Финчет споткнулся и пожалел, что так гордо отказался отдать воину хотя бы свой топор. Однако оставаться без оружия не годилось — ведь они оказались далеко от Корабля и не знали о состоянии Капитана. Хотя этот Борджин и казался достаточно разумным и был готов помочь им так, словно они — товарищи по команде.
Поселок, к которому они внезапно вышли, стоял у основания холма, ютясь под чахлыми деревьями. Финчет подумал, что они больше похожи на палки, и листва у них редкая и тощая. Поселок состоял примерно из двадцати шатров и горстки более постоянных строений. Они были расположены прямоугольником, входами внутрь пустой площадки.
А там шла какая-то работа: ребятишки сидели группой, и перед каждым лежал плоский камень. Финчет заметил, что все камни имели одинаковую форму, и на каждом лежали мелкие камешки, веточки и яркие черепки.
Финчет остановился. Окружавшее его кольцо воинов также остановилось — и Борджин повернулся к нему.
— Да, старец?
— Хотел бы посмотреть минутку, если это позволено. Финчет указал на группу. Борджин поклонился и отошел в сторону.
— Конечно.
Одна девушка — как показалось Финчету, чуть старше тех, что сидели перед камнями, сидела на валуне в самом центре и время от времени громко произносила какую-то фразу — возможно, на родном языке этих планетников. Когда это происходило, каждый из ребятишек быстро двигал пальцами по своему камню в определенной последовательности: хлопая по какой-то веточке или осколку…
— Что ты тут видишь, юный Велн? — спросил Финчет.
Мальчик пожал плечами, едва скользнув взглядом по деловитым ребятишкам.
— Дурость планетная какая-то, дядя. Нам до нее дела нет.
— Да? Посмотри-ка еще раз. Мне это показалось знакомым, хотя мои уроки гораздо дальше в прошлом, чем твои.
Девушка на центральном валуне выкрикнула еще одну фразу, и быстрые пальцы скользнули по полудюжине камешков. Велн замер и выпучил глаза.
— Это — работа с пультом управления, — медленно произнес он. — Очевидно, она называет маневр…
— Так я и подумал, — отозвался Финчет и кивнул девушке, которая повернулась и с любопытством смотрела на них. — Борджин и его товарищи вооружены копьями, а эти малыши учатся пилотировать. Интересно, зачем.
— Значит, где-то есть корабль, дядя, — сказал Велн.
— Вот как? Надо думать, ты прав. — Он выпрямился, тихо вздохнув от боли в мышцах. — Ну, не будем заставлять вождя дожидаться, юный Велн. Может, у него найдется, чем нас угостить.
Глава шестьдесят восьмая
Избранник Анджелалти пожелал отправиться на корабль Ворнета, чтобы там предъявить Карателю свои требования. Каратель должен будет отдать силу, равную той, что была поглощена, чтобы зажечь мотор, который призовет к жизни исцеляющее устройство.
А это, в свою очередь, должно спасти жизнь Воину Смерти.
Свидетель Телио едва мог сдержать рвущуюся наружу радость сердца. Именно так было в старейших Памятованиях: Каратель и Искатель составляли части единого целого, столь великого, что оно могло расколоть событие и перестроить миры. Таким образом величайшие из Искателей были партнерами Карателя. Остальные, как подозревал в душе Свидетель, были всего лишь игрушками Богини.
Первая из Пяти не разделяла ликования тайников сердца Свидетеля. В двенадцатый раз она говорила Анджелалти:
— Тебе нет нужды подвергать себя тяготам путешествия и рисковать, переча воле Карателя, противясь воле Карателя. Сам Каратель можно использовать для поднятия из мертвых. Старые легенды ясно говорят об этом, Трезубцедержец…
— Нет, — в двенадцатый раз ответил Анджелалти, хотя уже без содрогания, с которым он впервые узнал об этих способностях. Он пристально посмотрел на Первую из Телио, и его синие глаза блестели почти безумно. — Пойми, что я ищу не восстания из мертвых, а жизни для Корбиньи. Я достаточно ясно выразился?
Первая из Телио вздохнула и спрятала кисти рук в широкие рукава мантии. Свидетелю этот жест смирения был хорошо знаком.
— Да, Трезубцедержец.
— Вот и отлично, — заявил Анджелалти и встал, засовывая ноги в сапоги. Подхватив со скамьи плащ, он набросил его себе на плечи и застегнул пряжкой. — Тогда начнем.
Ночь настала уже давно, но слуги Телио хорошо освещали им путь. Дорога к выпотрошенному кораблю Ворнета была недолгой и вела вниз по склону — даже для человека со свежей раной прогулка нетрудная. Лал опирался на Трезубец как на посох, что было для него привычно, и мысленно повторял полученные им инструкции относительно правильного его применения.
Насколько он понял, Камень Страха был ключом к общению с Трезубцем. На секунду он потерял ориентацию и чуть было не споткнулся на каменистой тропе, услышав из темноты укоризненные слова Шилбана: „Сариалдан не живой, он просто тупой передатчик. Он всего лишь транслирует страх, парень. Только страх“.
Но Первая из Телио сообщила Лалу, что Сариалдан передает не только страх. На самом деле он транслирует любой вид эмоциональной энергии. Он собирает ее, очищает и направляет по различным каналам, изгибающимся по всей длине Трезубца, открывая и закрывая синапсы, последовательно включая связи — и производя предсказуемый эффект.
И нужна только практика.
Первая из Телио также сообщила ему, что с годами Трезубец становился все менее и менее действенным. Мудрецы видели в этом свидетельство умаления качества Взыскующих. Но появился Лал сер Эдрет с Трезубцем, ставшим целым, вновь способным на чудеса — и она благодарила его за то, что ей был дан этот урок. Она робко попросила, чтобы он позволил певцам и писцам услышать о том, как был починен Трезубец, чтобы если в будущем снова возникнут повреждения…
Лал прогнал эту мысль и сосредоточился на методе очищения разума и успокоения чувств, которому она его научила. Он должен увидеть самого себя в центре величайшего покоя, говорилось в наставлении, когда все его внутренние ресурсы лежат перед ним — но отделены от него. Он должен увидеть в своих эмоциях — гневе, любви, страхе — инструменты для собственной руки. „Как интерфейсы, — мысленно перевел он это на привычный язык. — Как его наручный комп служит интерфейсом между моими мыслями и действиями пауков“.
Однако пауки, несмотря на всю свою верную службу, никогда не посылали свои мысли и желания по этой линии связи обратно, в разум своего создателя.
— Он разговаривает, — сказал он Первой из Телио, когда она пришла к нему.
Она склонила голову.
— Я слышала, что порой это бывает так, Трезубцедержец. Но не всегда. Поистине ты — в числе тех, кто Избран для великих дел.
Относительно механизма его речи и вероятности его разговора она ничего сказать не могла. Старинные легенды рассказывали, что Трезубец говорил, но его слышали только Трезубцедержцы.
— Очаровательно, — пробормотал Лал и приказал ей научить его всему, что ей известно. В каком-то отношении это оказалось немалым. Лал только надеялся, что узнал достаточно, чтобы суметь сохранить
