удавалось нигде — домогались начальники: очень уж хороша она собой. Светлана к тому времени пришла к следующему выводу — роман на работе и секс с начальником не грех. Грех — не получить взамен ничего. Или получить мало.

Со временем ей повезло. За наиболее успевавшими студентами следили. На неё положила глаз американская бухгалтерская компания, точнее — её петербургское представительство. Целеустремлённая, упорно работающая, изучающая иностранные языки, красивая девочка привлекла их внимание. И ей предложили работу, даже не дожидаясь защиты диплома. Она согласилась — и впервые получила возможность не только сводить концы с концами, но и начать помогать матери, которую искренне и нежно любила. Мать болела, была на пенсии по инвалидности.

На новом месте работы Светлане тоже начали оказывать знаки внимания, но она была стойкой. Зато сама сумела соблазнить главу представительства — сорокапятилетнего американца, отца четырёх детей и примерного семьянина. Тот был шокирован «любовью» молодой и красивой девушки, оказавшейся ко всему ещё девственницей. У неё хватило ума держать это в тайне, что его удовлетворяло полностью, не портить ему жизнь, — и он сумел в благодарность помочь ей подняться на одну ступеньку, затем ещё на одну, начать вести самостоятельные дела, и был намерен помогать ей и дальше.

К сожалению, её компания оказалась вовлечена в скандал, где фигурировала фиктивная отчётность, отмывание средств, взятки в России и других странах, фальсификация отчётов о прибылях, раздувание стоимости активов, излишне свободное манипулирование средствами акционеров. Всё рухнуло в одночасье, о петербургском филиале просто забыли, начальника отозвали в Америку, с трудом построенное благополучие затрещало по швам.

И в этот самый момент к Светлане подошли люди из какого-то американского же фонда и сказали, что нуждаются в толковых юристах для работы в странах третьего мира. Взамен обещали перспективы роста, высокую оплату, массу бонусов. Она подумала — и согласилась. По распространённой мировой практике такая работа зачастую являлась трамплином, к тому же для работы в проблемных регионах даже американские посольства привлекали работников своих же посольств из неблагополучных стран. Например, американское посольство в Афганистане пополняется грузинами из американского посольства в Тбилиси, которым сулят хорошую зарплату. Сами американцы в такие места стараются не ездить: это не Париж.

В течение месяца она прошла целую кучу тестов, нацеленных в основном на выявление мотивации и готовности ломиться к цели, не оглядываясь ни на что. Такой готовности у неё уже хватало, и тесты подтверждали это на все сто.

А дальше она попала в «ворота». Сначала была шокирована тем, где оказалась, и близка к истерике, когда узнала, что назад ходу просто нет. Вообще нет. Но потом немного успокоилась, когда выяснила, что её маме Орден в Старом Свете перечисляет на счёт очень неплохие деньги — регулярно и в срок. Ей организовали даже несколько телефонных звонков маме, с которой было всё в порядке, насколько может быть в порядке с больным человеком. Но недостатка ни в чём она не испытывала. И даже намекнули, что могут перевезти маму сюда — после того, как она устроится. Это её более или менее успокоило.

Вторым открытием являлось то, что ей действительно очень хорошо платили, просто великолепно. Даже на её низовой должности, эквивалентной сержантской в армии, она получала в пять раз больше меня на капитанской должности в Русской Армии, и это не считая разных бонусов. Вслух я этого, естественно, не сказал. Но потом она опять загрустила. Вся База насквозь была пронизана интригами, взаимным подсиживанием, злоупотреблением служебным положением, беспорядочным сексом и всем прочим, что всегда возникает в местах, где собрали на небольшом пространстве несколько сот честолюбивых карьеристов и не предоставили никакого иного выхода их энергии.

Бороться за место под солнцем она была готова, но никак не могла найти стартовой позиции для этого. Подходил срок её планового перемещения в другое место, в рамках программы ротации кадров, и, со слов притворно сочувствующей подруги, её должны были отправить в новую точку в маленьком орденском анклаве в Порт-Дели, которую заранее считали «братской могилой» для тех карьер, у которых не было перспектив.

В этот момент из «ворот» вынесло меня. И Светлана изменила главному правилу не вступать в интимные связи без достаточной мотивации — и вдруг увидела, «что это хорошо». Не то чтобы весь её мир от этого перевернулся: он где стоял, там и стоять остался — крепко так, но депрессию как ветром сдуло. Со всей своей душевной жадностью она выкачивала из этих трёх дней каждое ощущение, каждую мелочь, каждый момент. И новоприбывший плохой бизнесмен и хороший стрелок Андрей Ярцев сыграл роль инициирующего заряда для нового взрыва активности.

Раз все влиятельные мужчины Базы были заняты или старались оставаться свободными, или чувствовали себя вполне свободными для того, чтобы пользоваться положением, но ничего не давать взамен, Светлана обратила внимание на женщин. Точнее — на одну женщину, которая была известна склонностью к блондинкам, которая рассталась с последней пассией, которая оказывала знаки внимания Светлане и которая занимала должность заместителя главы всей этой лавочки. Светланa, хоть вообще не имела такого опыта, и опыт с мужчинами у неё был не так чтобы великий — фактически я был у неё вторым, — поговорила с мисс Майлз откровенно и сказала, что в обмен на хорошую должность та может располагать ею, Светланой, так, как только той придёт в голову.

Ход оказался тактически мудрым, и Светлана перескочила сразу через несколько ступеней, возглавив вакантную должность руководителя «Архивов и записей». Должность держали для другой потенциальной добычи мисс Майлз, но красивая и спортивная Светлана, которую даже не надо было склонять ни к чему и которая предложила себя сама, легко соперницу отодвинула в сторону, оставив ту кусать локти на пыльной обочине карьерного хайвея.

И теперь Светлана смотрела свысока на окружающих. Были в этом и минусы — у начальницы были «склонности», и она теперь была вынуждена избегать пляжа или надевать закрытый купальник. Но это она тоже стоически терпела, потому что, на её взгляд, плюсы нового положения перевешивали минусы. А уж если говорить о прибавке к зарплате, то она была не то что ощутимой, а просто ошеломительной.

— Ты знаешь, — говорила она, уже перейдя с пива на достопамятное «вишнёвое» вино, — я даже не смогу тебя сейчас затащить в постель. Здесь много знакомых, и моя мисс Майлз, мымра такая, узнает об этом в тот же момент. Раньше мы могли бы заниматься этим прямо возле того фонтана — и все или отвернулись бы, или свистели и давали советы. А теперь я так не могу. Она меня делить ни с кем не хочет, и если меня сдадут, то уже завтра я буду снова регистрировать новых поселенцев на месте Кати. Ты видел Катю?

— Мальчик с пробором и в очках? — уточнил я, хоть и понял, о ком речь.

— Она самая, — кивнула Светлана. — Новенькая здесь, но тоже ищет, как бы ей низкий старт поудачней взять. «Высокие» старты здесь не так эффективны.

— Что за термины? — заинтересовался я.

— Мои собственные, из лёгкой атлетики, с поправкой на бюрократическую специфику, — засмеялась она. — «Низкий» старт — это лечь под кого-нибудь удачно, «высокий» — своими силами, трудом и талантом, с высокими же идеалами и стремлениями. Изредка работает, но с меньшей эффективностью и не всегда в нужную сторону. У военных здесь с этим проще, а вот у нас, чиновников… Так к чему это я? А, вот к чему — если тебе станет скучно и одиноко без меня, я могу пообещать Кате вскоре перевести её в свой отдел.

— И?

— Пользуйся расположением Кати — если нужно и сколько нужно. Всем удобно.

— Это чем же? — У меня полезли глаза на лоб.

— Тебе — развлечение, Кате — служебный рост, я её не обману, — начала загибать пальцы Светлана. — Малоуважаемой мисс Майлз, которой уже наверняка донесли, что мой бывший бойфренд приехал, — спокойствие и никаких подозрений на мой счёт. А для меня проверка, что это за Катя.

Я вздохнул, с преувеличенным вниманием посмотрел сначала в потолок, потом на нее:

— Тебе уже говорили, что ты гений, или ещё не говорили? А то пора сказать.

— Не ёрничай. Так здесь делаются все дела, и никак иначе, — отмахнулась Светлана. — А если ты перестанешь морализировать и посмотришь на это с другой стороны, то поймёшь, что сделаешь благое дело. Не захочешь себе Катю на ночь — останется девушка «ай-ди» прокатывать до лучших времён.

— А тебе-то это зачем?

— А я тебя люблю, — усмехнулась она. — А ты не делай такие глаза: у меня любовь в такой форме выражается, в заботливой. Забочусь я о тебе, не хочу, чтобы ты скучал. Как умею, забочусь. Как могу. Потому что ты — единственное, что есть в моей жизни «просто так», без цели. Не могу тебя развлекать сама — пусть за меня это делает моя подчинённая.

— А она разве твоя подчинённая?

— Если будет стараться — станет, — отрезала Светлана. — И ещё будет мне обязана по гроб жизни. Я же дальше планирую расти, вакансии будут. Причём — скоро. Опоздает Катя на поезд — будут расти другие. А так я её под крылышко возьму, пока моя дура Майлз здесь остаётся, или пока я здесь работаю. Продвигать буду, заботиться.

Всё, амба. Крыша едет не спеша, тихо шифером шурша. Вот и всё, а ты боялась — даже платье не помялось. Что ещё вспомнить к слову? А я-то, кретин, сюда весь в мыслях трагических ехал. Слёзы-сопли: «Я возвращаю ваш партре-эт, я о любви вас не молю-у…» — или как Михалков в своём кино по Островскому: «Простите, обручён-с!» А тут? Зоопарк в пустыне, любимая моя нежная спит с лесбиянкой за должность, а должность поменьше меняет на то, чтобы я по ночам без неё не скучал. Чего, чего я там думал о том, что пользоваться её слабостью в своих целях нехорошо? Вы не напомните?

И, кстати, какой такой слабостью? Эта девушка выкована из нержавеющей стали с головы до пят и проломит любую стену на своём пути не хуже чем БАТ[2]. Надо будет, она и меня на ещё одну ступеньку лестницы разменяет, не поморщившись. И Катю сверху в могилку положит — за ненадобностью. Хотя нет, не положит, Катя ещё понадобится: её тоже можно будет «махнуть, не глядя» на что-то ещё полезное. Если сама Катя её к тому времени по рублю не разменяет — школа-то одна.

Провёл я ладонью по самопроизвольно шевелящимся волосам, вздохнул, пива выпил. Впрочем, есть в этом и плюсы. Раз не можем мы теперь в постели друг другу компанию составлять, чего я боялся, и нет более во мне сомнений, как поступать хорошо, а как — не очень, то можно и дальше зайти. В интересе ко всему происходящему здесь.

— А ты, как я понял, вскоре дальше расти собираешься? — спросил я.

— Да, если всё, что я планирую, получится как надо, — кивнула она. — И ты мне должен в этом помочь.

— А мне это зачем? «Должен» — понятие такое… размытое, так скажем. Иногда подмывает такие долги простить. Всем.

— Если ожидаешь услышать от меня: «Разве я тебе безразлична?» — то ошибаешься, не услышишь, — усмехнулась она.

— А что услышу?

— Услышишь то, что и ты от этого получишь многое. — Она постучала себя пальцем в грудь, перечислила список благ: — Половину царства, меня под рукой, деньги и власть. Что там ещё должно быть в списке? Да, и свою девушку не бросай — живите счастливо, можешь всё это с ней поделить пополам, включая меня, если вам это покажется забавным. Я не против.

— С мисс Майлз не так плохо оказалось? — съехидничал я.

— С ней — хуже некуда, не нравится она мне, — преувеличенно брезгливо сморщилась Светлана. — Но мне всё равно. Если у меня всё получится, я в долгу не останусь.

— Что же ты хочешь?

— Ты неожиданно приехал, мне нужен один день кое-что уточнить. — Она выглядела немного озадаченной. — Я уже сама собиралась тебя зазвать — и тут ты сам, как чёрт, к ночи помянутый. Давай лучше завтра, хорошо? А то вдруг окажется, что весь разговор — пустышка.

— Хорошо, — пожал я плечами. — Намекнуть можешь хотя бы?

— Могу, — сказала она, секунду подумав, — Орден положил на тебя глаз. По результатам финансового анализа. Это компьютер делает, по «убийство-часам», выплатам премий и прочей базовой инфе. Затем всё попадает в руки какого-нибудь чиновника из Ордена, который просто так, на всякий случай, рассматривает дело этого человека. Вдруг пригодится такой специалист? Ты выехал отсюда — и всё попало в мой отдел, а я забрала дело себе. И немножко «заострила» взгляд Ордена. И ты стал Ордену желанен, как стигматы святой Терезе. И ты можешь обменять это желание на многое для себя. А я тебя научу, как это сделать, сведу с теми людьми, кто может произвести обмен. А сама, посредством этого, прыгну выше — вырвусь с этой поганой Базы.

— Куда? — полюбопытствовал я.

— Надеюсь, на Нью-Хэвен, — ответила она. — Слышал о таком? На Остров Ордена ещё не потяну — по слухам, именно оттуда Орден правит, — но Нью-Хэвен — последняя ступень