кончить свои счеты с жизнью…

Прайс отдернул руку с монетой. Идиот! Он уселся в кресло-автомат для самоубийц!

Он брел среди автоматов, уже уверенный в том, что не выпросит у них ни глотка воды, ни унции лекарств. Если бы кто-нибудь в этот час рассматривал Пеструю Ярмарку сверху, хотя бы с высоты полицейского геликоптера, ему показалось бы, что по черной бумаге ползет, вспыхивая и затухая, мерцающая искра. Это автоматы-книготорговцы, автоматы-лекари, автоматы-гадалки, автоматы-адвокаты, автоматы, торгующие бумажными однодневными костюмами, наркотиками, контрабандой, и сотни других расторопных Жестяных Джеков зажигали перед Прайсом рекламные огни и тушили их, когда он проходил мимо. Он брел без цели, просто боясь упасть, держась на ногах только затем, чтобы не признаться самому себе — силы оставляют его. Он не чувствовал больше ни жажды, ни боли. Он слился с ними и весь был одной жаждой и болью.

Когда дорогу преградил низкий и очень широкий автомат, Прайс остановился и, чтобы не упасть, ухватился левой рукой за решетку, вделанную в ящик автомата.

За решеткой стоял Золотой Жбан! Жбан для имбирного пива. Из семи фунтов чистого золота.

Крышка Жбана также из золота. «Все части, могущие быть отделенными от Жбана — крышка, ручки и четыре накладных медальона, — имеют отдельное клеймение Федерального надзора по драгоценным металлам и эквивалентным ценностям» — это из рекламы, он читал ее не раз.

Приз красовался за перекрытием стальных решеток, прикрывающих полукруглую впадину в теле автомата. Ромбическая решетка должна была с мелодичным звоном и под звуки электронных фанфар подняться, освобождая золотой клад для счастливца. Все та же игра! Заманчивая случайность, коммерческий трюк. Многие приезжали на Пеструю Ярмарку только затем, чтобы попытать счастья. Седовласые джентльмены и бродяги в бумажных ботинках «носи-нас-один-раз»; дети, измазанные кленовым сиропом; перезрелые дамочки, мечтающие на золото Жбана основать приют для престарелых попугаев, — все они останавливались перед сюрпризом-автоматом и выжидательно замирали, пока семнадцать телеобъективов изучали их: лицо исследовали три телеобъектива, бюст — восемь телеобъективов, общее телосложение — шесть телеобъективов.

Но мало кто удовлетворял неведомым и придирчивым требованиям автомата. Жбан оставался стоять за надежной решеткой, сюрприз-автомат гудел ровно, как нерастревоженный улей.

Прайс опустился на колени, ноги уже не держали его.

«Какая нелепость! — подумал Кен. — Я стою на коленях перед автоматом».

Он поднял глаза и увидел, как все семнадцать телеобъективов автомата разглядывают его, медленно поворачиваясь в тугих шарнирах. И вдруг — о чудо! — внутри автомата что-то дрогнуло, зазвенело, стальные решетки неожиданно поползли влево и вправо, освобождая из плена Золотой Жбан.

— Удача! Какая удача! — прошептал Прайс. — Наконец мне повезло!

Он протянул руку, чтобы ухватить жбан за массивную золотую подставку… Но рука наткнулась на невидимую преграду — кроме решеток, жбан охранялся непробиваемым стеклом.

— Малюсенькая формальность! — пропел медоточивым голосом сюрприз-автомат. — Необходимо внести вас в список счастливчиков. Каждый сезон мы публикуем список счастливчиков! Вложите контрольный палец в отверстие под зеленой чертой, и вас внесут в список счастливчиков! Малюсенькая формальность!

Палец!.. Злобная ирония судьбы… Он проиграл.

Боль в груди мягко повалила Прайса на землю.

Пронзительно звучали фанфары, приветствуя «счастливца».

За полвека в нашей стране было издано множество фантастических рассказов, повестей и романов. Для того чтобы перечислить их все, понадобится не один десяток страниц, а сами произведения займут не один ряд книжных полок.

Познакомимся с современной советской фантастической литературой для детей и молодежи. «Страна фантазия» стала теперь столь обширной, что мы не сможем, конечно, обойти ее всю, но постараемся осмотреть главные достопримечательности. Выберем наиболее интересные и значительные произведения, посмотрим, какие проблемы занимали фантастов раньше и какие волнуют их сейчас.

История русской фантастики началась еще в XIX веке. В 1840 году писатель и общественный деятель В. Ф. Одоевский написал роман «4338-й год. Петербургские письма» — техническую утопию. В ней рассказывалось о преображенной России, о городе будущего, который возник из слившихся воедино Москвы и Петербурга.

В романе был показан целый ряд грядущих достижений науки и техники: гигантские транспортные магистрали, электроходы, дирижабли, искусственные ткани и пища, фотография и телефон, космические сообщения. Прорыты туннели сквозь Гималаи и под дном морей и океанов — для электроходных поездов. Обширные площади заняты посевами. Созданы установки искусственного климата планетарного масштаба — горячий воздух у экватора нагнетается в трубы и затем распределяется по всем городским теплохранилищам. Он поступает в дома, оранжереи, а также смягчает климат в Северном полушарии. Предполагалось даже холодным воздухом охлаждать города на юге. Вулканы Камчатки используются для отепления Сибири…

Одоевский сделал интересную для своего времени и первую в России попытку нарисовать картину завоеваний науки и техники завтрашнего дня.

До наших дней широко известен роман Н. Г. Чернышевского «Что делать?», впервые опубликованный в 1863 году. В «Четвертом сне Веры Павловны» изображена счастливая жизнь свободных людей, достигших вершин научно-технического прогресса, преобразовавших природу своей страны — России.

В 1892 году вышел фантастический роман Н. Шелонского «В мире будущего». В нем также предугадан ряд сегодняшних успехов науки и техники, как, например, искусственные материалы, превращения элементов и другие. А многое, о чем фантазировал автор романа, еще ждет воплощения в жизнь — сверхпрочный металл и синтетическая пища, передача мысли и продление жизни, анабиоз и антигравитация.

Даже и немногие примеры показывают, что в произведениях фантастов прошлого встречаются интересные попытки изобразить мир Завтра, хотя почти все они писали преимущественно о науке и технике этого мира.

В конце XIX века русская фантастика обращается к крупнейшим проблемам, которые в дальнейшем приобретут огромное значение в жизни человечества.

В 1893 году подписчики журнала «Вокруг света» среди приложений получили книгу Константина Эдуардовича Циолковского «На Луне». Это было первым выступлением ученого в качестве писателя- фантаста. А в 1895 году вышел сборник его очерков «Грезы о Земле и небе». С тех пор и повесть и очерки многократно переиздавались — вплоть до наших дней.

В конце прошлого века сама мысль о возможности межпланетных путешествий безраздельно принадлежала фантастике. И Циолковский не мог описать, как происходил бы в действительности полет на Луну. Даже герои Жюля Верна не добрались до серебряного шара, хотя и облетели вокруг него. Герой же Циолковского очутился в лунном мире самым простым способом: он перенесся туда во сне.