купили несколько бутылок коньяка в кафе «Лайнер». При обыске у каждого обнаружено по три пачки пятирублевок в банковской упаковке. В похищенном из УТТ сейфе почти все деньги были пятирублевыми пачками... Проверкой установлено: деньги заработаны честным трудом. Короткая беседа на моральную тему: не пейте, не транжирьте деньги — не даром же они вам достались, не хулиганьте. Пареньки обещают.
А вот сейфа пока нет. И время не ждет.
Дверь приоткрывается. Входит молоденький младший лейтенант — участковый инспектор.
— Вызывали, товарищ капитан?
— Да. Вот список работников УТТ-1 — выборка но твоему микрорайону. Произведешь проверку по месту жительства. Здесь более ста человек. Вначале внимательно ознакомься со списком... Все, кто старше тридцати лет, нас не интересуют. Дальше. Вот, допустим, дружинник, общественник, член- бюро горкома комсомола и так далее... Их, естественно, также проверять не нужно. И вообще все делать без шума, тактично и осторожно. Понял?
— Понял, Александр Иванович.
Участковый — недавний солдат срочной службы — четко поворачивается через левое плечо и уходит.
В Нижневартовск прилетел заместитель начальника УУР УВД полковник милиции Битюцких — высокий широкоплечий мужчина в драповом пальто и в шапке из оленьего камуса. Вместе с ним прибыла оперативная группа областного управления.
Они сошли по трапу в массе других пассажиров, ничем не обращая на себя внимания, прошли через аэровокзал на автостоянку, где ждал УАЗ, и через минуту встречавший их капитан Шавакулев уже вводил приезжих в курс дела.
Этим же самолетом прилетел и эксперт-криминалист ОТО УВД старший лейтенант Майсаков, последний попросил прямо с аэродрома доставить его к месту происшествия.
Вечером на совещании оперативного состава полковник сказал:
— Товарищи, случилось чрезвычайное происшествие, но это не значит, что мы должны под видом розыска сейфа заволокитить заявления трудящихся или приостановить работу по другим линиям службы. Мы организовали группу, которая будет заниматься только сейфом, а все остальные должны заниматься текущими делами. Когда нам понадобится ваша помощь, мы к вам обратимся. Конечно, это потребует от вас дополнительных затрат, времени, энергии и, вероятно, нервов, но... такова наша служба. Мы должны раскрыть разбойное нападение во что бы то ни стало. И не только потому, что дело на контроле в министерстве. В конце концов, это наше министерство, и оно нас, быть может, поймет, если мы объясним, что сделали то-то и то-то, вроде нигде не оплошали и вроде бы не наша вина, что преступление еще не раскрыто!.. Министерство, может быть, и поймет, хотя, естественно, по головке нас не погладит, а вот жители Нижневартовска не поймут! И для нас не будет оправданием, что деньги хранились в УТТ ненадлежащим образом, кассовое помещение не оборудовано, сейф не закреплен, налицо условия, способствующие совершению преступления... и так далее... Люди нам верят. Вы знаете, я сегодня беседовал с начальником УТТ и поинтересовался: как он думает выдавать теперь рабочим зарплату? Он ответил, что дней десять подождет: может, мы найдем, — а потом они вывесят списки и попросят рабочих, получивших зарплату, подойти и расписаться. Я спросил: «А если кто-то не распишется, захочет получить деньги еще раз?» Он сказал: «Во-первых, мы верим нашим рабочим. Ну а если все же найдется такой, то ведь сейф-то вы все равно найдете? А там ведомости. Я думаю, никто не рискнет». Мы должны оправдать это доверие... Пожалуйста, Евгений Моисеевич, — повернулся Битюцких к прокурору города.
— Осмотром места происшествия, — без предисловий начал Басацкий, — а также допросом сторожа и кассирши установлено следующее. В 3 часа 20 минут неизвестные лица отжали ригель замка в двери столовой УТТ-1, которая расположена на первом этаже здания конторы, через незапертую дверь поднялись на третий этаж, затем спустились на второй, где находятся касса и бухгалтерия. Поскольку дверь в помещение бухгалтерии была открыта, преступники поняли или знали заранее, что там есть сторож, ворвались туда и металлическими предметами нанесли ему тяжкие ранения в голову. Второй сторож дремал в это время в соседнем коридоре за холлом. Услышав шум, он бросился к бухгалтерии, увидел там незнакомого человека в маске, в руках которого был металлический арматурный прут. Сторож, по его словам, попытался отбиться стулом, но получил тоже ранение в голову и упал. Сторожей связали белой капроновой веревкой. Затем была взломана дверь кассы. Перед этим один из преступников испортил внутреннюю сигнализацию, вывинтил электрические лампочки — сигнализация сработала, но глухо. Затем, когда они ворвались уже в кассу, сигнализация была отключена совсем — выключатель расположен на стене, на видном месте. Окно в помещении кассы забрано в решетку. Поэтому преступники вынесли сейф в бухгалтерию, где распахнули створки окна и выбросили сейф со второго этажа на улицу. Они использовали автомобиль марки ГАЗ-66. Машину оставили у проходной — в ста тридцати восьми метрах от входа в контору УТТ. Может быть, в машине ждал еще водитель, может быть, кто-то оставался, как они говорят, «на стреме», но в здании были двое. Между тем сотрудники УТТ утверждают, что сейф весит не менее трехсот килограммов. В нем около 75 тысяч рублей. Деньги в основном пятирублевыми купюрами из оборота. Так что ни о каких номерах не может быть и речи... Что нам известно о преступниках? Приметы весьма смутные. Первый — возраст 20—25 лет, рост около 160 сантиметров, одет в замасленную куртку синего цвета из ткани болонья. На карманах продольные оранжевые полосы.
— В таких куртках сейчас ходит пол-Нижневартовска.
— Да, — кивнул Басацкий. — Приметы второго: высокого роста, плотного телосложения, одет в темную куртку. Все. Что касается масок на их лицах, то у меня такое впечатление, что они просто натягивали на подбородок стоячие воротники свитеров. У нас многие так ходят в морозы.
— Похоже, — сказал Гуцало. — Особенно молодежь.
— Теперь об автомобиле, — продолжал прокурор. — Итак, марка ГАЗ-66. Важнейшая деталь — автопокрышка правого заднего колеса смонтирована неправильно. Мы, видимо, создадим специальную группу по осмотру машин. Кстати, сколько таких машин в Нижневартовске? — обратился прокурор к местному Начальнику ГАИ Ляшенко.
— Больше тысячи.
Прокурор вздохнул.
— Еще одна деталь, — сказал он. — С места происшествия изъяты куски веревки, которыми были связаны сторожа, причем удалось сохранить также узлы. Мне кажется, это не просто бельевая веревка. Во всяком случае, ею необходимо заняться, установить, откуда она, поступала ли к нам в торговую сеть, в общем, все, что возможно... Ну и последнее. Оказывается, в сейфе, который остался в кассе после разбойного нападения, было еще двадцать пять тысяч рублей. Сейф этот был не заперт, а лишь заклеен бумажкой с росписью кассирши. В хозяйственной сумке, которая стояла между похищенным сейфом и стулом кассирши, было еще три тысячи рублей. Итого двадцать восемь тысяч лежали сверху, только протяни руку, и преступники не подумали их взять. Сумку они просто отшвырнули ногой... Что по этому поводу скажут оперативные работники?
— Да чего там, все ясно, — подал голос молоденький лейтенант.
— Что именно вам ясно? — повернулся к нему полковник.
— Ясно, что преступники с улицы, — ответил лейтенант. — Ну в смысле в УТТ ничего не знают, никогда там не бывали, иначе они бы...
Полковник и прокурор переглянулись.
— Я всегда вам говорю, — заметил полковник, обращаясь к молоденькому лейтенанту, — прежде чем сделать какой-либо вывод, подумайте.
— Мы с Мироном Максимовичем уже обсуждали этот вопрос, — сказал прокурор. — И считаем, что преступники — по крайней мере один из них работал и скорее всего продолжает работать в УТТ-1. Он как раз все знал!
На чем же основывались выводы полковника и прокурора?
Разумеется, то, что в незапертом сейфе, который «не проверили» преступники, было двадцать пять
