столах лампы под маленькими абажурами, услышит легкий плеск воды, сбегающей тонкими, почти невесомыми струйками в обложенный округлыми камнями крохотный «пруд», в котором показывают мокрые спины серебристые губастые карасики. Правда, «ресторан» — это, наверное, сильно сказано. Ресторанчик. Но свой. Конечно, проблем с ним еще будет… Алина мотнула головой, чувствуя, что ее опять начало клонить в сон. Она взглянула на часы, философски пожала плечами и закрыла глаза, поудобней устроившись в кресле.

Полчаса прошли в тишине, если не считать злобного бормотания Алексея, все еще возившегося со своим телефоном, чьегото похрапывания и громкого хруста поглощаемых стриженой девушкой чипсов. Автобус уверенно мчался сквозь ливень, и щетки «дворников» неустанно размазывали по стеклу бесконечные струи воды. Раскачивалась укрепленная по верхнему краю ветрового стекла желтая бахрома, крутились и подпрыгивали подвешенные тут же вымпелы и незатейливые дешевые игрушки. С прикрепленного возле дверей плаката в салон ослепительно улыбалась длинноногая мулатка в бикини, стоявшая на фоне прибоя.

Большинство пассажиров, смирившись с тем, что автобус запаздывает, снова задремали. Ольга, нервно кусая губы, поглядывала то на часы, то в окно. Ее пальцы находились в беспрестанном движении, то оглаживая и без того идеальную прическу, то барабаня по ручке кресла, то теребя ремешок сумки. Она с трудом сдерживалась, чтобы не вскочить и не устроить скандал.

Сидевший за спиной шофера Виталий не спал. Он внимательно смотрел то в лобовое стекло, то на затылок ссутулившегося шофера, и на его лице все больше проступало выражение хмурого, в чем-то даже тревожного удивления. Наконец он потянулся в кресле, хрустнув суставами, и рассеянно сказал:

— До чего ж хреновая сегодня погода!.. Вроде разгар дня, а почти за час ни одной машины не видел!

Шофер вздрогнул и пробормотал что-то вроде «попрятались» и «паршивая дорога». Его пальцы судорожно сжались на руле, так что побелели костяшки, и заметивший это Воробьев нахмурился еще больше, но его лицо тут же разгладилось.

— Как бы не застрять, — озабоченно сказал он и передвинулся на соседнее кресло, чтобы смотреть на водителя в профиль. — Экипаж-то, прямо скажем, древний.

— Не накаркайте! — огрызнулся водитель, пристально глядя на дорогу. Его лицо было застывшим, только уголок рта чутьчуть подергивался.

— Как вы без зеркалато ездите? — поинтересовался его собеседник, глядя на то место, где должно было находиться зеркало заднего обзора. Водитель промолчал, чуть скривившись, точно у него неожиданно разболелся зуб, но Виталий не отставал.

— Я вот одного понять не могу… Я этой дорогой не раз сам машины гонял, только вот теперь почему-то не могу понять, где мы едем?

Руки водителя непроизвольно вывернули руль, и автобус дернулся, слегка накренившись, но тут же выровнялся. Сзади кто-то возмущенно вскрикнул, с полки свалилась матерчатая сумка и тяжело шлепнулась между креслами. Виталий привстал, наклонился к водителю и, придерживаясь за спинку кресла, произнес злым шепотом:

— Слушай, мужик! Мы идем на хорошей скорости! Город должен был появиться час назад! Ты ничего не хочешь объяснить?! Думаешь, я не вижу, как ты дергаешься?!

Водитель внезапно ударил ногой по педали тормоза, и автобус, визгнув шинами по мокрому асфальту, остановился так резко, что его заднюю часть подбросило, и какоето мгновение она висела в воздухе, и колеса беспомощно вращались, потом ударились о дорогу. Пассажиров швырнуло вперед, с полок посыпались вещи. Шофер ударился грудью о руль, и у него вырвался хриплый возглас боли. Воробьев, судорожно вцепившись в переборку, устоял на ногах, чудом не вылетев в лобовое стекло. Подвешенные игрушки запрыгали в нелепом, дерганом танце, стукаясь друг о друга.

Автобус застыл посреди дороги, урча мотором. «Дворники» с ритмичным скрипом мелькали взад-вперед. По крыше гулко барабанили дождевые капли.

— Вы что — сдурели?! — заорал Борис, вскакивая. Алина, оглушенная, ошеломленно трясла головой. Марина, всхлипывая, откинулась на спинку кресла, прижимая к лицу ладони. Из-под ее пальцев текла кровь, пачкая высокий ворот светлого свитера.

Дверь автобуса открылась, и в салон ворвался мокрый холодный воздух. Водитель, держась одной рукой за грудь, вскочил и вылетел из автобуса под дождь, где и застыл, крутя головой по сторонам и что-то бессвязно бормоча. Виталий выскочил следом, ухватил водителя за отвороты бежевой куртки и со всей силы стукнул о борт автобуса. У водителя вырвался квакающий звук.

— Ты куда нас завез?!

— Нне знаю, — водитель жадно хватал ртом воздух вместе с дождевыми каплями. — Я сам ничего не по…

— Как это «не знаю»?! — Виталий еще раз стукнул его об автобус, потом отпустил и отступил на шаг. По его лицу текла вода, мокрые волосы прилипли ко лбу. — Первый рейс что ли?!

— Я десять лет на этом маршруте! — яростно возразил водитель, потирая ушибленную грудь. — Я ехал, как всегда… я просто… Я не знаю этой дороги! Этой — не знаю!.. И я не мог на ней оказаться! Я нигде не сворачивал! Я ехал, как обычно, а потом… — он запнулся, моргая мокрыми ресницами.

— Что потом?! Начал ехать необычно?! — Виталий, крепко сжав губы, отвернулся, глядя сквозь стену дождя туда, куда убегала мокрая асфальтовая лента, окаймленная шеренгами раскидистых деревьев. Казалось, он совершенно не замечает, что уже насквозь промок. Потом произнес — уже спокойней: — Да-а, блин, Элли, мы уже не в Канзасе!

— А где — можно узнать? — с неожиданной вежливостью осведомился Кривцов, который, стоя на автобусной ступеньке, уже несколько секунд слушал странный разговор и, наконец, счел нужным принять в нем участие.

— По-моему, я задремал… — пробормотал водитель, тупо глядя в пространство. — Задремал тогда… я… но секунды на две, не больше… я… но я не мог за это время никуда свернуть… я бы сразу понял… я…

— Я правильно улавливаю? — осведомился Олег, задумчиво сдвигая кепку на затылок. Виталий кивнул, не оборачиваясь и продолжая вглядываться в невидимый горизонт.

— Похоже мы заблудились.

— Хе! — Олег неожиданно повеселел. — Что это за хреновина?! Мы не могли заблудиться! Здесь на Брянск только одна дорога!

Водитель громко сглотнул, и его глаза удивленно округлились. Светлые ресницы теперь моргали с такой скоростью, что их движение почти не улавливалось. Виталий медленно повернул голову и так же медленно произнес, четко выделяя каждое слово, словно по одной прихлопывал ладонью на столе костяшки домино.

— Какой! На хрен! Брянск?!

— Обычный. Город такой, — охотно ответил Олег. — Основан, кажется, в тысяча сто…

— Я ехал в Самару! — перебил его Виталий. — При чем тут Брянск?!

— Ну, мужик, — стоявший на ступеньке сожалеюще развел руками, — печально тебе это сообщать, но ты капитально ошибся автобусом. Он идет в Брянск — и только в Брянск.

Водитель открыл было рот, но его опередил раздавшийся из автобуса возмущенный и в то же время испуганный женский голос.

— Это быть не может!

Все обернулись. Из-за плеча Олега выглядывала девушка в коротком легком пальто, схваченном на талии широким поясом с блестящей пряжкой. Сползший набок берет еле держался на рыжих кудрях, взгляд изумленно раскрытых глаз суматошно прыгал по ошеломленным лицам стоявших под проливным дождем людей. На лбу наливался небольшой кровоподтек от удара о спинку кресла.

— Какая Самара?! Какой Брянск?! Вы что?! — она почти кричала, и обладатель кепки досадливо поморщился, потирая ухо. — Это же волгоградский рейс!

— Еще лучше! — Кривцов внимательно оглядел ее с ног до головы. — Если б не время года, я бы подумал, что вы оба перегрелись! А может, хорошо курнули с утреца, а?! Волгоград, Самара… Это же хрен знает где! Как вас занесло на брянский рейс?! Или вы читать не умеете?!

— Волгоградский! — упрямо возразила ему Алина — теперь уже немного жалобно — и остановила взгляд на водителе. — Ну скажи-те же ему! Вы чуть нас не угробили, так теперь…

— Он вам скажет то же, что и я: автобус идет в Брянск — и только в Брянск. Ну нет из Смоленска волгоградских рейсов!.. кажется…

Лицо девушки резко побелело, и веснушки выступили на нем яркой россыпью.

— Как из Смоленска? — с трудом произнесла она, вцепившись в поручень так, что захрустели суставы.

Виталий неожиданно расхохотался, закинув голову, так что дождевые капли беспрепятственно забарабанили по его лицу. Чуть приглушенный шумом дождя сухой смех прозвучал нелепо и пугающе. Водитель съежился и начал бочком пробираться к двери, вытирая спиной мокрый борт автобуса.

— Так, — негромко пробормотал Олег, — вот и спятил один.

— Может, мы внутри все выясним, — сказала Алина почти умоляюще и попятилась. — Вернитесь в салон, вы так простудитесь.

— Да, верно, — Виталий, казалось, только сейчас заметил, что насквозь вымок. Он поднялся на одну ступеньку и остановился, смахивая ладонью воду с лица и волос. — Только скажика мне, рыжик, из какого города ты ехала?

Алина была настолько сбита с толку, что пропустила фамильярность мимо ушей.

— Из Волжанска конечно!

— Класс! — весело сказал Воробьев, поднялся и прошел в салон. Следом юркнул водитель, и через несколько секунд дверь автобуса с легким шипением закрылась, отсекая брызги и запах мокрой коры. Олег остался стоять на ступеньках, сжав губы и напряженно наблюдая, как водитель ерзает на сиденье, потирая ушибленную рулем грудь и что-то бормоча. Пассажиры сидели на своих местах, терпеливо дожидаясь, пока водитель даст объяснения и автобус поедет дальше, только Света стояла возле кресла Марины, которая сидела, откинувшись на спинку, и прижимала к носу испачканный кровью носовой платок. Еще один, насквозь мокрый, валялся на полу, чистый Бережная нервно комкала в пальцах. Никто не слышал разговора, и вошедших встретили возмущенными и злыми взглядами.

— Почему… — начала было Ольга, но Света тотчас ее перебила.

— Глупо, конечно, спрашивать, но никто не везет с собой лед?

— Дай-те сюда платок, — мрачно сказал Виталий. Борис перегнулся через ручку, взял переданный платок и протянул дальше. Из-за спинки другого кресла высунулась чья-то большая рука, приняла платок, почти потерявшийся на широченной ладони и вручила его подошедшему человеку. Тот молча повернулся и пошел обратно к двери, которая тут же услужливо открылась.

— Давай, — буркнул «спец». — Вот удачно, раненых нам еще не хватало!

Он высунулся на улицу и вскоре вернул платок насквозь мокрым. Воробьев вернулся к пострадавшей, отклонил спинку ее кресла до предела и, сложив платок в несколько раз, пристроил его блондинке на переносицу.

— Дышите через нос, выдох чуть задерживайте. Сейчас остановится.

Рощина беззвучно шевельнула губами и закрыла глаза. Виталий отвернулся от нее и сел на одно из пустовавших кресел, взъерошив свои мокрые волосы.

— Почему стоим? — деловито спросил кто-то. Олег вздохнул, поднялся в салон и остановился в проходе, облокотившись о спинки кресел и почти повиснув на них.

— Тут возникла небольшая заминка…

— Я так и знал, что эта рухлядь сломается! — рявкнул Алексей, приподнимаясь. — Она же могла перевернуться! Ты нас чуть не убил — ты это понимаешь, урод?!

— Как только приедем, вы с этой работы вылетите! — крикнула Харченко, зло уставившись на водителя. Тот равнодушно пожал плечами и отвернулся. По его лицу все еще бродило ошеломленное выражение. Казалось, он не может понять не только где находится, но и кто он вообще такой.

— Это смотря куда приедем, — негромко сказала Алина, уже вернувшаяся на свое место. Водитель протянул руку и выключил двигатель. На несколько секунд в салоне наступила тишина. Магнитофон молчал. Дворники безжизненно замерли. Дождевые капли монотонно стучали по крыше и стеклам. Наконец, Олег откашлялся, сдернул кепку и посмотрел на нее так, словно видел впервые в жизни. Его короткие пепельные волосы стояли торчком, отчего «спец» напоминал рассвирепевшего ежа.