— Сначала слушай, потом говори.
— Ладно.
— В крайнем случае выйди в туалет, успокойся. Но записывай все.
Да. Да. Он прав. Я все запишу.
Дрожащими руками извлекаю диктофон из сумочки. Прячу его в карман плаща.
— Еще лучше было бы снять на видео.
— Снимать незаметно труднее.
Да. Да. Диктофон — то, что надо. Голос. Голос — это очень важно.
Мне повезло. Не нашлось ни одной машины, желающей меня задавить. На всех парах я пересекла улицу.
Вхожу в кафе, нагруженная, как ослик, и глазами сразу натыкаюсь на блондина. Я не знаю, так ли чувствует себя спелеолог, проваливаясь в каменный мешок, но у меня жуткое ощущение, что пути назад нет. Хочется позвонить Стефану.
Блондин сидит лицом к двери. «Он» один, перед ним стакан лимонада.
Столик маловат.
— Уж умудрись как-нибудь сесть за столик, где можно сидеть друг против друга. Если я приду, не хочу садиться с ним рядом.
— Я тоже.
Это голоса сестер звучат у меня в голове. Ну вот, с самого начала все не так.
Почему «Он» выбрал именно этот малюсенький столик? За ним едва умещаются двое. Я мчусь на него, как торпеда.
Начинаю говорить — очень громко. «Только не подавай виду, что ты взволнована. Ничего особенного не происходит. Самая обыкновенная встреча. Ты ведь привыкла встречаться с незнакомыми людьми. Это то же самое. Перед тобой незнакомый человек, вот и все».
Голос мне не повинуется. Руки ходят ходуном, живут отдельно от меня, своей жизнью. Я двигаюсь слишком стремительно. С грохотом падает стул. Я рывком ставлю его на место. Это я опрокинула стул? Не знаю, не помню, я уже поднимаю пепельницу, которую смахнула, задев пакетом. Все происходит чересчур быстро, только мой мозг тормозит — или он выпал где-то, от того, как я вошла?
Нет, это не то же самое. В жизни я ни на одной встрече не орала. Даже при самом зверском мандраже тело меня всегда слушалось.
— Извините!
Я извиняюсь так громко, что вздрагивает сидящая рядом дама.
Мне наконец удалось остановить себя перед мужчиной, который сегодня улыбается иначе.
«Он» розовее лицом, чем в тот день, в магазине. Волосы у него растут точно так же, как у меня. Ну, что делать-то? Выйти в туалет?
Я смотрю в его глаза. Удастся ли мне в них что-нибудь прочесть?
Ни черта.
— Надо пересесть! — ору я ему в лицо.
Не дожидаясь ответа, хватаю его стакан. Несу лимонад через весь зал. Высматриваю два сдвинутых вместе столика. Четыре стула. Вот и отлично. Сажусь первой, не дав ему возможности выбрать место. Протиснувшись, «Он» вынужден умоститься спиной к окну. Теперь «Он» не видит улицы. А я сижу лицом к бульвару. Мне видна дверь кафе. Если войдет одна из сестер, я ее сразу замечу и смогу предупредить его. Не хочу, чтобы «Он» оказался застигнутым врасплох. Вы оставили трех девочек. Из них выросли три хорошие женщины. Никаких обид. Никаких мстительных чувств. Вы полюбите их, я уверена.
Когда «Он» усаживается, я расставляю пакеты вокруг себя. Пусть теперь попробует напасть — пока будет перебираться через кольца для салфеток, только меня и видели.
— Ты ходила по магазинам? — спрашивает «Он».
— Да! — отвечаю я, будто с противоположного конца «Стад де Франс», и на минуту скрываюсь под столом.
При этом одним глазом я поглядываю на него. Никогда не думала, что будет так трудно достать диктофон из кармана — меня аж в пот бросило. Незаметно нажимаю кнопку. Загорается красная лампочка: запись пошла. Быстро кладу диктофон в один из открытых пакетов.
Я как на иголках, но все-таки заставляю себя сидеть. Полметра отделяет меня от блондина. Какие светлые у него волосы. Мои с годами потемнели. Не посещай я парикмахерскую, у меня бы не было этого нордического оттенка. «Он» опять в бутылочно-зеленом свитере.
Вот уже несколько минут мы играем в гляделки и молчим. «Он», кажется, ждет, когда заговорю я. «Он» может ждать долго. «Сначала слушай, потом говори», — посоветовал мне Стефан. Я так и делаю.
Светловолосый мужчина понял: перед ним сидит двойник Сфинкса.
— Ты не взяла с собой Тото?
— Нет, он сегодня занят. И не умеет вести себя на улице.
«Он» улыбается.
— Это боксер?
— Да, боксер, и он очень высоко прыгает, когда радуется.
Что я такое несу? «Он» ничего не понимает.
— Мне надо выйти в сортир, — вдруг выпаливаю я.
Упс! Лучше было бы сказать «в туалет». «Он» немного удивлен: надо же, какая я грубая.
— Да, иди.
«Он» любезно дает мне разрешение.
Ой-ой-ой, если я выйду, вдруг «Он» посмотрит вниз? На мои пакеты? «Он» же увидит диктофон!
Мои руки ныряют под стол. Я хватаю пакеты. Вскакиваю.
— Тебе все это понадобится?
«Он» смотрит круглыми глазами, как я уношу свои покупки в туалет.
— Сейчас вернусь!
Я опять ору: пусть знает — что хочу, то и делаю.
Туалет совсем крошечный. Я пересчитала все стены кольцами для салфеток. Мой плащ и сумочка остались на стуле. Черт! Я бы сейчас позвонила Стефану! Сказала бы ему, как все плохо! А мой телефон сиротливо лежит то ли в сумочке, то ли в кармане плаща! Ладно. Несколько минут я просто стою в туалете. Даже пакеты не кладу на пол — слишком тесно. Смотрю на свое отражение в желтоватом зеркале.
О-ля-ля! Ну и глаза у меня! Они сейчас выскочат из орбит. Надо подышать.
Я глубоко вдыхаю и сильно выдыхаю — раз, другой, третий. Закрываю глаза на каждом вдохе, открываю на выдохе. Через некоторое время чувствую, что пора кончать: все вокруг расплывается. У меня перенасыщение кислородом, так недолго и в обморок хлопнуться в туалете — прямо на свои покупки.
Ладно, пойду обратно.
Выбраться из микротуалета оказывается не так-то просто. Мои пакеты застряли в узкой двери. Блондин внимательно смотрит на меня. Я как могу стараюсь держать лицо. Дергаю несколько раз и наконец высвобождаю свой скарб.
Иду, изо всех сил заставляя себя не припустить бегом, к светловолосому мужчине, который так и сидит над своим лимонадом. Я сажусь, уже более непринужденная.
Опять расставляю вокруг себя пакеты — создаю броню, защищаюсь на свой лад. Снова кладу сверху диктофон.
Я еще ерзаю, но с меньшей амплитудой. Хорошо, что вышла в туалет, помогло.
— Ты очень талантливая, — заявляет «Он» напрямик.
— Спасибо.
— А тебя не напрягает, что твоя жизнь — достояние публики?
— Я по натуре эксгибиционистка.
