С тех пор Софи заметно изменилась, и он тоже стал другим.

Софи подвинулась на кровати, и Джеймс через голову снял с нее рубашку. Словно зачарованный он смотрел на ее полные красивые груди, ждущие его прикосновений.

Подняв руки, Софи заложила их за голову, и Джеймс замер в предвкушении того, что должно было произойти. Он чувствовал благодарность судьбе за то, что она оказалась действительно преданной ему женой.

– Ты не возражаешь, если я останусь до утра?

– Конечно, нет. Иначе я бы привязала тебя.

Джеймс улыбнулся. Время для разговоров кончилось.

Потребность обладать ею оказалась настолько сильной, что он не мог сопротивляться ей, если бы даже захотел.

Обняв Софи, он прижался губами к ее губам, ощущая биение крови в жилах, а затем прикоснулся языком к ее языку. Постукивая пальцами по ее животу и дразня ее прикосновением языка к соскам, он пытался сопротивляться тем подозрениям, которые вопреки его желанию владели им. Целью его визита к жене было желание доказать себе, что она принадлежит только ему и что так будет всегда.

Но именно это слово – «всегда» – пугало его, потому что это было именно то, чего он старательно избегал всю свою жизнь. Неуправляемая, неконтролируемая страсть.

Прижавшись к Софи, Джеймс почувствовал, что она руками пытается притянуть его еще ближе, настолько, насколько это возможно для двух человеческих существ, а когда он проник в нее, волна тепла и наслаждения окутала не только его тело, но и его душу. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким невероятно уязвимым... и таким счастливым.

Для Софи последующие несколько дней показались самыми чудесными с тех пор, как они с Джеймсом появились в замке Уэнтуорт. Благодаря гостям обеды проходили оживленно и весело, за столом часто раздавался смех. Впервые молодая хозяйка замка без стеснения носила свои шикарные платья из Парижа и роскошные драгоценности. Кроме того, Джеймс был к ней чрезвычайно внимателен, приходил в ее спальню каждую ночь и оставался с ней до утра. Казалось, что все его претензии остались в прошлом, и он окончательно смирился с мыслью о том, что Софи является частью его жизни.

Даже в постели Джеймс вел себя иначе: он часто смеялся и напоминал Софи об их медовом месяце. Еще он говорил с ней о Мартине, о Лили, о том, что собирается изменить управление поместьем.

Правда, Джеймс так ни разу и не сказал Софи, что любит ее. Она также не произносила запретного слова после того, как он возвратился из Лондона, потому что каким-то образом поняла, что он еще не готов к этому. Тем не менее, все изменения, происшедшие в последние дни, вселяли в нее надежду на счастливое будущее, и это придавало Софи уверенности в своих силах.

Для Джеймса охотничий праздник оказался самым лучшим из всех, когда-либо проходивших в замке. Благодаря Софи не все ритуалы соблюдались полностью, и Джеймса это очень устраивало.

Как глоток свежего воздуха, Софи, его герцогиня, сняла напряжение, обычно существовавшее во время приезда гостей. Она пригласила американского аккордеониста, которому сама аккомпанировала на рояле, и они вместе исполняли не совсем приличные песенки.

А еще Софи организовала подвижные игры, которые после нескольких бокалов вина заставляли всех заразительно смеяться. Да и сам Джеймс не мог припомнить, когда еще он был столь же весел, как в эту неделю.

В один из дней мужчины отправились на охоту, и граф Уитби оказался рядом с Джеймсом. До этого оба они избегали бесед друг с другом и разговаривали только тогда, когда это оказывалось совершенно необходимо. Оба понимали, что дружба их подвергалась суровым испытаниям. Последний раз Эдвард высказал возмущение тем, что его друг сделал предложение Софи, и тогда Джеймс, ничего не ответив, просто ушел, а потом постарался выкинуть этот эпизод из памяти, как он обычно поступал со всеми другими неприятностями.

Вскинув руки и прицелившись, Уитби выстрелил, и одна из пролетавших птиц упала на землю.

– Хороший выстрел, – одобрительно сказал Джеймс.

– Не такой впечатляющий, как твои – ведь ты всегда попадаешь в цель.

Почувствовав подвох, Джеймс перезарядил ружье.

– И как теперь живется женатому человеку? – небрежно спросил Эдвард. – Надеюсь, все происходит так, как ты и предполагал?

– И даже лучше. Софи оказалась очень хорошей герцогиней.

Уитби прицелился и выстрелил еще раз.

– Я в этом не сомневался, – опустив ружье, он посмотрел на Джеймса, – она смогла многое изменить, это заметно.

Джеймс кивнул в ответ.

– Но я не могу себе представить, что перемены нравятся твоей матери.

– Ей приходится с этим мириться. – Джеймс почувствовал, что разговор принимает неприятный оборот.

– Софи также изменила некоторые детали праздника. Количество блюд на этой неделе было невообразимым. Суп из креветок – просто объедение. У твоей жены талант в этих делах, и она замечательная хозяйка. – Эдвард перезарядил ружье. – Между прочим, кто этот француз? Он присутствует на всех обедах, но никогда не сидит с нами за сигарами. Он что, знакомый Софи?

– Нет, он гостит у лорда Мэндерлина, – ответил Джеймс. – Снимает у него коттедж.

– Понятно.

Еще одна стая пролетела над ними, и охотники выстрелили одновременно.