любит здоровье, закаливаться, босиком ходить. Желательно, по росе. Но даже под величайшим из водопадов из капель росы Тело вне Триединства, идущего по Зоне к «комнате», несчастно.

Подытожим.

Четыре — это четыре стихии, внешние условия, пронизывающие и Вселенную, и человека; статика, в которой возрастает Личность. Проблема в том, что быдляк, он же толпарь, он же электорат, хотя и пронизан стихиями, их не чувствует и не учитывает, следовательно, управляем стаей.

Три — это Триединство тела, логики и образного мышления. Триединство не статично, оно в развитии, в динамике. «Три» — способ развития как внутри смертного тела (биологической жизни одного человека), так и вне смертного тела, в Круге Героев, которое есть целое на многотысячелетнем Пути к Победе, Центру Событий. Проблема в том, что быдляк не осознаёт себя как существо трёхчастное, не понимает мощи подсознания, управлять им и защищать его не умеет, и потому становится лёгкой добычей психологических войн любого калибра. Умению ощутить своё подсознание я пытался обучить в свой книге «Катарсис: Подноготная любви» и результат был неутешительным — все вчитывались в любовную интригу. Придётся переделать. Вкорне.

Эх, всего-то шаг оставалось сделать в том издании, чтобы проникнуть в глубины воистину бездонные! Но тогда не смог. А чтобы сделать, понадобилось более десяти лет, не одна экспедиция на все места «этнографических экспедиций» Сталина, плюс побывать на ключевых точках проложенной Сталиным Мёртвой дороги — и только тогда этот шаг сделать удалось. Впрочем, и хорошо, что не сделал раньше: при проникновении в бездонность без подготовки на Варге от боли не знаешь, что и делать — то ли с собой покончить, то ли свихнуться, чтобы забыть.

Два это не убогие уровни описаний жизни из брошюрок об инь-ян, которые снижают «два» вообще до взаимоотношений мужчины и женщины, до рассуждизмов о женщине в мужчине и мужчине в женщине — хотя всё это важные темы, однако глубины постижения Истины лишь предваряющие.

Два — это дуализм мира. Дуализм нынешнего состояния мира. Не всегда так будет, но потенциал вечен. Два — это тема выбора в условиях нынешнего сосуществование добра и зла. Главное в «двойке» — способность пронизать время взглядом и увидеть Победу. Корень слова «два» (ДВ — «полнота совершенства», «совокупность совершенств», и, напротив, «законченное дерьмо»), говорит и о дьяволе, и о Деве, и о Победе, потому что истинная Победа не может быть ничем иным как достижением полноты совершенства. Дуализм ныне проявляется во всём, в том числе и в Гребне Девы: каждый корень даёт слова с противоположным значением. Проблема в том, что быдляк хоть и готов принять внушение о дуализме, и даже о Победе, но не в состоянии эту Победу созерцать, то есть рассматривать с удовольствием, очищающим душу до состояния её слияния с телом и разумом. Исполнитель не в состоянии признать Победу как Центр событий не только мировой истории, но и своей жизни тоже. Аскетизм, который есть естественный плод созерцания Победы, быдляку в тягость. Для быдляка мысль о Победе если и существует, то остаётся знанием абстрактным, внушённым, безрадостным содержанием памяти.

Один (one) — это Н, начало, уникальность. В «единичку» человек или проник, или нет, уникальность (талант) или принята, или нет. Обсуждать «единичку» смысла нет — защищающие своё состояние невидения СЛТ смогут утопить тему в словоблудии. Если какой-нибудь читатель пристанет с обсуждением «единички» (а в одной из последних глав о ней сказано всё необходимое), сочту его человеком никчёмным и разговор прекращу резко. Не обижайтесь. А лучше не приставайте. Талант постигается по результату — на следующих ступенях Варги. Человек может жить в таланте, распознанном при проникновении на «единичку», но осмыслить его сможет не раньше «шестёрки». А ещё лучше — на «девятке». Идеал — в «дюжине», но в «дюжине» история закончится.

Я не смог заставить себя дочитать до конца ни одной брошюрки для народа по нумерологии, примитивность попадавшихся мне на эту тему опусов противна до тошноты. Но листал.

Соответственно, о том, что в них пишут о инь-ян, имею лишь некоторое представление. Вообще говоря, наплюнуть мне на все эти брошюрки, имеющие хождение в социальных слоях, в которых не в состоянии прочувствовать Сталина (извлечь о нём суждение из тонких уровней бытия). Для постижения «двойки» вполне достаточно рассмотрения Пути Сталина, языка Тела, вестей земли с «Мёртвой дороги» и даже рассказа о ней Андрея Тарковского в «Сталкере». Да и вообще смысл цифр вполне можно извлечь из одного только пути Сталина.

Цифра (ПР-СТ) — «суть главного», «главная суть», «ПаСТыРь», «простое». СПР-Т — «супер жизнь». СТР-П — «выход в воздух», «ступени к гармонии».

Число (ГЛС) — «глас», «слог» (есть такое слово: «слагаемое»). Противоположное — салага.

Номер (МН-Р) — «гармония изначального знания».

Английское слово number (МНР-Б) — «познание гармонии изначального знания». НМР-Б — «познание номера». Обычный случай: порядок букв иной, а смысл тот же.

Больше на память слов, обозначающих цифры, не помню.

Буквы (13) — само собой, цифры (их 13, 0=13) — само собой? Впрочем, возможно, цифра «13» означает Победу. С уверенностью сказать пока не готов.

Пять Сталин ассоциировал с подвигом — отсюда и Звезда Героя, и Звезда Славы, и его режиссированные им самим портреты, на которых из всех его наград, полученных им, начиная с Гражданской, у него на груди одна только Золотая Звезда. Подвиг совершается только во имя цели, в идеале — Великой Цели.

Цель (СЛТ) — Победа, Центр событий, Великая Свадьба Грядущего, победа Пары над разобщением и одиночеством, облагораживающий нас объект созерцания.

Подвиг — пятая ступень Пути к СЛТ. Смертный подвиг («пятёрка») совершается подчас в молодом возрасте, когда до буквального соединения с суженой на «семёрке» герою остаётся ещё не одно поколение. Эту ступень посвящения осваивают в одиночестве.

Восемь. Восточный «Знак Богородицы» — два квадрата, наложенных друг на друга под углом. Причём традиция сообщает, что один квадрат — мужской, а другой — женский. Бытующие толкования невнятны, что-то про родственников, вечную жизнь и смерть. Но два квадрата, тем более мужской и женский, явно две четвёрки стихий. «Восемь» не есть просто сумма двух «четвёрок», но нечто качественно новое. Точно так же как замыкание мужчины и женщины не просто их пребывание рядом. Это совместный путь взаимного посвящения пары, в которой ведущий мужчина одолел ступень «подвиг», перед тем освоил доступную ему и в разобщении часть стихий («четвёрку»), освоил и «шестёрку» в теории теорию стаи, а на практике аскетизм (выдавил из себя жида). «Восьмёрку» в одиночестве не пройти.

Много ужасов предстоит преодолеть на Пути, но даже смертный подвиг на «пятёрке» по сравнению с «девяткой» сущие пустяки. Внешне — сущая, казалось бы, безделица: взаимный психокатарсис. Надо «всего лишь» снять с женщины психотравмы, полученные ей за жизнь при каждом предательстве ею Пути. «Снять психотравму» синонимично «покаяться». А ведь этот процесс иначе как Страшным Судом не назовёшь. Покаяние — слово, увы, с забытым смыслом. Ассоциируется с известной церковной клоунадой. А настоящее покаяние, психокатарсическое, контролируемое движением визуальных образов подсознания, тысячекратно более болезненное, чем самое рассамое искреннее церковное покаяние с максимальным самоуничижением. Об этом если писать, то надо сразу могучий том — новую «Подноготную любви». Но такого объёма труд — дело долгое, а хотя бы несколько слов сказать надо уже сейчас.

В те далёкие времена, когда я ещё занимался психотерапией за деньги, запомнился такой случай. Приходит парочка, муж и жена. Она — вполне типичная, а он аж сияет от удовольствия (сияние — признак кайфа). За ручки держатся, рассказывают, как сильно они любят друг друга и счастливы. Он её привёл, чтобы вылечить от какой-то соматической болезни. Она, соответственно, дала согласие на трату денег на психотерапевта. Остаюсь с ней наедине, начинаю работать с образами. Чувствую: врёт. Да там и без чувства всё понятно: концы с концами не сходятся. Два часа врала, под конец я разве что не орал: какого хрена деньги пришли тратить, если врать намерилась всё время! И только часа через два призналась, что мужа не только не любит, но её от него тошнит при каждом его прикосновении. А рожа у мужа сияющая. Дескать, как любят друг друга. Мужья вообще сияют рядом со своими женщинами только тогда, когда они их утопили в море вранья, стержнем которого является та ложь, что она такая чистая, непорочная и нашла в нём, наконец, свою любовь.

Сияют.

Вернее, сияем.

Мы.

Я до недавних пор тоже самым замечательным считал брак, в котором сиял. Все говорили: какая прекрасная пара. Как тебе, парень, повезло. А оказалось, что она просто лучше всех остальных врала. Кстати, на какой манер врать я же её сам и обучил — дескать, не хочу ничего знать про твоё прошлое. Хотим мы сиять. Кайфовать. Лакейское чувство.

Но сейчас главное не в этом. Женщина врёт не только для того, чтобы её не выгнали. Правда о женщине столь ужасна, что она невыносима ей же самой. Поэтому она будет врать даже ценой сохранения болезни, от которой легко бы могла освободиться.

Суровая правда в том, что пока вещи не назвать своими именами, травмы не уходят. К примеру, в наше время трансматрасную эпопею «прекрасный пол» называет «поиск любви», в смысле поиск пары для безбрежного счастья. Полученные в этом поиске травмы, разрушающие и здоровье, и способность соображать, и интуицию, не уйдут, пока процесс называть «поиском любви». Но стоит назвать это всё своими именами, то есть блядством, травмы рассасываются. Но дамы скорее на кол сядут, чтобы смерть принять, чем назовут вещи своими именами. За что и остаются теми биороботами, ходячими платформами для травм, которыми они все вокруг нас и являются.

Главная проблема психокатарсиса в том, что ни объект, ни субъект не желает глубинного психокатарсиса, оно же покаяние. Именно поэтому все существующие школы психотерапии не более чем штукарство, фокусничество, мелочёвка. Как прорваться сквозь обоюдное нежелание? Дело в том, что на «девятке» возникает такой феномен как замыкание: он чувствует её болезни. Возникает большая боль, которая подстёгивает процесс. Механизм следующий. Предположим, она трахнулась с кем-нибудь в подворотне за пять тысяч долларов. Это преступление против СЛТ, против естества человека как жреца. Возникает психотравма — она болит. И, скажем, рот перекашивает. Или что другое. Перекашивает или извращает. Но боль от психотравмы перекрывается удовольствием от удовлетворения жадности. Один порок компенсирует другой. Итак, она этот подворотний контакт затаила. Врёт, что была вместо этого в библиотеке. Читала, понимаешь — поэтому и глаза у неё такие начитанные-начитанные. А он её чувствует. Удовлетворение от жадности им не воспринимается (он выдавил из себя жида и тема не трогает вовсе), а боль от траха-преступления чувствует. И перекошенный рот видит. И другие «нейтральные» психотравмы, полученные в другое время, но зацеплённые за подворотню не уходят. Её боль, ставшая его болью, поможет ему заставить её вылечиться хоть побоями. Она исповедуется, назовёт вещи своими именами, и рот у неё на место встанет, и боль уйдёт.

Женщины не желают освободиться от жадности ещё и потому, что утонут от боли травм — не будет уравновешивателя. Тёмные бегают за всяким потоком, чтобы приглушить боль. Психологический аналог наркомании, когда удовольствия от наркотиков уже не получают, а только бегают от боли ломки. Жалкая жизнь.

Но есть и симметричный контроллер. Из-за замыкания мужчина до времени удаления психотравмы превращается — отчасти, разумеется — в того, с помощью кого, греша, дама получила травму (разумеется, речь идёт не только о сексе: нет ничего святого, чего женщина не предала бы, притом любая женщина). От этого её боль от травмы усиливается. Страшный суд в картинках. Но это состояние «зеркало» не только болезненно, но и полезно. Дело в том, что в «зеркале» виден настоящий облик соучастника, а не та маска, которую тот носил. Распознание настоящего лица персонажей истории греха снятие травмы облегчает. А мужчине позволяет побывать в шкуре многих персонажей — обоего пола. «Девятка» — своеобразная «тройка» в кубе. Суперразведка.

Без замыкания глубинный психокатарсис не провести.

Так что Сталин больным туберкулёзом в ужасы Заполярья не просто так лез: замыкание не просто так даётся, и в только в не случайно подобранной паре возникает.

Вначале вышибаются психотравмы затаённых личных преступлений. Затем «мочат» родителей: папа оказывается вовсе не героем, а мама отнюдь не добродетельной матроной. Оба на поверку оказываются тривиальными предателями СЛТ. Исключение составят разве что родители Девы Грядущего. Вещи называются своими именами. И вот только после этого «убийства» родителей, соответственно, и полученных от них жидовских сценариев жизни, вскрывается самый глубинный слой психотравм — от воздействий чёрных магов. Тут-то и начинается тот самый цирк, отблеск которого показал Михаил Булгаков в «Мастере и Маргарите».

Таким образом, порабощающие человека психотравмы делятся на три слоя:

собственные предательства и реализации тяги ко злу со случайными встречными;

то же с родителями;