Я сам над собой вырастаю,Над мертвым встаю бытием,Стопами в подземное пламя,В текучие звезды челом.И вижу большими глазами —Глазами, быть может, змеи,—Как пению дикому внемлютНесчастные вещи мои.И в плавный, вращательный танецВся комната мерно идет,И кто-то тяжелую лируМне в руки сквозь ветер дает.И нет штукатурного небаИ солнца в шестнадцать свечей:На гладкие черные скалыСтопы опирает — Орфей.9–22 декабря 1921
<Дополнения>
* * *Слепая мудрость сердца! Что ты значишь? На что ты можешь дать ответ?Сама томишься, пленница и плачешь: Тебе самой исхода нет.Рожденная от опыта земного, Бессильная пред злобой дня,Сама себя ты уязвить готова, Как скорпион в кольце огня.21 мая 1921Петроград* * *Слышать я вас не могу.Не подступайте ко мне.Волком бы лечь на снегу!Дыбом бы шерсть на спине!Белый оскаленный клыкВ небо ощерить и взвыть —Так, чтобы этот языкЗубом насквозь прокусить…Впрочем, объявят тогда,Что исписался уж я,Эти вот все господа:Критики, дамы, друзья.7 ноября 1921Петроград
Невеста
Напрасно проросла траваНа темени земного ада:Природа косная мертваДля проницательного взгляда.Не знаю выси я творца,Но знаю я свое мученьеИ дерзкой волею певцаПриемлю дерзкое решенье.Смотри, Молчальник, и суди:Мертва лежит отроковица,Но я коснусь ее груди —И, вставши, в зеркало глядится.Мной воскрешенную красу
