Беру, как ношу дорогую, —К престолу Твоему несуМою невесту молодую.Разгладь насупленную бровь,Воззри на чистое созданье,Даруй нам вечную любовьИ непорочное слиянье!А если с высоты ТвоейНа чудо нет благословенья —Да будет карою моейСплошная смерть без воскресенья.13–16 апреля 1922Петроград
Сборник «Европейская ночь» (1927)
Петербург
Напастям жалким и однообразнымТам предавались до потери сил.Один лишь я полуживым соблазномСредь озабоченных ходил.Смотрели на меня — и забывалиКлокочущие чайники свои;На печках валенки сгорали;Все слушали стихи мои.А мне тогда в тьме гробовой, российской,Являлась вестница в цветах,И лад открылся музикийскийМне в сногсшибательных ветрах.И я безумел от видений,Когда чрез ледяной канал,Скользя с обломанных ступеней,Треску зловонную таскал,И, каждый стих гоня сквозь прозу,Вывихивая каждую строку,Привил-таки классическую розуК советскому дичку.12 декабря 1925Chaville* * *Жив Бог! Умен, а не заумен,Хожу среди своих стихов,Как непоблажливый игуменСреди смиренных чернецов.Пасу послушливое стадоЯ процветающим жезлом.Ключи таинственного садаЗвенят на поясе моем.Я — чающий и говорящий.Заумно, может быть, поетЛишь ангел. Богу предстоящий,—Да Бога не узревший скотМычит заумно и ревет.А я — не ангел осиянный,Не, лютый змий, не глупый бык.Люблю из рода в род мне данныйМой человеческий язык:Его суровую свободу,Его извилистый закон…О, если б мой предсмертный стонОблечь в отчетливую оду!4 февраля — 13 мая 1923Saarow* * *Весенний лепет не разнежитСурово стиснутых стихов.Я полюбил железный скрежетКакофонических миров.
