Бог остается Богом, и человек остается человеком, сено не смешивается с огнем, и огонь не попаляет сена, Божество не сливается с человечеством, и человечество не растворяется в Божестве. И вместе с тем соединение с Богом бывает настолько тесным и приобщение настолько полным, что весь человек всецело изменяется, преображается, становится богом по благодати. Преподобный Симеон называет обожение «чудной тайной» и «страшным таинством», о котором знают немногие. Однако он подчеркивает, что все Священное Писание говорит об обожении, и тот, кто достиг вершин боговидения, собственным опытом открывает все то, что скрыто в библейских образах и символах:
Таким образом, человек, достигший святости еще в земной жизни, приобщается к Царству Божьему, соединяется со светом Святой Троицы и наполняется Божеством. Однако после всеобщего воскресения и Страшного Суда святых ожидает еще более полное блаженство и всецелое уподобление Богу, представить себе которое ум человеческий не в силах: «мы теперь дети Божии; но еще не открылось, что
Антология святоотеческих текстов
Когда человек придет в совершенство духа, вполне очистившись от всех страстей, и когда душа, по неизреченному общению, всецело вступив в единение с Духом Утешителем, как бы растворенная в Духе, сама сподобится стать духом, тогда все в ней делается светом, все — радостью, все — покоем, все — веселием, все — любовью, все — милосердием, все — благостью, все — добротой, и как бы погружается она в добродетели силы благого Духа, подобно камню, отовсюду объятому водами в океанской бездне. Таким-то образом, всемерно соединившись с Божиим Духом, уподобляются таковые самому Христу, имея в себе непреложные добродетели Духа и являя такие плоды. Дух сделал их внутренно непорочными и чистыми, потому… всегда и во всем сияют в них плоды Духа… Иногда человек входит преклонить колено, и сердце у него делается полным божественной энергии, душа… веселится с Господом, подобно невесте, радующейся о женихе… Случается также, что таковой бывает занят целые дни, но на один час обращается к молитве, и тогда внутренний человек бывает восхищен молитвой, и объемлется бесконечной глубиной (будущего) века, и ощущает он такую неизреченную радость, что всецело восторгается летящий и восхищенный ум его, и происходит в мыслях забвение обо всем земном мудровании, потому что его помыслы… как пленники, уводятся в божественное и непостижимое. Поэтому в тот час бывает с человеком, что, по молитве его, вместе с молитвой отходит и душа. А предлагающему вопрос «хватит ли у человека сил всегда пребывать в таком состоянии?» должно отвечать следующее: не бывает времени, когда бы благодать не сопребывала и не была укоренена в человеке, и в ком она пребывает, в том делается чем-то естественным и неотъемлемым… Иногда сильнее, иногда слабее она воспламеняет в нем огонь, и свет иногда озаряет его в большей мере, а иногда удаляется и тускнеет… и хотя светильник горит неугасимо, но иногда делается яснее, и тогда человек празднует как бы в большом упоении Божией любовью, а иногда и самый свет, являющийся в сердце, отверзает дверь еще более внутреннему и глубокому свету, так что человек, весь поглощенный этой сладостью и созерцанием, бывает уже вне себя… Прийти же в эту меру можно кому-либо не сразу и не легко; и только после многих предшествовавших трудов и подвигов, при многолетнем усердии, после испытания и различных искушений возможно достигнуть меры совершенного бесстрастия. Сим только образом истинный во всяком труде и самоизнурении, благодушно перенесший все искушения… человек сподобляется наконец великих почестей, духовных дарований и божественного богатства, и потом делается наследником Небесного Царства.
Братья и отцы! Велико снисхождение и человеколюбие Божие к людям. Поэтому, изумляясь неизреченной благости Бога и трепеща, я взываю так: «О, изумительное чудо и сила заповедей Божиих! О, какими они делают тех, кто исполняет и соблюдает их!» Ибо я некогда положил начало в них, когда немного выбрался из глубины зла и мрака… Все, что я делал, было (поначалу) лишь удалением от зла, но оно подвигало меня к добру… Ибо как при восходе солнца тьма понемногу разгоняется и исчезает, так и при воссиянии добродетели изгоняется грех, подобно тьме, и прекращает свое существование, и мы становимся настолько же добрыми во всем, насколько прежде были злыми. Так мы… при помощи Бога Живого воссозидаемся и обновляемся, очистившись душой, телом и умом… Из всего этого получил (нечто) и я, последний и худший из всех… Я получил благодатью благодать, благодеянием благодеяние, огнем огонь и пламенем пламя, и к восхождению прибавились мне восхождения, а в конце восхождения — свет, и к свету еще более ясный свет. И посреди него снова воссияло яркое Солнце и из него появился луч, и он наполнил все… В это время я пребывал в сладчайших слезах и несказанном удивлении. Божественный же ум беседует с моим умом и учит (меня), говоря так: «Понял ли ты, куда Моя сила человеколюбиво возвела тебя за веру и малое терпение, подтверждающие любовь твою? Вот, будучи смертным, ты стал бессмертен, и держимый тлением обретаешься выше него. Живя в мире, ты пребываешь со Мной, нося тело, не бываешь терзаем ни одной из телесных страстей». На это я со страхом и радостью отвечал и сказал: «Кто я, Господи, грешный и нечистый, что Ты взглянул на меня и удостоил беседы (с Тобой)? О, пречистый, невидимый и неприступный для всех, как Ты являешься для меня доступным и сладким и видишься прекраснейшим через осиявающую Тебя славу и благодать?» Все это я слышал таинственно и отвечал необычным образом, сверхъестественное же (видение) изумляло меня… Неизреченная красота Явившегося поразила сердце мое и подвигла меня к безграничной любви… Мне было дано удостовериться, что прощены все грехи мои, однако я видел себя грешным более всех людей. Не мог я не верить Говорившему, но и верить боялся, чтобы не впасть в превозношение. С тех пор я часто восхожу на высоту созерцания без воли моей и добровольно схожу с нее, чтобы (не забыть) меры человечества и соблюсти непоколебимое смирение. Я знаю много, чего не знают другие, и однако я невежествен более всех людей. Радуюсь, что Христос, в Которого я уверовал, даровал мне Царство вечное и непоколебимое, но, как недостойный этих благ, непрестанно плачу и не прекращу плакать… Когда бываю ниже всех, тогда возношусь выше небес и любовью соединяюсь со Христом, Богом моим, на Которого и надеюсь, что, когда освобожусь от этой земной и тяжелой плоти, предстану еще ближе (к Нему), и не только — но и яснее узнаю вечную радость и ликование тамошней любви. Итак, я желал это написать вам, братья мои, не как хотящий добиться славы — ибо таковой безумен и чужд горней славы — но чтобы вы знали безмерное человеколюбие Бога, и сколь легко бремя заповедей Самого Спасителя и Бога нашего, и каково воздаяние дара Его, и чтобы, узнав это, вы или пожелали достичь Его любви, или как вечной смерти ужасались и боялись не достичь ее… И еще: чтобы вы увидели, как омраченные непостижимо становятся светом, приблизившись к великому Свету — те, которые, хотя и из низшего восстанавливаются, как некогда Моисей, но соединяясь с высшим, (становятся) богами.
