к другой разновидности. Однако Чарли тоже восхищался ею — вот почему Тия думала, что он, возможно, и сумеет ужиться с Мойрой. Его, похоже, в самом деле обрадовало то, что девочка сумела обыграть его в шахматы.

Тия вздохнула. Вероятно, этот новый напарник окажется другим…

Хотя так ли уж важно, как относятся к ней взрослые? Она видела их не так часто, и длилось это недолго. Хотя, конечно, маминым и папиным начальникам лучше было нравиться. Это Тия уже понимала.

— Ваш посетитель стоит у шлюза! — сообщил Сократ, вторгшись в ход ее мыслей. — Его имя — Томас. Мойра просит, пока он проходит через шлюз, чтобы я включил наземную радиосвязь, чтобы она тоже могла присоединиться к беседе.

— Включи, конечно, Сократ! — приказала Тия. Вот в чем проблема с искусственными интеллектами: не прикажешь — не сделают. Вот интеллект-корабль, или, как его еще называют, мозговой корабль, сделает то, что сочтет разумным…

— У Томаса подарок для тебя, — сказала Мойра секундой спустя. — Надеюсь, он тебе понравится.

— Кто — он, Томас или подарок? — проницательно уточнила Тия. — Ты надеешься, что он меня не испугается?

— Ну, скажем так: да, я использую тебя в качестве лакмусовой бумажки, — призналась Мойра. — И знаешь, дорогая, Чарли действительно влюбился в земную девушку. Даже мне было заметно, что ему куда сильнее хочется остаться с ней, чем вернуться в космос…

Она вздохнула.

— Это действительно было жутко романтично: в наше время старомодная любовь с первого взгляда встречается нечасто. Эта Мичико просто прелесть — я его на самом деле понимаю. И в этом отчасти есть и твоя вина, милая моя. Ты произвела на него такое сильное впечатление — он только и мог говорить, что о том, как ему хочется завести своих детей, таких же, как ты. Ну, как бы то ни было, Мичико убедила администратора найти ему наземную работу, а мне вместо него прислали Томаса и не оштрафовали — ведь на этот раз я была не виновата!

— Ты теперь целую вечность не расплатишься с этими штрафами за своих пилотов! — начала было Тия. Но тут внутренняя дверь шлюза распахнулась, и в гостиную вошел человек в скафандре. В руках он держал шлем и коробку.

Увидев шлем, Тия нахмурилась. Он снял его еще в шлюзе, как только выровнялось давление. Зря он это сделал: бывает, что шлюзы разгерметизируются, особенно такие старые, как на раскопках класса A. Так что, с точки зрения Тии, это было уже одно очко не в его пользу. Однако лицо у него было приятное, глаза добрые — неплохо, неплохо. Круглая загорелая физиономия, курчавые черные волосы, блестящие карие глаза, широкий рот, без этих напряженных складок у губ, которые были у Ари… Очко в его пользу. Пока что — по нулям.

— Привет, Томас, — сказала она ровным тоном. — Знаете, вам не стоило снимать шлем прямо в шлюзе — надо было подождать, пока откроется внутренняя дверь.

— Девочка права, Томас, — прозвучал голос Мойры с панели комма. — Эти раскопки класса A всегда получают оборудование в последнюю очередь. Все оно старое и зачастую не вполне надежное. Люки у них разгерметизируются постоянно.

— У нас такое уже было месяц назад, когда я входила в купол, — поддержала ее Тия. — У мамы ушло несколько часов на то, чтобы восстановить герметичность. Она была очень недовольна.

Глаза у Томаса расширились от удивления. Он был явно ошеломлен. Судя по всему, он с порога собирался спросить, где ее родители. И уж никак не ожидал услышать лекцию о технике безопасности в безвоздушном пространстве.

— О-о! — выдавил он наконец. — Э-э… Спасибо. Запомню на будущее.

— Пожалуйста, не за что, — ответила Тия. — Мама с папой на раскопе; извините, что они вас не встретили.

— Давайте я вас познакомлю как следует, — сказала Мойра из комма. — Томас, это Гипатия Кейд. Ее мать — доктор Пота Андрополус-Кейд, ее отец — доктор Брэддон Мартенс-Кейд. Тия, это Томас Делакорт- Ибанес.

— Приятно познакомиться, Томас, — вежливо сказала девочка. — Мама с папой будут здесь через… — она взглянула на свой наручный хронометр, — …через десять минут. А пока у нас есть свежий кофе. Может быть, вы покушать хотите?

Он снова был ошеломлен.

— Кофе, пожалуйста, — ответил он после паузы. И добавил: — Будьте так добры.

Тия принесла с кухни кофе; к тому времени, как она вернулась с чашкой в одной руке и вазочкой с печеньем в другой, Томас успел снять скафандр. Девочка была вынуждена признать, что он действительно выглядит очень красивым в своем обтягивающем пилотском комбинезоне. Но, с другой стороны, все Мойрины «тела» были хороши собой. Отчасти в этом-то и была проблема: выбирая себе напарника, она обращала внимание в первую очередь на внешность, а потом уже на характер.

Томас взял кофе и угощение вежливо и слегка опасливо. Такое впечатление, что он решил обращаться с ней, точно с представителем новой, неведомой разумной расы. Девочка еле удержалась, чтобы не хихикнуть.

— Какое у тебя необычное имя, — сказал он после неловкой паузы. — Гипатия, да?

— Да, — ответила Тия. — Меня назвали в честь первой и единственной женщины-библиотекаря великой Александрийской библиотеки на Земле. Она же была ее последним библиотекарем.

Судя по его глазам, все эти имена и названия ему хоть что-то да говорили. Значит, он не полный профан в истории, как тот Хулио.

— А-а! Это когда ее римляне сожгли, во времена Клеопатры… — начал он.

Но Тия прервала его, покачав головой:

— Нет-нет, библиотека была разрушена не тогда, совсем не тогда. Она оставалась знаменитой библиотекой еще при Константине, — продолжала она, постепенно увлекаясь своей любимой историей. Тия пересказывала ее точно так же, как рассказывала ее Пота, теми самыми словами, которыми она была изложена в базе данных по истории. — Как раз тогда, когда библиотекарем там была Гипатия, в библиотеку ворвалась толпа грязных христианских фанатиков, возглавляемая несколькими безумцами, которые именовали себя пророками и святыми. Они намеревались сжечь библиотеку дотла, потому что там хранились «языческие книги, лживые и еретические». Гипатия пыталась их остановить, но ее убили, забили насмерть камнями, а потом затоптали ногами.

— Ох ты! — слабо произнес Томас. Он был окончательно выбит из колеи. Похоже, он лихорадочно искал, что бы сказать, и ухватился за первое, что подвернулось. — Э-э… А почему ты называешь их «грязными христианскими фанатиками»?

— Потому что они такими и были! — с раздражением ответила девочка. — Все они были фанатиками, и большинство из них были столпниками и другими отшельниками, которые нарочно никогда не мылись, потому что мыться — это был римский, языческий обычай, а не мыться — это было по-христиански и способствовало умерщвлению плоти.

Она фыркнула.

— Думаю, им было все равно, что от этого у них заводились вши и от них воняло. Про заболевания я уже молчу!

— Думаю, им это просто не приходило в голову, — осторожно заметил Томас.

— Ну, как бы то ни было, я думаю, Гипатия была очень храбрая, но ей стоило бы быть поумнее, — заключила Тия. — Я бы на ее месте не стала стоять и ждать, пока меня забросают камнями. Я бы убежала, или заперла дверь, или еще что-нибудь.

Томас неожиданно улыбнулся; улыбка у него была приятная: белые-белые зубы сверкнули на смуглом, загорелом лице.

— Ну, может быть, у нее не оставалось выбора, — предположил он. — Думаю, к тому времени, как она поняла, что остановить этих людей не удастся, убегать было уже поздно.

Тия медленно кивнула, представив себе древние александрийские одеяния, длинные и неуклюжие. Да,