комментариях к «Песни о Вёльсунгах» (VII.15) я объяснял, что этнонимом «бургунд»
Бургунды по происхождению — восточногерманское племя, выходцы из Скандинавии; свое имя они оставили Борнхольму (древнеисландский
В начале V века бургунды обосновались в Галлии, в королевстве на западном берегу Рейна с центром в Вормсе (к югу от Франкфурта). В 435 году под предводительством своего короля Гундахари бургунды, по всей видимости, нуждаясь в новых землях, двинулись на запад; однако были разгромлены римским полководцем Аэцием и запросили мира. Два года спустя, в 437 году, бургундам нанесли сокрушительное поражение гунны: в этой битве пали сам Гундахари и немало его подданных. Принято считать, будто римлянин Аэций, чьей изначальной целью было защищать Галлию от посягательств варваров, призвал гуннов уничтожить бургундское королевство Вормс. Нет никаких оснований полагать, будто в этой битве гуннов возглавлял Аттила.
Однако прирейнские бургунды отнюдь не были полностью уничтожены в 437 году: в письменных источниках содержатся сведения о том, что в 443 году уцелевшим было позволено поселиться на правах федератов в области Савойя. Любопытные свидетельства о них обнаруживаются в сочинениях Сидония Аполлинария, утонченного галло-римского аристократа, имперского политика и поэта. Он родился в Лионе около 430 года, а в зрелые годы стал епископом Клермона, главного города Оверни. В письмах он составил картину нравов и образа жизни экзотического общества Южной Галлии в V веке.
Но в глазах брезгливого Сидония грубые бургунды были отвратительны, а их культура не представляла ни малейшего интереса. В сатирической поэме Сидоний комично жаловался на то, что вынужден находиться среди длинноволосых варваров (которые в нем души не чаяли) и поневоле терпеть германскую речь: с кислой миной хвалить песни прожорливых бургундов, этих великанов семи футов ростом, которые умащают волосы прогорклым маслом и воняют луком. Засим мы ничего не узнаем от него о песнях, которые пели современники Гундахари и Аттилы — разве лишь то, что его собственная муза бежала прочь от этого шума и гвалта.
То, что бургунды сберегли свои традиции, невзирая на всю грандиозность трагедии 437 года, следует из бургундской правды, составленной королем Гундобадом не позже начала VI века, где перечислены имена родовых королей: это Гивика, Гундомар, Гислахари, Гундахари. Все эти имена фигурируют в поздних легендах, хотя нельзя утверждать доподлинно, какие отношения связывали их в историческом контексте. Гундахари
(«там Гудхере подарил мне великолепный драгоценный камень в награду за песню: то был неленивый король»[35]). В германской традиции его зовут Гунтер
Имя Гивика
«Несложно понять, — писал Р. У. Чемберс в своем издании «Видсида» (1912), — почему история падения Гундахари и его людей в битве против гуннов представляла интерес не только для бургундов, но и для всех их соседей, пока, с течением веков, не стала известна по всей Германии от края до края. Восемь веков спустя после знаменитой битвы о Гундахари еще помнили от Исландии до Австрии».
С этим мнением отец не вполне соглашался. В заметках к лекциям, в первую очередь посвященных осведомленности древнеанглийских поэтов в том, что касалось легенды о Вёльсунгах, он писал: «История Гудхере — это история крушения вслед за триумфом, — причем крушения внезапного, а вовсе не постепенного упадка, — история нежданного и полного разгрома в великой битве. А еще это — падение народа, который уже прославился своей отважной предприимчивостью и немало растревожил западные области своим вторжением и созданием крупной державы в Вормсе. Легко себе представить, как поражение, нанесенное Аэцием какими-то двумя годами раньше, обретет драматический размах и войдет в легенду как разгром, учиненный гуннами (даже если в историческом контексте они никак не связаны, что вполне возможно).
Гудхере, доблестный и великодушный даритель злата уже в «Видсиде», по всей видимости, был
Мой отец вовсе не подразумевал, что исторический Аттила возглавил нападение на бургундов в 437 году: подтверждений этому нет. На его взгляд, «Аттила появился в истории на ранней стадии лишь благодаря мифическому, или драматическому, упрощению и усилению значимости битвы, в которой погиб Гудхере. И стал неотъемлемой ее частью». В VIII веке ломбардский историк Павел Диакон (монах из Монтекассино) знал Аттилу как врага. Исходя из его рассказа складывается впечатление, что к тому моменту в традиции закрепилась следующая версия: Гундахари не погиб в своем собственном городе Вормсе, а выступил маршем на восток навстречу Аттиле. Этот элемент неизменно присутствует в легенде во всех ее формах.
При том что в германской легенде исполинская фигура Аттилы производит впечатление весьма внушительное, нет никаких оснований в данной книге излагать историю самого знаменитого из варварских королей, что неизбежно подразумевает необходимость вдаваться в политические и военные тонкости (зачастую маловразумительные) его отношений с разрушенной Римской империей. Действительно, относительно развития легенды в скандинавской традиции можно сказать, что обстоятельства смерти Аттилы имеют значение куда большее, нежели обстоятельства жизни. В то же время, думается мне, не стоит совсем закрывать глаза на поразительно яркий образ этого страшного тирана и разрушителя, дошедший до нас спустя более пятнадцати веков (какой разительный контраст с Гундахари, о чьих личных качествах мы вообще ничего не знаем!).
