наивысшее приобщение к Божественному свету и причастность Божественной энергии без утраты своей личности, взаимообщение и взаимопроникновение Бога и человека как двух личностей, становящихся «равными». И главное — неоплатонизм не знает Христа как единственной Личности, открывающей человеку Божественную реальность в непосредственном опыте, не знает Бога, ставшего хлебом, пищей, питанием для души и тела. Кроме того, неоплатонический экстаз — сугубо интеллектуальный процесс, не предполагающий какого-либо участия тела в обожении: тело — лишь оболочка, темница, гроб, из которого надо выбраться, чтобы общаться с чистейшим Абсолютным Духом. Для христианина же обожение становится возможным только благодаря воплощению Слова, воспринявшего наше человечество и давшего нам Свое Божество, причем тело является полноправным участником процесса обожения и тоже приобщается к Божественной энергии, входящей «во вся составы, во утробу (во внутренности), в сердце» [365].
О том, что такое обожение, лучше всего могут сказать те, кто его достиг. Обратимся вновь к писаниям преподобного Симеона Нового Богослова, который подчеркивает, что единение с Богом — это освобождение от тленности и выход в иные миры, за пределы видимого, за границы интеллектуального познания:
О Бог и Господь Вседержитель! Твоей красотою незримой Насытиться сможет ли кто-то? Твоей необъятностью, Боже, Наполниться сможет ли кто-то? Увидит ли кто-нибудь, Боже, Лица Твоего сиянье, Хотя бы ходил он достойно Во всех Твоих повеленьях? Великое, страшное чудо, Невозможное совершенно - Живя в этом тяжком мире, В этом страшном и мрачном мире, Унестись вместе с телом из мира. О чудная страшная тайна! Кто превзошел свое тело? Кто, превзойдя мрак тленья, Оставил весь мир и скрылся? О, как легковесно познанье! Как бедны все слова земные! Ибо где человек тот скрылся, Кто, пройдя это мир, унесся За пределы всего, что видим?.. Насколько хлеб чистый и свежий Дороже и слаще грязи, Настолько и много больше Все небесное выше земного Для тех, кто его вкусили. Устыдись, мудрецов всех мудрость, Лишенная истинных знаний! Простота наших слов на деле Настоящую мудрость содержит, Что к Богу близка живому… А я через эту премудрость Возрождаюсь и богом бываю, Созерцая Бога во веки. [366] Преподобный Симеон подробно говорит об участии тела в обожении. Бог «обнимает» и «целует» человека, тело которого, так же как и душа, всецело преображается и обновляется:
Но может ли кто более Еще к Нему приблизиться? И можно ль вознестись туда, К безмерной высоте Его? Когда я размышляю так, Он сам внутри является, Блистая в сердце немощном, Меня Он озаряет вновь Бессмертным осиянием, Все органы телесные Лучами освещая мне. Всего меня объемлет Он, Всего меня целует Он, Себя же отдает всего Мне, грешнику великому. Любовью насыщаюсь я, Безмерной красотой Его, Божественнейшей сладостью, Блаженством наполняюсь я. И света причащаюсь я, И к славе приобщаюсь я, Сияет все лицо мое… Все органы телесные Бывают светоносными. [367] Божество сравнивается с огнем, а человеческое естество с сеном; огонь охватывает собой сено, но не попаляет его:
Когда же я вне всех видимых вещей оказался, Я очень испугался, видя, откуда исторгнут. Узрев вдалеке будущее и поймать желая, Я возгорелся огнем любви, и мало-помалу Этот огонь неизъяснимо превратился в пламя Сначала лишь в уме моем, потом же и в сердце, И пламя любви к Богу источало во мне слезы. Доставляя вместе с ними несказанную радость… Оно, хотя и очень сильно внутри горело, Не сжигало во мне вещества, подобного сену, Находящегося в глубинах души, но — о чудо! - Все это вещество всецело превращало в пламя, И сено, соприкасаясь с огнем, не сгорало, Но скорее огонь, охватывая собой сено, Соединялся с ним, сохранив его невредимым… Как, оставаясь неизменным и совсем неприступным, Ты сохраняешь неопалимым вещество сена И, сохраняя неизменным, все его изменяешь, Так что это сено есть свет, хотя свет не есть сено? И с сеном Ты, Свет, соединяешься неслитно, А сено бывает как свет, изменившись неизменно. [368]
