим, – ответила Софи, продолжая раскладывать приборы.

– Тогда пройдем в мой кабинет, если не возражаешь.

Войдя в кабинет, Джеймс сел за свой огромный стол и жестом предложил Софи сесть напротив. Несколько секунд он молчал, в то время как Софи сидела в кресле, выпрямив спину, сжимая руки на коленях и чувствуя себя так, как будто ее вызвали в учительскую комнату после того, как она списала у подруги экзаменационную работу.

Как странно – она смотрела на мужа и не узнавала. Что же все-таки произошло? Софи терялась в догадках.

Наконец Джеймс достал из нагрудного кармана записку и молча протянул ее Софи через стол.

– Я хотел бы знать, что это значит? – холодным тоном спросил он после паузы.

Читая записку, Софи чувствовала, как кровь с шумом движется в ней от ног к голове, а потом задрожал затылок.

– Где ты это взял?

– На подушке в комнате Пьера Биле.

– Когда?

– Сейчас.

– И почему ты думаешь, что я знаю, в чем тут дело?

– Почерк весьма похож на твой, не правда ли?

То, что несколько минут назад было просто волнением, превратилось в настоящую ярость, но Софи постаралась говорить спокойно.

– Ты думаешь, что это я писала письмо? – спросила она, делая ударение на слове «я».

– Лучше скажи сама.

– Разумеется, нет. Я никогда не написала бы такое письмо другому мужчине.

– Но как я могу быть уверен в этом? Мы знаем друг друга не так долго. Если говорить честно, мы вообще почти ничего не знаем друг о друге.

Как это было ей знакомо! То же самое он говорил в ту ужасную ночь, когда объяснял, что не намерен был любить ее. Тогда он выглядел таким же холодным и бесчувственным, как и сегодня, и таким же был его взгляд, откровенно говоривший о том, что ему совершенно все равно, любит она его или ненавидит.

– Если ты все еще не узнал меня настолько хорошо, чтобы не сомневаться во мне, то знай – я невероятно разочарована! – Софи поднялась, намереваясь уйти.

– Подожди, – Джеймс тоже поднялся, – разговор еще не окончен. Пожалуйста, присядь.

Софи нехотя вернулась к своему стулу, и Джеймс, дождавшись пока она сядет, сел сам.

– Итак, что ты делала в его комнате? Только не говори мне, что проверяла чернильницы...

– Выходит, ты это уже выяснил?

– Мне с самого начала показалось, что ты что-то скрываешь, и я зашел к Пьеру, чтобы избавиться от подозрений. К сожалению, все вышло как раз наоборот.

Софи взяла записку и еще раз прочитала ее.

– Уверяю тебя, я этого не писала. Этой записки не было на подушке, когда я находилась в комнате, иначе я бы заметила ее.