— Тот, что выходил на связь.

— И что же он там показал?

Оператор отчего-то замолчал, а на губах его мелькнуло слабое подобие улыбки.

— Взгляните сами, товарищ майор.

Котов подошел к компьютеру, наклонился к экрану. Изображение было мутноватым, расплывчатым, однако разглядеть было можно. На статичной картинке террорист поднял руку вверх, согнув кисть так, чтобы ее зафиксировал видеообъектив. Из сжатого кулака торчал оттопыренный средний палец — всем известный непристойный жест, означающий: «пошел ты…»

Котов выпрямился. На его лице читалась такая растерянность, что Беклемешев тут же подошел поближе.

— Что случилось, Саш? — спросил он встревоженно.

— Они нас слышат, — прошептал Котов. — Черт побери, они нас слышат! Они знают о самолете со спецаппаратурой. Зиновий, быстро сюда команду по обнаружению подслушивающих устройств. Бегом!

— Хорошо, — Беклемешев бросился к телефону.

В это время генерал сунул трубку на рычаг и обернулся. На лице его играла улыбка победителя.

— На убитом террористе не обнаружено никаких признаков взрывных устройств. Ни одной пластитовой шашки. Ни грамма взрывчатки. Это блеф.

— Подождите! — выкрикнул Котов, делая шаг к столу.

Все обернулись к нему, посмотрели с недоумением и вполне отчетливой гримасой брезгливости: что тебе надо? Ты собираешься примазаться к решению, когда оно принято и стало безопасно? Собираешься советовать, как лучше захватить террористов, чтобы потом заявить, что всю ответственность свалили на тебя, а ты, герой, был вынужден в экстремальной ситуации принимать единственно верное решение? Нет уж, не выйдет.

Котов прочитал это на их лицах, но не остановился, а продолжал идти, глядя «штабистам» прямо в глаза.

— Вы не можете отдать приказ о штурме!

— Почему же? — усмехнулся представитель Министерства обороны. — По-моему, очень даже можем. Сейчас террористов очень легко взять.

— Я уверен, они предусмотрели возможность штурма и подготовились к нему, — сообщил Котов. — Эти ребята тоже не студенты-пэтэушники. Они перебьют всех ваших людей, если те попробуют взять их в тоннеле.

Члены штаба переглянулись, однако, похоже, данное обстоятельство не способно было удержать их. Ну в самом деле, на их стороне явный перевес в живой силе и боеприпасах. Чего им бояться? Когда речь идет о спасении города, два-три десятка убитых не имеют значения. Они спасают миллионы жизней, поэтому имеют моральное право принять подобное решение. И никто не посмеет осудить их за это.

— Вы свободны, майор, — брезгливо кивнул головой представитель Министерства обороны.

— Вы не можете отдавать мне подобных приказов, — категорично заявил Котов и повернулся к мрачному командующему. — Товарищ командующий операцией, я со всей ответственностью заявляю вам, что этот штурм заранее обречен на провал. Террористам известно о каждом нашем шаге. У нас имеются все основания полагать, что здесь спрятано подслушивающее устройство, благодаря которому террористы получают полную информацию обо всех решениях, принимаемых нашей стороной. Они в выигрышной ситуации. Вы только зря положите людей.

— Ну так обнаружьте это устройство и устраните утечку информации! — неожиданно багровея, выкрикнул командующий. Он чувствовал себя похабно. В тот момент, когда решение было принято, этот чертов выскочка вновь посеял в нем крупицы сомнения. — Черт побери, найдите источник утечки информации и устраните его! — продолжал кричать командующий. — Чтобы через три минуты помещение было очищено.

Стоящий в коридоре Миша повыше поднял телекамеру. Сейчас людям, собравшимся в центральном зале, было не до него, а события разворачивались интересные.

— Быстро! Я сказал, чтобы через три минуты зал был очищен!

— Есть, — холодно ответил Котов. — Однако, товарищ командующий…

— Молчать! — заревел тот. — Советы будете давать, когда вас об этом попросят! Свободны! Занимайтесь своим делом, майор!

Котов отошел от стола.

В зал уже вбегали оперативники с кейсами, в которых покоилась аппаратура для обнаружения подслушивающих устройств.

Котов тихо, почти шепотом, сказал полковнику:

— Намекни этому солдафону, что неплохо было бы проверить, каким образом террористам удалось попасть в метро. И отдай им список «костяка». От меня он сейчас вряд ли что- нибудь примет.

Представитель инженерного департамента коснулся карты.

— Вот здесь, смотрите, основная магистраль водозаборника подходит к воздухоотводу почти вплотную. Толщина кладки около тридцати сантиметров. Именно в этом месте магистраль делает поворот. Несколько лет назад вот тут, — он ткнул пальцем в экран, — наши службы обнаружили трещину. Ее ширина не превышала пятнадцати сантиметров, но при наличии необходимого инструмента террористы могли легко расширить пролом сантиметров до семидесяти и даже до метра, без риска оказаться похороненными под рухнувшим сводом.

— Вы полагаете, они проникли в метротоннель этим путем? — задумчиво спросил командующий.

— Вполне возможно. Отход «связника» как нельзя ясно указывает на то, что эти сволочи располагают подробной схемой коммуникаций. Все выходы из метро контролируются спецкомандами. Если бы кто-нибудь попытался проникнуть в метротоннель, мы узнали бы об этом через несколько секунд. А тут целая группа. Остаются два пути: воздухоотвод и магистраль.

— А что группа «Гроза»? — живо поинтересовался командующий. — Они могут осмотреть вентиляционный колодец?

— Нет, — ответил представитель Министерства обороны. — В колодце темно. Фонари использовать нельзя — террористы заметят свет и догадаются о готовящемся штурме.

— Пусть используют ПНВ.

— Мне кажется, — весомо предложил военный, — что будет гораздо проще отправить туда группу «Тайфун». Если пролом обнаружится, они блокируют магистраль и тем самым перекроют террористам последний путь к отступлению. Штурм все равно планировалось проводить тремя группами. «Тайфун» задействован в нем только в качестве страховки. Как группа прикрытия.

— Хорошо, — согласился командующий. — Отдайте соответствующие распоряжения.

Шептун набрал код на клавиатуре скремблера.

— «Москва-шесть», я — «Осень».

— «Осень», слышу тебя, — тут же откликнулся собеседник.

— Я сообщил остальным, они спускаются. Ребята, у меня неутешительные новости. Власти таки решили взять вас штурмом. Они уже знают о вентиляционной отдушине. Сейчас выясняют, какие коммуникации подходят к ней вплотную. Минуты через три они все поймут. Немного осталось. — В трубке повисло тяжелое молчание. — Эй, вы слышите меня?

— Слышим, слышим, «Осень», — ответил Чубчик. — Доложи обстановку.

— Пока в метротоннеле две группы: «Молния» и «Смерч». Группа «Гроза» блокирует вентиляционный колодец. Группа «Тайфун» должна перекрыть нейтральную линию. Вперед они продвигаться не станут, пока «Смерч» не пробьется через завал, но работают быстро, черти! В любом случае, ребята, у вас есть минут пятнадцать-двадцать, чтобы организоваться как следует.

— Спасибо, браток, за хорошее известие, — хмыкнул Чубчик. — Только, боюсь, у нас возникла проблема. Во-первых, у нас на четверых всего один ПНВ, а во-вторых, оружие Айсберга и Белоснежки осталось под завалом.

— Да нет, проблема у нас возникла гораздо раньше. А если серьезно, пушки вам сейчас не очень понадобятся. Везение — больше. Пробирайтесь наверх. Действуйте по плану. Там мы вас встретим, как оговорено.

— Если повезет, — последовал ответ. — Ладно, будем поддерживать связь. Отбой.

Убрав переговорное устройство, Чубчик потер лоб.

— Значит, так, фонарем нам пользоваться нельзя. Эти придурки где-то поблизости, во всяком случае свет фонаря увидят точно. Остается ПНВ. — Он стащил прибор с головы и протянул Белоснежке. — Держи, ты у нас снайпер, тебе нужнее.

Осторожные пальцы коснулись его рукава, пробежали вниз, до кисти, нащупали прибор ночного видения.

— А ты? — спросила девушка.

— Я буду, если что, по вспышкам ориентироваться. Но, может быть, и не понадобится. Бегемот!

— Я здесь, — откликнулся тот.

— Посади-ка Айсберга так, чтобы эти парни его видели. Не дай бог, расчухают, что наш Илья Муромец еле дышит.

— А вы?

— А мы с Белоснежкой прикроем ребят. Они уже спускаются.

— Слышал? — Леденец повернулся к Ватикану. — Они живы, да еще и с камешками.

Ватикан пожал плечами:

— Ну и что? Думаешь, если придется тащить эту тушу, то мы сумеем уйти? Ничего себе дела. Волочь Айсберга да еще тащить за собой этого кретина Бегемота. Ну уж нет, плевать мне и на Хоря, и на камни, и на этого дурака Чубчика. Никто его лезть туда не заставлял. Сам вызвался, пусть теперь хлебает го…о большой ложкой. Не знаю, как вы, а лично я сболчиваю.

— Бросай трос, — спокойно приказал Леденец. — Давай. Ты пойдешь первым. И не надо больше открывать рот, понял? — Глаза его неожиданно сумасшедше расширились, он наклонился вперед и выдохнул жарко Ватикану в лицо: — Прикуси, мать твою, свой вонючий язык! Еще раз откроешь пасть, сверну шею, понял? Надоело мне твои дерьмовые глупости слушать.

Ватикан отступил на шаг назад. В зрачках Леденца он увидел бешенство, смешанное с жуткой психопатией смерти. Ощущение страха, нахлынувшее на него, было всепоглощающим и ирреальным. Примерно такой же страх он испытал когда-то давно, читая гоголевский «Портрет». В следующее мгновение Леденец уже улыбался по-приятельски, открыто.

— Значит, так, Ватиканчик, сейчас бросаем трос, и ты спускаешься первым. За тобой — Дофин. Потом — я. Шептун сказал: ребята внизу нас прикроют. Я прикрою вас здесь. Повешу взрывчатку пока заодно. Давайте, работаем, парни. Времени у нас совсем мало. Пошли.