запястий, – какой-нибудь художник назвал бы эту фигуру безупречной. Керби она показалась слишком тощей. Внезапно пленница открыла глаза. Свет ударил ей в лицо, и она часто заморгала. Керби опустил лампу. Он уже разглядел всё, что хотел.

– Кто вы? – резко спросил он.

Пленница повернула голову. Взгляды их встретились, и Керби невольно поёжился. В больших серых глазах не было страха. Не было в них и ненависти. Они ни о чём не молили. Ничего не хотели знать. В этом взгляде была ледяная обречённость. Губы дрогнули.

– Может быть, вы развяжете меня?

Так Керби Клейн впервые услышал её голос. Негромкий. Спокойный. Двумя короткими взмахами ножа он освободил её от верёвок. Девушка поднялась и выпрямилась.

– Меня зовут Ирис. Я – англичанка.

И ни полслова сверху.

Керби ждал рыданий, жалоб, испуганных расспросов. Пленница молчала. Похоже, ей было всё равно.

Лампа тускло светилась на полу, лицо девушки было в тени, но Керби показалось, что щёки её слегка порозовели. Она подняла руки и наскоро прибрала волосы. Движения её были полны достоинства. В глазах появился отблеск жизни. Платье шевельнулось на груди, и Керби сообразил, что всё это время пленница почти не дышала.

– Раньше за Риком не водилось привычки таскать в море своих пассий, – в раздумье произнёс он, разглядывая свою добычу с новым интересом. Определенно, подружка Джеймса Рика заслуживала внимания. С того мгновения, как перестала быть статуей. Она ничего не ответила на его случайную реплику, продолжая стоять напротив так же спокойно и неподвижно, но теперь это было другое спокойствие. Девушка вдохнула тяжёлый воздух трюма, кисти рук шевельнулись, восстанавливая ток крови. Потом шевельнулись плечи.

– Ваши люди похитили меня? – предположила она. – Если, конечно, я вижу перед собой капитана. Вы рассчитываете получить за меня выкуп?

– А что, напрасно? – невольно улыбнулся Керби.

– Нет.

– И сколько вы готовы заплатить? – спросил Керби Клейн.

– Сколько вы хотите получить, – ответила она. – Я умею торговаться, но, похоже, сейчас не тот случай.

Керби смерил ее испытующим взглядом.

– Две тысячи песо, – произнес он.

Для любой из «красоток» Кайоны это было целое состояние. Таких денег они не видели и в самых сладких рождественских снах. Но на подружку Рика эта несусветная сумма не произвела никакого впечатления. Вернее, она вздохнула с явным облегчением.

– Я согласна.

Это было сказано с королевским достоинством.

– Но, полагаю, за такие деньги я могла бы выбраться из этого грязного трюма… Здесь крысы, – добавила она, и впервые голос ее дрогнул – она смертельно боялась крыс.

Эта чисто женская слабость позабавила Керби. Так же, как ее королевская осанка и сдержанное достоинство, которое ни на полногтя не убавило грязное платье. Бывшая аристократка, размышлял Керби, жена или сестра какого-нибудь вельможи, мятежника, выброшенного с берегов Британии вихрем недавней смуты. Люцифер и сам был темной лошадкой.

– Хотите разделить каюту со мной? На этот рейс…

– Нет! – с отвращением выплюнула она, похоже, раньше, чем подумала.

Керби поймал ее взгляд. Теперь в этих глазах не было и тени безразличия. Теперь в них плясал смертный ужас, словно на его месте стояла сама чума и тянула к ней руки…

– Не прикасайтесь ко мне! – тихо, с угрозой, произнесла она. – Если вы тронете меня хоть пальцем, вместо денег вы получите пеньковый воротник!

Злость стегнула Керби, как плеть.

– Интересно, с чего ты взяла, что я хуже Люцифера? – огрызнулся он.

Рика Керби не боялся. «Фортуна» превосходила «Стейка» в вооружении, но проигрывала ему в скорости. Малое количество пушек, новые, крепкие паруса, тщательно просмоленное днище: «Стейк» был стремительным морским хищником – юрким, маневренным, неуловимым. Бронзовый бриг, несущий четырнадцать тяжелых пушек, в этой охоте был бы подобен медведю, вздумавшему поймать куницу…

Это сравнение пришло ему в голову, когда девушка змеей выскользнула из-под руки и отскочила за спину. Керби стремительно обернулся и крепко ухватил ее за руку. Кем бы она ни была, ей не стоило разыгрывать оскорбленную невинность перед Керби Клейном! Он дернул ее к себе. Пленница упала на колени, больно ударилась о жесткие доски, но не издала ни звука. Ее левая рука с растопыренными пальцами метнулась, целя в глаза.

Керби не отстранился, просто мягко перехватил ее руку и отвел назад. Он не хотел причинять ей лишней боли.

Пока не хотел. Его еще забавляла эта игра. Но лицо пленницы, искаженное яростью, оказалось совсем рядом.

Совсем рядом оказались губы, изогнутые презрением. И Керби отчетливо понял, что сейчас игры кончатся.

Люцифер почтил ее своим вниманием не потому, что она была невероятно красива. Она была самой обыкновенной. Но в ней был огонь, яростный, неукротимый, родственный тому огню, который горел в самом Люцифере, который Керби чувствовал в себе и в любом искателе приключений. Огонь, который мог обогреть, но мог и спалить дотла. Любой, кто соприкоснулся с этим огнем, неизбежно вспыхнул бы, как сухая солома… Керби отбросил ее от себя. Она снова ударилась и снова не проронила ни звука. Смертельным врагам не показывают своих слабостей. Керби отступил на шаг и облизнул пересохшие губы.

– Здесь не то место, где можно разыгрывать недотрогу, – хрипло проговорил он, – я ведь могу поступить и по-другому. У меня шестьдесят матросов, и они уже давно в море.

Она не ответила. Хотя поняла его прекрасно. Но страх – непозволительная слабость в смертельной схватке.

Подруга Люцифера была выше этой слабости. Как и сам Люцифер. Она поднялась, не отводя взгляда, готовая снова превратиться в клубок ногтей и зубов. Ей не оставили иного выбора – только сдаться, а сдаваться она не умела!

– Вы пожалеете об этом, – проговорила пленница тихо и убежденно. – У меня есть друзья. Они узнают о том, что случилось со мной. Они не простят моей гибели. Вы закончите жизнь на ваших собственных реях, капитан.

– Мы в Карибском море, – усмехнулся Керби. – Здесь много негодяев, но мало трусов. И здесь не отказывают мужчине.

– Вы не мужчина, – презрительно бросила она.

Неожиданно взвизгнули ржавые петли, резанув по натянутым нервам.

– Керби! Ветер стих. Похоже… – это был голос помощника, и Керби, не дослушав его, уже понял, на что это может быть похоже.

Он шагнул к трапу и уже поставил ногу на ступень, но что-то заставило его оглянуться. Пленница смотрела на него, как попавший в ловушку зверь, который до прихода охотника не успел перегрызть лапу. Но, может быть, еще успеет…

– Мамаша, рому и закрой дверь!

Выложив громадные ладони на свежеструганный стол, Волк уставился тяжелым взглядом на изысканно одетого Господина Ричмонда. В кабачке «Райский уголок» было глубокое затишье. Герой сезона – Джеймс Рик отбыл с какой-то загадочной целью и поспешностью, которая за ним не водилась. Кто-то заикнулся, было, о Большом Призе, но незадачливого пророка подняли на смех. Все знали, что Рик в легенду о кладе не верит.

Корсары помельче, вроде Симпсона или Дика Грея по прозвищу «Бык», промышляли возле Кубы,