Девушка пожала плечами:

— Не знаю…

Дежурный по отделению записал ее показания. При этом выяснилось, что девушку зовут Тася (Анастасия), а фамилия ее Березкина и что она студентка французского отделения Института иностранных языков.

Волошин и Тася вместе вышли из отделения милиции и пошли к площади Свердлова. По дороге они говорили о книгах, о шахматах, о боксе. Со смехом и возмущением Тася вспоминала, как Фенимор Куприн на ее глазах «покупал» у старухи древнюю книгу. Ей было жалко бедную старушку.

— Давайте найдем ее! — предложила Тася.

— Что ж, попробуем, — охотно согласился ее спутник. — В конце концов, это по моей вине старуха лишилась своей книги. А книга, по всем данным, идейная.

— Какая? — удивленно спросила Тася.

Он улыбнулся:

— Это у меня привычка такая. Все хорошее я называю «идейным», все плохое — «безыдейным».

— Ах, вот как? Ну, тогда, если не хотите быть безыдейным бригадмильцем, найдите старушку, — наставительным тоном сказала Тася.

Прошла неделя после происшествия на книжной толкучке, а новый знакомый позвонил Тасе Березкиной всего лишь один раз. Он рассказал ей, что обошел все московские букинистические магазины, торгующие иностранными книгами. Он надеялся, что старушка с кошелкой все же снесла свои французские книжки букинистам и по накладной можно было бы узнать ее фамилию и адрес. Но никто не приносил в магазины книг, названия которых Тася ему сказала. Ничего не знали о старушке и в книжной лавке писателей.

— Бедняга! — воскликнула Тася. — Вы, наверно, замучились? Все магазины обошли!

— Нет, не очень замучился, — беспечным тоном ответил он. — В Москве всего лишь… два букинистических магазина покупают и продают безыдейную иностранную литературу.

У него были лукавые глаза. Тася не видела их, но подумала, что они сейчас такие.

Он пригласил ее в кино, но Тася отказалась: приближалась сессия в институте.

Отойдя от телефона, она села на диван и задумалась над книгой. Вспомнила шапку каштановых волос, четкий профиль с несколько длинноватым, «гоголевским» носом, смеющиеся карие глаза…

«Любит книги, увлекается боксом и шахматами… Бригадмилец! Занятный парень!.»

Тася улыбнулась и углубилась в историю французской литературы.

Через неделю Иван Волошин снова позвонил Тасе. В его тоне уже не было обычного спокойствия и шутливости:

— Нам необходимо встретиться немедленно! — торопливо сказал он. — Чрезвычайное происшествие с нашей древней «библией»…

— Что случилось? — с тревогой спросила Тася.

— Нас обоих хочет видеть профессор Игнатий Яковлевич Стрелецкий. Он знаток древней литературы.

Тася догадалась, что старинная книга уже попала в руки ученых.

— Хорошо. Когда мы должны к нему явиться? — спросила она.

— Сегодня, в любое время. Он ждет нас… Они условились встретиться в Александровском саду, что у Кремля, через полчаса.

Тася пришла почти вовремя, опоздав всего лишь… на двадцать минут. Волошин мрачно буркнул:

— Привет! — и приказал: — Идемте!

— В отделение? — смеясь, спросила Тася.

— Я по дороге расскажу, что знаю. Профессор живет недалеко, на Волхонке.

У Волошина был озабоченный вид. Он шагал так, что Тася едва поспевала за ним.

— Дело о попытке гражданина Феклина мошенническим путем присвоить книгу, принадлежащую неизвестной гражданке, приостановлено из-за отсутствия потерпевшей, — стал он объяснять Тасе, подражая языку милицейских протоколов. — Но по ходу следствия вещественное доказательство, то есть старинная книга, было передано на экспертизу профессору Стрелецкому. Этот ученый установил, что книга имеет большое… ну, как бы это сказать… культурное значение, как памятник древней литературы.

— Да, но мы с вами тут при чем? — спросила Тася. — Если книга ценная, пускай ее отдадут в Ленинку, и все…

— Нет, не всё. Мы с вами только звено в цепи. Профессор хочет найти без вести пропавшую старушку. И мы должны ему помочь… Шире шаг, Настенька!

— Я не Настенька, а Тася, — поправила девушка.

— Жалко! Настенька — хорошее русское имя.

Они прошли кремлевским сквером и, минуя Каменный мост, через старинный Лебяжий переулок вышли на Волхонку.

— Здесь! — внезапно остановившись, сказал Волошин и указал на высокий дом.

Им открыла маленькая пожилая женщина в белом пуховом платке, накинутом на плечи. Внимательно посмотрев на Волошина и Тасю, она сказала:

— А-а! Игнатий Яковлевич вас ждет. Он в кабинете…

Волошин постучал в дверь кабинета. Кто-то за дверью высоким фальцетом прокричал:

— Да, да!

Они вошли в большую высокую комнату, всю уставленную книжными шкафами и шестиярусными книжными полками. Кроме книг, здесь был лишь письменный стол и кожаные кресла. Но и они, то есть стол и кресла, также были завалены книгами: старыми, пожелтевшими, в кожаных переплетах с медными пряжками; книгами новыми, еще пахнущими типографской краской; книжонками миниатюрными, могущими укрыться в рукаве; книжками среднего формата и огромными, как надгробные плиты, инкунабулами. Это была скорее библиотека, чем кабинет… Здесь собраны были тысячи книг. Одни из них чинно стояли на полках, другие лежали вповалку, сваленные на креслах, третьи монбланами высились на письменном столе, а некоторые просто стопками стояли на паркетном полу, подле полок. Видимо, у хозяина этой библиотеки хватало времени лишь на то, чтобы снять с полки, просмотреть или найти нужную книгу, но водворить ее на место он уже не успевал.

Но где же он? Где хозяин этой библиотеки?

— Я здесь! Здесь, молодые люди! Сейчас я к вам сойду! — пропищал кто-то тоненьким голоском над ними.

Только тут Волошин и Тася обратили внимание на высокую стремянку у самой двери. На верхней широкой ступеньке с книгами на коленях сидел человек в больших стариковских очках. Это и был профессор Стрелецкий, археолог, арабист и автор многих трудов по древнерусской литературе. Ему недавно исполнилось семьдесят лет, но он весь светился, блестел, и движения его были, порывисты, быстры. Вот и сейчас он не сошел, а сбежал с лестницы.

Своей белой вздыбленной шевелюрой, пышными приглаженными усами, бритым лицом и острыми, наблюдательными глазами профессор походил на какого-то композитора, которого Тася видела на фотографии в журнале. Не какого именно, она никак не могла припомнить.

Стрелецкий сунул Тасе и Волошину свою узкую, сухую руку и сам сказал:

— Бригадмилец Иван Волошин и студентка Анастасия Березкина?… Очень приятно!

— Бригадмилец — это моя побочная профессия, — сказал Волошин.

— Знаю, знаю! — воскликнул профессор. — Вы техник-электрик и большой любитель книг. Всё знаю!.. А вы — будущий исследователь французской литературы. Правильно?