— А как планировал возвращаться? Где он встречается с группой?

— В девятнадцать ноль-ноль он должен был подойти к ресторану «Савой», там его и подобрали бы.

— Значит, к девятнадцати.

— Да, больше он ничего не знает.

— Значит, так, Зиновий. Предположим, ты — Хорь, затеял такую операцию, а один из твоих боевиков в самый ответственный момент шуганулся в кусты. Что ты будешь делать?

Беклемешев на секунду задумался, а затем ответил:

— Дело. Плевать мне на этого дурака. Ну разве что нос к носу с ним столкнусь.

— Правильно. Но только не в том случае, когда беглецу известно что-то, что может сорвать все дело. Так?

— Да, наверное.

— Нет, Зиновий, «наверное» здесь не годится. Хорь — профессионал. Он прислал сюда убийцу, чтобы убрать Марафонца и Полетаеву. Это во время такой-то операции! Есть определенный риск, что боевика возьмут и вытянут из него всю имеющуюся информацию. Чем оправдываются такие действия?

— Он убирает свидетелей, — протянул капитан.

— Верно. Я думаю, Марафонец знает что-то такое, чего не должны узнать мы. И Хорь боится, что Марафонец расскажет это ЧТО-ТО Полетаевой. Точнее, уже рассказал. Возможно даже, это что-то выводит на самого Хоря. Смекаешь? Отсюда вывод: мы должны во что бы то ни стало разыскать Марафонца.

— Но как это сделать?

— Просто. Марафонец никому не верит. Он уцепился за Полетаеву в расчете на шумиху. Шум для него — спасение. Хорь наверняка именно на этом его и поймал. Вернее, попытался. Найди Полетаеву — найдешь и Марафонца. Тем более что Полетаеву нам все равно найти надо. Она источник информации. Знает о фугасах. Может быть, она еще в телецентре, но скорее всего нет. Надо узнать, есть ли у Полетаевой машина. Если есть — получить на нее данные. Если нет — проверить, все ли служебные машины на месте, уточнить, какие отсутствуют, и сообщить на блокпосты. Пусть задержат. Только чтобы без всяких выкрутасов, спокойно.

— Понял, товарищ майор, — кивнул Беклемешев, поднимаясь.

— Кстати, Зиновий, этот наш подопечный не рассказывал ничего о базе террористов? Где-то же их должны были держать. Совещались они, план разрабатывали, в конце концов, мины со склада куда-то отвозили.

— Он говорит, что их держали на территории то ли детского сада, то ли пионерского лагеря, то ли санатория. Дороги не помнит. Говорит: возили в закрытом кузове, звуки глушили музыкой. А у него, как назло, ни слуха, ни голоса. Помнит только, что классика. Попытался насвистеть, так ты бы слышал! У наших уши повяли. А всю классику ему ставить — пять лет возиться будем. Беда, одним словом.

— Ясно. Тогда так. Отправь своих орлов обследовать трубу. Пусть поищут фугас, а если найдут, распорядись выставить вторую линию оцепления. Данные по машинам — это два. Третье — посади троих-четверых ребят, чтобы нашу террористическую команду как следует прошерстили. Общие связи, друзья, может быть, кто с кем в командировке был или учился вместе. Словом, все. Обязательно пусть проверят, бывал ли кто-нибудь из них на ограбленных складах…

— Хорошо, Саш. А ты что будешь делать?

Котов кивнул в сторону «штабистов»:

— Сейчас вон к ним на доклад пойду. А потом займусь каналами поступления оружия. Есть интересные данные. Кстати, ты, как закончишь, подгребай. Вместе подумаем.

— Хорошо.

Беклемешев направился к операторам-компьютерщикам, а Котов собрал сводки, заключения и шагнул через «оперативно-штабную» границу.

— Товарищ командующий, есть новые данные о террористической группе…

Под Рождественкой группа пересекла Кузнецкий мост. Боевики приблизились к нужной точке вплотную и остановились. Здесь тоннель сужался, делая поворот и понижаясь на семьдесят сантиметров. Вода с ревом обрушивалась с гигантский ступеньки, ударяясь в кирпичную стену. Под влиянием времени и воды кладка расшаталась. Наверняка ее ремонтировали, и даже не раз, но только в тех местах, где протечка была наиболее реальной. Выше же кирпичи крошились и крошились, пока не образовалась небольшая трещина. С годами трещина росла и теперь была толщиной в руку. Мало того, постепенно движущиеся кирпичи разорвали жестяную стенку вентиляционного колодца, спускающегося вниз на тридцать пять метров и выходящего в тоннель метрополитена между станциями «Лубянка» и «Охотный ряд». Несколько лет назад команда диггеров обнаружила дыру и сообщила о ней в надлежащие организации. Сигнал был принят, но для капитального ремонта стены пришлось бы полностью перекрыть отток воды по одной из самых крупных магистралей водозаборника, что, в свою очередь, вызвало бы затопление нескольких улиц старого центра. Вода, попав в фундаменты дореволюционных построек, вызвала бы гниение деревянных балок и, как следствие, разрушение части подвальных помещений и деформацию строений в целом. Словом, задача оказалась непосильной. Тем более что с финансами, как известно… Департамент инженерных городских служб расщедрился на очередной косметический ремонт, от которого через полгода не осталось и следа. А расширить проход было делом двух часов.

Теперь боевики стояли возле темнеющей в стене дыры диаметром около метра.

Генерал вытащил рацию, набрал код и отрапортовал коротко:

— Последний маяк.

Шептун откликнулся тут же:

— Все идет по плану, ребята. Тоннели пусты. Досмотровые группы ушли. Ток отключен. Осталось аварийное освещение. Действуйте. Ни пуха ни пера!

— К черту! — ответил Генерал.

Он медленно повернулся на месте, осмотрел стоящих за спиной боевиков. Они были серьезны. Каждый понимал: третий маяк — грань, на которой еще можно сказать «нет». Скорее всего придется умереть, но это будет свободный выбор свободного человека. Дальше — все.

— Ну что, пошли? — Генерал вдруг улыбнулся. Широко, белозубо, обаятельно. — Бегемот, ты пойдешь вторым. Если застрянешь, не вздумай кричать. Просто подай знак, мы поможем. Усвоил?

— Да, — кивнул тот.

— Дальше спускаемся в таком порядке: Леденец, Чубчик, Ватикан, Дофин, Белоснежка. Айсберг, ты — замыкающий.

— Понял, — хмыкнул громила.

— Все, пошли.

Кольцо для карабина было закреплено заранее. Пристегнув тонкий нейлоновый трос, Генерал нырнул в черный провал. Выждав полминуты, следом за ним, пыхтя, полез Бегемот. Глухо стукнулся о жестяную стену колодца автомат. Остальные терпеливо ждали своей очереди.

Спуск продолжался от силы пятнадцать секунд. Теперь Генерал оказался еще на тридцать метров ниже водостока. Он остановился, когда подошвы бутсов уперлись в хлипкую решетку. Не особенно таясь, Генерал поднял ногу и резко ударил по решетке каблуком. Спиленные болты переломились пополам, и решетка, кувыркаясь, полетела вниз, зазвенела на бетонных шпалах. Генерал осторожно соскользнул по тросу еще на пару метров и осмотрелся. Перегон «Лубянка» — «Охотный ряд». Они почти у цели. Оставалось совсем чуть-чуть. Немного усилий, и весь мир падет к их ногам. Боевик спрыгнул на рельсы, быстро отступил к стене и поднял автомат. Если кто-нибудь появится…

Через несколько секунд из колодца вывалился Бегемот. Потный, взволнованный, жалкий. Толстяк отошел в сторону, стянул бронежилет.

— Надень, — коротко приказал Генерал. — Быстро!

— Так нет же никого, — отдуваясь, немного удивленно пробормотал Бегемот.

— Когда придут, будет поздно. Надевай!

— Хорошо. — Толстяк принялся натягивать тяжеленный «коммандос».

Один за другим боевики спрыгивали на рельсы, отбегали, освобождая проход остальным. Последним, отчаянно матерясь, спустился Айсберг. Сей трюк требовал от гиганта акробатической ловкости.

Когда вся группа оказалась в метротоннеле, Генерал скомандовал:

— Дофин, ампулы, живо! Каждый заботится о себе сам. Три минуты на все.

«Лошадиная морда» вытащил из кармана коробочку, в которой стеклянноголовыми солдатиками выстроились ампулы с метедрином. Из личных аптечек боевики доставали пластиковые шприцы. Дофин выдавал каждому по ампуле, и они, отойдя в сторону, набирали жидкость для инъекции.

Чубчик, перетягивая предплечье ремнем, пробормотал тихо:

— Эх, с детства уколы не люблю!

Генерал закончил первым, отшвырнул использованный шприц, оглянулся и тотчас же вскинулся:

— Бегемот, ты что делаешь, раззява?

Толстяк, никогда в жизни не делавший уколов, старательно загонял иглу под кожу.

— Дай, — подошла к нему Белоснежка, уже получившая свою дозу стимулятора. — Смотри, это делается вот так.

Она перетянула Бегемоту предплечье, пошлепала прохладными пальцами по локтю, проверила, наполнена ли препаратом игла, и ловко ввела ее в вену.

Бегемот благодарно кивнул, сообщил вполголоса:

— Я вообще не понимаю, зачем все это нужно.

— Работа слишком большая. Без стимулятора свалишься через час, а нам еще тридцать метров вверх по тросу карабкаться, — ответила Белоснежка, бросила опустевший шприц на пол, сказала громко: — Готовы!

— Все. — Генерал уже был на ногах. — Белоснежка — вправо, Айсберг — влево. Держаться в пределах прямой видимости. В случае тревоги шум не поднимать, сами услышим. Вперед.

Снайперша растворилась в темноте, Айсберг потрусил по шпалам в противоположную сторону.

Генерал стянул с головы очки ночного видения. Остальные последовали его примеру. Аварийное освещение было тусклым, но для работы вполне достаточным.

— За мной, — кивнул Генерал.

Группа двинулась по тоннелю к станции «Лубянка».

Метрах в двадцати от шахты колодца, на правой стороне тоннельного кольца, восковым маркером был нарисован специальный знак: стрелочка, указывающая вниз. Чуть дальше, через пару метров еще одна — копия первой.

— Здесь, — сказал Генерал, останавливаясь. — Леденец, тащи оборудование.