Скаурус наблюдал, как императорский флаг плескался на мачте. Под ним колыхался другой — красный, с золотыми полосами — вымпел дрангариоса. Ага, подумал Марк, значит, это сам барон Леймокер. Вот кто собирается их потопить. Трибун подумал, что с удовольствием отказался бы от этой высокой чести, и тут неожиданно заметил рядом с галерой другой корабль, забитый вооруженными солдатами, он был не таким большим… и на нем также развевался императорский флаг.

— Ну иди, иди сюда, Леймокер, грязный негодяй, нападающий ночью, бьющий в спину! — заревел Туризин, и его гневный крик зазвенел в ушах Скауруса, как колокол. — Протарань их, а потом схватись лицом к лицу со мной! У тебя не хватит духа сделать это!

Ни насмешки, ни оскорбления не поколебали бы видессианского адмирала и не заставили отклониться от курса, однако суровая реальность вынудила его пойти на это. Если бы он потопил рыбачий баркас, Гаврас, вне всякого сомнения, подошел бы к его борту и взял галеру на абордаж — с таким количеством солдат, скопившихся на корабле, исход рукопашного боя мог быть только одним.

— Их слишком много! — крикнул Леймокер, и галера накренилась на левый борт, уходя от опасности.

Туризин и его солдаты выкрикивали оскорбления в лицо адмиралу:

— Трус! Предатель!

— Я не предатель, — прозвучал грубый бас адмирала. — Я сказал, что буду биться с тобой, когда мы встретимся снова!

— Ты думал, что этой встречи никогда не произойдет! Ты и твои наемные убийцы!

Ветер и быстро увеличивающееся расстояние отнесли вдаль ответ адмирала. Туризин яростно погрозил кулаком удаляющейся галере и послал ей вслед град проклятий, которых Леймокер уже не слышал.

Марк с благодарностью махнул рукой Императору.

— А, так это я тебя спас? — крикнул Гаврас. — Видишь, я доверяю тебе, в конце концов… Или, может быть, я сделал это потому, что не знал, кто на этом баркасе!

Трибуну бы очень хотелось, чтобы Туризин не добавлял последней фразы, потому что зерно правды в ней определенно было.

— Подходим к берегу, — предупредил один из матросов и схватился за канат. Через минуту дерево заскрипело, и корабль впился в песок. Марк и Гай Филипп, выругавшись, повалились друг на друга, а Виридовикс, все еще стоявший у борта, чуть не вылетел в воду.

— Эта соль съест все мои доспехи, — простонал Гай Филипп, прыгая в неглубокую воду.

Волна опрокинула Виридовикса на спину, но мгновением позже он вскочил на ноги, похожий на утопленника. Густые усы и длинные рыжие волосы прилипли к лицу, на котором сияла довольная улыбка.

— Как же я рад, что снова на твердой земле! — крикнул кельт.

Добравшись до сухого песка, он прежде всего тщательно вытер свой меч. Виридовикс относился наплевательски ко многому, но только не к своему оружию.

Вся полоса пляжа была заполнена людьми Туризина Гавраса, спешно собиравшимися в большие отряды. Целая манипула римлян строем подошла к трибуну, спустившись с захваченной у видессиан галеры. Во главе отряда шел Квинт Глабрио.

— Я уж думал, что ты погиб, когда этот ублюдок обрушился на тебя, — сказал Марк, ответив на салют младшего центуриона. — Если я скажу, что ты отлично справился с делом, то скажу слишком мало. Молодец!

— Если бы он не допустил ошибки, все сложилось бы далеко не так удачно, — отмахнулся Глабрио от похвалы, как обычно.

Корабль Гавраса подошел к берегу и встал рядом с баркасом Скауруса.

— Давайте быстрей! — подгонял Туризин своих высаживавшихся на берег солдат. — Образовать периметр! Если Сфранцез вздумает напасть на нас сейчас, нам останется только пожалеть, что мы не остались на том берегу! Быстрей! — повторил Император.

Он взял для охраны манипулу Глабрио. Скаурус отдал ее без колебаний. Тревожно всматриваясь в мощные стены и ворота Видессоса, он думал о том, как встретят Гавраса горожане.

Вскоре он получит ответ на этот вопрос. Вместо того, чтобы направить на берег вооруженный отряд, защитники города с шумом захлопнули ворота, чтобы никто не смог войти внутрь.

— Бумажные крысы, вшивые чернильные души! — с раздражением сказал Туризин. — Ортайяс и его гадючий дядя, должно быть, думают, что выиграют войну, отсиживаясь за стенами. Они полагают, что мне все это надоест и я уйду, или надеются, что следующее покушение на меня будет более удачным. Среди них нет ни одного стоящего солдата, который сказал бы им, что стены сражения не выигрывают. Чтобы выдержать осаду, нужны знания и мужество. У юного Сфранцеза нет ни того, ни другого, Фос свидетель. Варданесу я отдал бы должное за его наглость, но этого слишком мало, чтобы претендовать на право управлять Видессосом.

Скаурус кивнул — он был согласен с такой характеристикой врагов Гавраса, хотя полагал, что Варданес Сфранцез гораздо хитрее и умнее, чем представлял его себе Туризин.

Даже когда всем стало совершенно ясно, что нападения из Видессоса не последует, трибун все еще продолжал вглядываться в двойную каменную стену. Сколько же мужества надо, спросил он сам себя, чтобы осаждать такие укрепления?

Должно быть, он произнес эти слова вслух, потому что Гай Филипп спокойно отозвался:

— Осаждать? По-настоящему нужно бы спросить: как много мужества надо, чтобы прорваться внутрь этих укреплений?

Загремели фанфары, затем был отдан приказ к маршу. Зонтики, числом в двенадцать — императорское число, — открылись одновременно, словно распустившиеся внезапно цветы красного, голубого, золотого и зеленого шелка. Длинная колонна — армия Туризина Гавраса — отсалютовала своему повелителю, воздев в воздух оружие. Герольд, великан с широкой грудью и громовым голосом, взревел:

— Впере-е-ед!

Колонна двинулась торжественно, в полном соответствии с видессианской любовью к различного рода церемониям. Она шла медленно, как на параде, растянувшись на расстояние полета дротика, выпущенного из баллисты, — впечатляющее зрелище, которое должно было дать понять защитникам города, кто их истинный повелитель.

— Склонитесь перед Туризином Гаврасом, Его Императорским Величеством, Истинным Автократором видессиан по праву рождения! — напевно прокричал герольд, который шел между Туризином и носителями зонтиков.

Любимый конь, серый жеребец Императора, был все еще на другой стороне Бычьего Брода. Сейчас Туризин гарцевал на вороном. Гаврас махнул рукой в сторону города и снял шлем, чтобы солдаты Сфранцеза, стоящие на стенах, увидели его лицо. В честь сегодняшнего события на нем были знаки императорского достоинства: золотой обруч вокруг конического шлема и красные сапоги, ярко выделявшиеся на фоне черных боков коня. В остальном же он не отличался от обычных солдат, к которым сейчас и обращался. Туризин вообще терпеть не мог усыпанных золотыми узорными пластинами и драгоценностями одежд, которые должен был носить, согласно обычаю, Автократор.

На стенах скопилось множество воинов, наблюдавших за тем, что происходит внизу. Основная масса их стояла на нижней, внешней стене. Лучше всего, как и следовало ожидать, охранялись ворота. Массивная внутренняя стена высотой в пятьдесят локтей была защищена не так сильно.

— Для чего вам служить чернильным душам? — крикнул солдатам герольд. — Они скорее превратят вас в крепостных, чем станут терпеть возле себя настоящих воинов!

Это было правдой. Бюрократы-Императоры, властвовавшие в Видессосе последние пятьдесят лет, систематически заменяли местных солдат наемниками, чтобы сломить волю своих соперников, провинциальных магнатов. Процесс этот был уже закончен, войска, защищавшие Ортайяса Сфранцеза и его дядю, в основном состояли именно из наемных солдат.

Они насмешливо засвистели и заулюлюкали в ответ на слова герольда. Со стены донеслись крики:

— Поэтому им нужны настоящие солдаты, которые воюют за них!