Горе, внезапное и давящее — а потом, столь же стремительно, возмущение тем, что она отдала такой приказ и что бахвалится им и использует как оружие, чтобы ранить и ослабить его, Лала. Она улыбнулась.

— Вы сделаете, что я прикажу, Лал сер Эдрет, и сделаете это любезно и тщательно.

— Потому, что вы убили моего друга и разгромили мой дом? — Он резко шагнул вперед и увидел, как ее рука нырнула в карман. Остановившись, он ухмыльнулся. — Пистолет, сударыня? Застрелите меня — и все будет зря. Как и сейчас! Неужели я стану повиноваться сумасшедшей, которая убивает без причин? Вы уничтожаете, даже не угрожая, и…

— Ваша кузина.

Он застыл, уставившись на нее, и увидел очертания ее руки, которая напряглась у нее в кармане, словно она крепче взялась за пистолет.

— Ваша кузина, — повторила она. — Корбиньи Фазтерот.

Он глубоко вздохнул:

— Она в этом не участвует.

Саксони Белаконто улыбнулась и тихо покачала головой:

— Ваша кузина в Синем Доме.

Ярость бросила его вперед — пистолет у нее в руке заставил его остановиться. Он думал о Корбиньи, сильной и полной жизни — которая оказалась в Синем Доме потому, что угрожала прислужникам этой сумасшедшей. Корбиньи с ее бешеной целеустремленностью, молодостью и бесцеремонной отвагой.

Синий Дом! Корабль и звезды! Какую же высокую цену дадут за тело Корбиньи!

— Тогда вам больше нечего уничтожать, Саксони Белаконто, — услышал он собственные слова. — Только меня самого.

— Эта сучка жива! — отрезала она, держа напряженный палец на спусковом крючке. — Ей следовало бы умереть: я потеряла из-за нее двух лучших бойцов и… капитана. Все трое не подлежали восстановлению! Но вашу кузину мы доставили в Синий Дом, хотя она была на волосок от смерти. Мы заплатили цену — и она живет.

Он стоял совершенно неподвижно, глядя на Белаконто и думая, сколько еще есть на свете уловок — и как мало надежды, что новое тело Корбиньи хоть в чем-то сравнится с безупречностью прежнего.

— Поскольку мы проявили такое милосердие и пошли на такие расходы — ради вашей кузины, — очень приветливо продолжала Саксони Белаконто, — вы в точности исполните то, что вам будет сказано. Если хоть что-то будет не так, она получит тело третьего сорта — самое старое, ущербное, уродливое и больное, какое только найдется. — Она медленно опустила пистолет, но не стала пока его убирать. — Вы меня понимаете, Лал сер Эдрет?

— Я должен ее увидеть.

Она рассмеялась — по-девичьи нежно, но этот смех леденил кровь.

— Да ради Бога! Возьмите себе весь вечер и убедитесь в том, что Ворнет великодушен даже со своими врагами. И вернитесь ко мне завтра во Второй Полдень, чтобы я сообщила вам подробности вашего задания. — Она махнула рукой. — Можете идти.

Он так и сделал, не поклонившись.

Стены оживляли красно-золотые цветы, напечатанные на светоотражающей фольге, по обе стороны конторки регистратора стояли кадки с цветами, наполнявшими приемную ароматом, а на самой конторке — пустая вазочка для бутона. Регистратор глянул список пациентов, кивнул и с улыбкой поднял взгляд на Лала.

— Корбиньи Фазтерот? Да, сударь, палата четырнадцать восемьдесят шесть. Вас проводит наша сотрудница, госпожа Янси. Подождите секунду, я дам ей знать, что вы здесь.

Он нажал кнопку на пульте. Лал подошел к окну, с отвращением поморщившись на аляповатые обои и слишком резкое освещение, и стал смотреть наружу.

Синий Дом располагался на уровне бельэтажа в Среднем городе, если верить местной администрации, одинаково удобно для Верхнего и Нижнего города, в пределах видимости космопорта. Лал устремил взгляд на привычное созвездие Нижнего города. Оснований не возвращаться домой у него не было — только инстинкт заставил его пойти в Верхний город, чтобы принять душ и переодеться в наряд, более подобающий представителю семейства, способному оплатить новое тело.

— Мастер сер Эдрет?

Женщина, задавшая этот вопрос, оказалась миниатюрной, энергичной и улыбчивой. Он поклонился и слегка дотронулся до протянутой ею руки.

— Я — Корал Янси, — представилась она с немеркнущей улыбкой. — Мне сообщили, что вы пришли навестить свою кузину. Прошу сюда.

Он прошел следом за ней мимо регистратора и кадок с цветами, за дверь и в благословенно неяркий коридор.

— Вы уже здесь бывали? — спросила его проводница, с улыбкой глядя ему в лицо. — Может быть, навещали друга или кого-то из родственников, перенесших эгоперенос?

Он покачал головой:

— Нет.

— Ну, тогда хочу предупредить, — жизнерадостно продолжала она, — чтобы вы не разочаровались, если ваша кузина покажется вам немного растерянной или не сразу вас узнает. Это вполне естественно. Процедура совершенно безопасна, но весьма радикальна. Пациенту на пути к полной синэргичности приходится пройти необходимые процессы адаптации.

— Да, — сказал Лал, стараясь дышать ровно, хотя запах цветов был одуряющим.

— В случае вашей кузины, — продолжала госпожа Янси, — нам весьма посчастливилось, весьма. Как вы понимаете, в экстренных ситуациях мы всегда стараемся как можно более точно подобрать тип тела, чтобы свести дальнейший шок для пациента к минимуму.

— Понимаю, — откликнулся Лал.

Они вышли в более широкий коридор и остановились перед рядом лифтов.

Госпожа Янси нажала кнопку и вошла в открывшийся лифт, Лал за ней.

— Четырнадцатый, — сказала она в микрофон, и дверцы закрылись.

— Вы, конечно, знаете, что молодые и здоровые тела получить крайне трудно, — сказала она, с улыбкой поворачиваясь к Лалу. — Но в данном случае мы как раз закончили подготовку оболочки — женщины, очень, я сказала бы, близкой по возрасту вашей кузине. И примерно такого же роста и цвета волос. Черты лица… Ну, это мне немного трудно определить, если учесть, в каком она была состоянии, но предположу, что ваша кузина была привлекательной девушкой.

Она сделала паузу, явно ожидая ответа. Лал прокашлялся.

— Весьма привлекательной, да. Госпожа Янси радостно кивнула.

— Я уверена, что она будет весьма довольна новой оболочкой. Естественно, это было самоубийство. — Она успокаивающе прикоснулась к его рукаву. — Но никаких повреждений! И никаких остаточных препаратов. Процедура требует, чтобы перед эгопереносом принимающая оболочка была полностью очищена.

Тут дверь лифта открылась, и он вышел за ней в приветливый желтый вестибюль. От цветочной вони его чуть не стошнило.

— Ну, вот мы и пришли! — Госпожа Янси приложила ладонь к двери с номером «86», и дверь отъехала в сторону. — Здесь маленькая прихожая, в холодильнике — напитки. Дальше спальня вашей кузины. — Она снова прикоснулась к его рукаву. — Не забывайте: она только что прошла эгоперенос, и сознание у нее может немного путаться. Дайте ей время вас вспомнить. Если она заснет, пожалуйста, не будите ее. На этом этапе процесса сон чрезвычайно важен. Договорились?

— Договорились, — тупо отозвался Лал, и ее улыбка стала еще светлее.