Август подходил к концу, и Лондон опустел. Дамы и джентльмены направились в свои загородные дома: каждый знал, что лучше рискнуть быть увиденным за городом в нижнем белье, чем дефилировать разодетыми подушным улицам Лондона в августе.

Конечно, все это справедливо, если вы не готовитесь к свадьбе. В этом случае вы можете устанавливать свои собственные правила и делать все, что вам угодно, кроме появления на улице в нижнем белье.

Наступило двадцать пятое, день свадьбы, и как раз в это утро пришла посылка из Нью-Йорка – свадебный подарок от самой миссис Астор, неофициального матриарха всех американских искательниц женихов, которая до настоящего времени откровенно игнорировала существование семьи Уилсонов. Она прислала оригинальную нитку жемчуга для новой английской герцогини. Мать Софи чуть не заплакала от радости, разворачивая хорошо упакованную драгоценность.

– Теперь, – всхлипывая, говорила Беатрис, – будущее Клары и Адели тоже обеспечено.

Вскоре после этого принесли подарок из Букингемского дворца: это были изумительные позолоченные часы, и Беатрис, не выдержав, расплакалась. Лошади, нанятые для того, чтобы везти свадебный кортеж с невестой в церковь, были серого цвета, что соответствовало многовековой традиции. Улицы заполняли энтузиасты, жаждущие увидеть знаменитую американскую наследницу. С трудом удерживаемая лондонскими констеблями, толпа радостно приветствовала Софи: люди махали руками и бросали ей цветы.

Одной рукой Софи сжимала руку отца, сидя рядом с ним в открытом экипаже, который следовал за другим экипажем, в котором ехали подружки невесты, Клара, Адель и Лили, а другой приветствовала стоявшую на тротуаре толпу.

Когда карета остановилась у церкви Святого Георгия на Хановер-сквер, Софи осторожно, чтобы не помять свадебное платье, вышла из нее и следом за подружками подошла к двери церкви. Услышав звук органа, она взглянула на людей, заполнивших церковь. Гостей собралось больше тысячи с обоих берегов Атлантики.

Одетые в белые платья с розовыми шарфами, подружки под музыку Мендельсона медленно пошли по проходу, и вслед за ними Софи приблизилась к алтарю.

Низким густым басом епископ спросил:

– Кто выдает эту женщину замуж?

– Я выдаю свою дочь, – ответил отец Софи, произнося слова с заметным американским акцентом.

После этого епископ вложил руку невесты в руку жениха, и тут, взглянув на него, Софи окончательно осознала, что выходит замуж за героя своей мечты – красивого, сильного, умного и откровенно увлеченного ею.

Поймав ее взгляд, Джеймс ободряюще улыбнулся ей – в его зеленых глазах видны были теплота и нежность. Все сомнения, мучившие Софи этим утром, улетучились как дым. В этот момент на всем свете для нее существовал только он – элегантный жених, которому предстояло поклясться в вечной любви к ней.

Джеймс искренне надеялся, что не станет таким, каким был его отец.

После того как они произнесли свои клятвы и опустились на колени для того, чтобы получить благословение, епископ начал читать молитву.

И все же невеселые мысли не покидали Джеймса. Что произойдет, когда новизна их совместной жизни померкнет? Им овладела паника, что было совершенно необычно для него. Что, если надежды каждого из них не оправдаются и Софи заведет любовника, как поступила бабушка Джеймса много лет тому назад? Сможет ли он сдержаться и не повести себя так же, как его дед, доведенный ревностью до безумия?

До него донеслись слова епископа: «Да не разрушит человек то, что соединил Господь».

Когда молодые поднялись с колен, герцог, взглянув на свою молодую невесту, подумал, что она держит себя вполне достойно. Без сомнения, Софи рождена, чтобы стать герцогиней. Ее портрет будет висеть в семейной галерее, и никто не сможет сказать, что он нарушает величественную картину аристократических предков семейства Уэнтуортов. В конце концов, эта американка приехала в Лондон специально для того, чтобы стать частью английской аристократии.

И все же невероятное напряжение не покидало его. Джеймс надеялся, что во время медового месяца Софи забеременеет и основная цель брака осуществится. После этого каждый из них сможет жить своей собственной жизнью, исполняя роли герцога и герцогини. Софи по собственному желанию устроит свои комнаты, как поступали все герцогини до нее, а он будет продолжать жить так, как привык и как жил до свадьбы. Во время обеда они смогут вести малозначительные разговоры, и она расскажет ему о своих занятиях, а он ей – о своих.

Надевая кольцо на ее тонкий изящный пальчик, Джеймс пытался убедить себя, что все образуется, и он сумеет не потерять контроль над своими эмоциями.

Новобрачные поднялись в открытый экипаж, которому предстояло отвезти их в лондонский дом герцога, где все уже было готово для торжественного завтрака. Впервые они оказались вдвоем в экипаже в качестве мужа и жены, но внимание окружавших слишком занимало их, так что они даже не смотрели друг на друга. Софи уговаривала себя, что ей следует терпеливо ждать, когда вся эта суматоха закончится и они, наконец, останутся наедине. Пока они находились в церкви, ветер усилился и теперь поднимал ее вуаль, из-за чего расстегнулась застежка, прикреплявшая вуаль к волосам. Софи подняла руку и попыталась поправить вуаль, чем привлекла внимание Джеймса, и он, наконец, посмотрел на нее.

– Дорогая, вы выглядите замечательно, – с удовольствием признал он.

– Благодарю вас, Джеймс. – Софи потупилась.

– Ну, теперь вы уже настоящая герцогиня!

Она улыбнулась:

– Смешно, но я не чувствую никакой разницы.

– Подождите, пока мы окажемся в замке Уэнтуорт. Жизнь там совсем не похожа на здешнюю.