неопытному молодому вегу, что это означает и отчего он был так груб с леди Тией?
Лесь вздохнул и взял эту малоприятную обязанность на себя.
— Практические дарвинисты — это люди, которые считают, что закон Дарвина распространяется буквально на все. Если с кем-то случилась беда, помогать ему не нужно, если землетрясение сровняло город с землей, помощь посылать ни к чему, если разразилась эпидемия — прививать следует только тех, кто на данный момент здоров, а жертв эпидемии следует изолировать и предоставить им выжить или умереть — это уж как получится.
Фред смущенно покосился в сторону пилона, и Тия решила избавить Леся от неприятной необходимости говорить о том, что и так очевидно.
— И как вы, несомненно, догадались, существование капсульников фанатики практического дарвинизма находят крайне возмутительным. Они не желают даже признавать, что мы существуем, — если это, разумеется, возможно.
Профессор Аспен грустно покачал головой.
— Блестящий ученый, но этот фанатизм его погубит! — сказал он, снова усаживаясь в кресло. — На самом деле дальше, чем теперь, ему уже не продвинуться. У него был шанс — его отправили в одиночную исследовательскую экспедицию, — но он отказывался признавать данные, противоречащие его излюбленной теорийке! И теперь все, что ему осталось, — это быть главным клерком в таких экспедициях, как наша.
Он обвел суровым взглядом своих четырех учеников.
— Пусть это будет вам уроком, уважаемые существа. Никогда не допускайте, чтобы фанатизм сделал вас слепыми к истине.
— Или, иными словами, — весело заметила Тия, — проблема с фанатиками состоит в том, что мозги у них превращаются в кашу и они не признают истиной ничто из того, что противоречит их идеям. Но опасными их делает не то, что они готовы умереть, чтобы доказать свою правоту, а то, что они ради этого предоставят умереть вам — или в крайнем случае захватят вас с собой.
— Хорошо сказано, миледи.
И доктор Аспен снова повернулся к экрану.
— А теперь, поскольку мне по опыту известно, что Хаакон-Фриц в любом случае будет сидеть и дуться у себя в каюте до самого отлета, не продолжить ли нам нашу дискуссию?
Исследовательская группа оставила место раскопок в идеальном порядке: инструменты и оборудование убраны на хранение, купола надуты, но опечатаны, раскопы накрыты. Оценочная группа быстро возвела еще два жилых и один рабочий купол и взялась за работу.
Казалось, все было под контролем; теперь, когда экспедиция прибыла на место, даже угрюмый Хаакон-Фриц принялся за дело и взял на себя свою долю обязанностей. И вроде бы не было никакой необходимости АГ-1033 оставаться на планете, когда они могли бы отправляться к прочим «своим» экспедициям.
Однако правилами было предусмотрено иное, и Тия с Алексом оба знали почему, хотя члены экспедиции об этом даже не подозревали. На тот случай, когда корабль Курьерской службы, прикрепленный к Институту, завозил на раскопки новую исследовательскую или оценочную партию, в программе его действий был предусмотрен еще один, тщательно скрываемый пункт.
Группы археологов составлялись очень тщательно — не только потому, что количество мест было ограничено, но еще и потому, что им предстояло длительное время провести в изоляции. Им угрожало множество опасностей — все то, что перечисляла Тия Алексу во время их первого задания. Так что глупо было подвергать их опасности еще и изнутри.
Так что всех будущих членов группы проверяли и тестировали, а также подвергали психопрограммированию, внушая положительные установки как по отношению к себе самим, так и по отношению друг к другу, чтобы они могли стабильно работать в группе. Тем не менее ошибки были неизбежны, и в прошлом они не раз бывали. Иногда это приводило к убийствам — или, по крайней мере, к покушениям на убийство.
Чаще всего психологические проблемы выплывали наружу в самом начале экспедиции, когда партия обустраивалась на месте и начиналась рутинная работа. Если что-то случалось, оно случалось именно в этот период. Перед этим группа проводила несколько недель в тесноте космического корабля — идеальные условия для возникновения взаимного раздражения. После прибытия на планету стресс прорывался наружу, и это могло привести к серьезным межличностным проблемам.
Так что курьерский корабль, будь то мозговой корабль или корабль с обычной командой, согласно инструкциям, должен был найти какой-нибудь предлог, чтобы задержаться на несколько дней. Пилоту — или команде корабля — полагалось не путаться под ногами, но при этом раскопки и лагерь должны были постоянно просматриваться с корабля. Следовало особо обращать внимание на явные личные конфликты, вновь возникшие сдвиги в поведении или обычные отклонения, внезапно перешедшие в стадию психоза. Нужно было убедиться, что никто из партии не дойдет до того, чтобы посреди ночи подкрасться к коллеге с топором. Это был бы не первый случай, когда кто-то сломался под влиянием стресса.
Алекс больше всего беспокоился из-за Леся. Он твердил о посттравматическом синдроме и уязвимости бывших солдат. У Тии были на примете свои кандидаты в возмутители спокойствия: Фред и Элдон. Ни тот, ни другой никогда прежде не бывали на мелких раскопках, а Элдон даже не покидал пределов своей планеты до того, как отправиться в университет. Насчет Хаакон-Фрица она особо не тревожилась: он, конечно, был груб с нею, но тем не менее он был опытным ученым и успел побывать в нескольких археологических экспедициях, не создав никаких проблем. И теперь, когда все прибыли на место, Хаакон- Фриц, несмотря на то что держался отстраненно, добросовестно сотрудничал с коллегами, и его поведение ничем не отличалось от его поведения на предыдущих раскопках. Так что вряд ли он примется отстаивать свои взгляды на практике. А вот Фред и Элдон до сих пор выезжали на раскопки всего пару раз, и то с большими партиями в несколько сот человек. Там больше людей, с которыми можно общаться, меньше шансов заработать стресс и меньше неожиданных испытаний.
В течение первых двух дней все выглядело совершенно нормально, не только в том, что касалось экспедиции, но и по части погодных условий. Алекс с Тией вздохнули с облегчением.
Но оказалось, что они рано радовались.
На третью ночь начались зимние ливни.
Тия просматривала кое-какие записи, которые скопировала на базе, выискивая новый объект для потенциальных инвестиций — такой, как Ларго Дракона. Время было позднее, очень позднее: в лагере было темно и тихо, и Алекс объявил, что ему пора баиньки. Он лежал у себя в каюте и уже почти засыпал, и сама Тия подумывала о том, чтобы погрузиться в положенные ей три часа Глубокого Сна, — но тут грянула гроза.
«Грянула» — самое подходящее слово: стена дождя и ветра ударила ее так, что корабль содрогнулся. Затем сверкнула молния и прогремел такой раскат грома, что Алекс вылетел из кровати.
— А? — воскликнул он спросонок. — Где? Кто?
Он потряс головой, чтобы прийти в себя, и тут переборки Тии завибрировали от нового раската грома.
— Что происходит? — осведомился Алекс. Тия поглубже вонзила посадочные опоры в землю под собой. — На нас напали, что ли?
— Да нет, Алекс, это гроза, — рассеянно ответила она, проверяя, все ли люки заперты и все ли ее роботы внутри. — Просто ураган какой-то. Я никогда еще не испытывала ничего подобного!
Она развернула свои внешние камеры и подключила их к экранам, чтобы Алекс мог полюбоваться грозой. Сама же Тия тем временем проверяла, надежно ли она защищена от удара молнии и все ли в порядке в лагере. Алекс вышел в рубку и уселся в кресло, завороженный буйством стихии.
Вокруг повсюду, куда ни взгляни, сверкали многочисленные молнии; было светло не то что как днем, а порой и еще светлее. Гром грохотал непрерывно, завывал ветер, и дождь лил как из ведра — нет, пожалуй, как из бочки. Все это не давало не только разглядеть лагерь, но и проверить, что там происходит, каким-то другим способом. При таком количестве молний никого даже по радио не дозовешься.
