— По обе стороны от баррикады крутые склоны, — ответил генерал. — Пехоте там лучше, чем коннице. Но попробовать стоит, да и удобно было бы. Если мы зайдем им в тыл, паршивцам конец.

Генерал отдал приказ. Понеслись гонцы, неся распоряжения солдатам на обоих флангах. Несколько отрядов попытались пройти по каменистым осыпям вокруг баррикады. Халогаи Арваша кинулись им наперерез.

Северяне знали, что делали, когда возводили свое укрепление. Они целиком перегородили пространство, пригодное для боя. Лошадям их противников-видессиан приходилось продвигаться шаг за шагом.

Пешие халогаи были попроворнее, но и они оскальзывались, спотыкались и падали.

Некоторые уже не вставали. Теперь, когда враги выбрались из укрытия и больше заботились не о щитах, а о том, как бы не упасть, они становились уязвимы для лучников. Но видессиане не могли луками проложить дорогу к победе. Им надо было выбить противников из-за баррикады. А в ближнем бою пехотинцы сражались не хуже, а то и лучше всадников.

Сабля и копье против меча и секиры. Крисп наблюдал, как его солдаты сражаются с халогаями Арваша. Внезапная боль заставила его подумать, что он сам ранен. Потом он понял, что прикусил губу. Усилием воли он заставил себя расслабиться, но минутой позже боль вернулась. В этот раз он ее даже не заметил.

Несмотря на императорский приказ и отвагу видесской кавалерии, вытеснить врага с каменистой, предательской осыпи оказалось невозможно. Крисп отчаянно желал, чтобы противник оказался трусливее, чем его собственные телохранители. Но это было не так. Он видел, как пронзенный копьем насквозь халогай срубил в седле своего противника, прежде чем рухнуть.

— Ничего не поделаешь! — проревел Маммиан Криспу в ухо. — Если мы хотим их взять, придется идти напролом.

— Мы хотим их взять, — ответил Крисп.

Маммиан кивнул и принялся отдавать распоряжения. Трубачи приложили к губам горны и флейты, барабанщики изготовили палочки, и между стенами ущелья заметались бешеные звуки сигнала: «В атаку!» С радостным кличем видессиане ринулись на преграждавшую им путь баррикаду.

Ущелье было слишком узким, чтобы в бой могла вступить хотя бы часть имперской армии. Ризульф, чей полк стоял вторым, отдал своим людям приказ не двигаться с места. Между ними и передними рядами образовалось пустое пространство.

Когда Крисп обернулся, все его подозрения относительно отца Дары превратились в мрачную уверенность. Он хлопнул гонца по спине.

— Ризульфа ко мне немедля! — рявкнул он. — Если не пойдет силой притащить, живого или мертвого!

Гонец нервно обернулся на гневного императора, и пришпорил коня.

Крисп сжимал рукоять сабли, словно то была шея Ризульфа.

Оставить авангард армии на расправу кровавым убийцам Арваша?

Крисп был настолько уверен, что Ризульф не пойдет с гонцом по доброй воле, что, когда его тесть подъехал, сумел выдавить только:

— Ради бога благого, что это еще за игры?

— Даю вашим войскам место для отступления, конечно, ваше величество, — ответил Ризульф. Если он и был предателем, то скрывал это изумительно. «Ну и что? — подумал Крисп. — Я уже знаю, что он в этом мастер».

— Это обычный прием в сражении с халогаями, — продолжал Ризульф. — Ложное отступление часто заставляет их в преследовании выходить из-за укреплений, так что мы можем, развернувшись, ударить по ним, пока они не встали в строй.

Крисп покосился на Маммиана. Толстопузый генерал кивнул.

— А, — пробормотал Крисп. — Хорошо.

Хорошо было то, что шлем прикрывал от чужих взглядов его горящие уши.

Видессиане у баррикады рубили и кололи халогаев; те рубили сверху всадников и коней. В ущелье эхом отдавались крики. Потом сквозь шум прорвался протяжный тоскливый вой трубы. Кавалеристы развернулись и поскакали прочь.

Северяне осыпали их с баррикады проклятьями на собственном наречии, на кубратском и ломаном видесском. Пара халогаев начала было карабкаться на баррикаду за убегающими имперцами, но их остановили собственные товарищи.

— Чума и мор на ваши головы! — выругался Маммиан, увидев это. — Почему они не могут нам облегчить жизнь?!

— Такую дисциплину у них можно увидеть редко, — заметил Ризульф. — В учебниках военного дела говорится, что против северян подобная тактика действует неизменно.

— Только вот об Арваше в наших учебниках не сказано, — ответил Крисп.

Ризульф усмехнулся одним уголком рта.

— Боюсь, что насчет учебников вы правы, ваше величество, — сказал он. — А сам он — вон стоит.

Крисп проследил на указующим перстом Ризульфа. Да, высокая фигура за баррикадой не могла быть никем иным, как только Арвашем Черным Плащом. Никто из его последователей не одевался подобным образом. Несмотря на кличку, Крисп все же ожидал увидеть пышно разодетого вождя варваров. Арваш действительно выделялся своим одеянием, но не роскошью его, а скромностью.

Перекрашенная из черного цвета в синий, его хламида сошла бы за рясу видесского священника.

Но как бы ни был одет Арваш, он правил своей ордой. По его повелению халогаи носились взад и вперед, не обращая внимания на тяжесть кольчуг. А когда Арваш поднимал руки, — рукава рясы развевались, точно крылья стервятника, — северяне оставались на месте, что было для них весьма необычно.

Маммиан глядел на эту сцену так, словно дисциплина халогаев была для него личным оскорблением.

— Если они не идут за нами, — одышливо вздохнул он, — придется лезть на них лоб в лоб.

Эти слова явно отдавали для него желчью; столкновение лоб в лоб не принадлежало к излюбленным приемам боя хитроумных видессиан.

Но если не сумеет умный — осилит сильный. Когда офицеры вновь установили строй, а солдаты проверили, сколько стрел осталось в колчанах, музыканты вновь протрубили атаку. И вновь видесская кавалерия ринулась на баррикаду. «Крисп!» было их боевым кличем и: «Имброс!»

Арваш опять воздел руки, но теперь он указывал не на своих головорезов или возведенную ими преграду, а на стены ущелья. И тогда Трокунд пошатнулся в седле.

— Отзовите людей! — вскрикнул он, с трудом удерживаясь на коне. — Отзовите!

Крисп и его генералы уставились на чародея.

— Во имя бога благого, почему?! — воскликнул император.

— Боевые чары, — прохрипел Трокунд, но гром катящихся по склонам валунов заглушил его слова.

Крисп, не сводивший глаз с Трокунда, не видел, как вырывались из земли, в которой мирно покоились годами, если не столетиями, первые камни. Тем вечером ему рассказал об этом один из солдат:

«Видели, как выскакивает из норы вспугнутый кролик? Вот так и эти каменюги прыгали. Только не во все стороны, как кролики, а на нас».

Валуны врезались в ряды видесской кавалерии со звуком, какой могла бы издать раздавленная ногой великана кузница. Кони падали, точно скошенная трава, подминая седоков. Следующие ряды, не в силах остановиться, натыкались на них и тоже попадали под обвал. Хаос разрастался.

Первые ряды атакующих в момент обвала уже почти достигли баррикады. Солдаты оборачивались, чтобы выяснить, что случилось с их товарищами. Кто-то останавливался в ошеломлении, кто-то кидался на баррикаду. И только тогда халогаи рванулись вперед, ревя от злобной радости. Имперские солдаты сражались отчаянно, но некому было прийти к ним на помощь через кровавое месиво обвала.

Крисп с проклятьями бил кулаком по колену, глядя, как северяне одолевают его людей одного за