Программисты к разговору прислушивались.

— Не уйти, — совершенно искренне ответил я. — Мёртвый номер. Тесно и зомби полно. Они же, сволочи, цеплючие, один вцепился, и уже не оторвёшь, ну и хана — остальные разорвут. Мы вшестером пёрли наверх, так я четыре магазина расстрелял, хоть ни одной очереди длиннее трёх патронов не было. И шёл не первым. До пистолетов доходило.

— У нас Мелкий сумел выбраться всё же. В машину даже прорвался и уехал, — сказал Большой. — Но, как нам показалось, куснули его, когда он в машину садился. Поэтому и не доехал никуда.

— Невероятно, — поразился я. — С десятого этажа? Без оружия?

— Не было у нас оружия, — вздохнул здоровяк. — Мелкий ловкий был по жизни, как обезьяна. Сам подписался, ну и почти прорвался. Чуть-чуть больше ему везения, и вырвался бы.

— Нам бы всем везения побольше, — неожиданно заявила Алёна и задумалась.

Да уж, точнее и не скажешь, хоть и банально звучит.

Пока операция развивалась по плану. Камышовская зона осталась позади, и колонна быстро шла по пустынному шоссе в сторону Горького-16. Нигде не останавливаясь, нигде не задерживаясь, почти не вступая в схватки, отряд рвался к конечной цели своего задания.

Назначая Анатолия командиром специально сформированного отряда, Пасечник ему прямо сказал, что это задание его первый и единственный способ отмыться после неудачи с захватом бывшего аспиранта Крамцова и семьи профессора. Понадеялся на исполнителей, не продублировал информацию, и что вышло? Сам так организовал — сам и отвечай.

Ерёменко понимал, что «команду уродов» наверняка можно списывать в потери. Исчезли они бесследно, соответственно, можно заключить, что умерли. А куда они ещё могли деться? Недооценили противника, скорее всего, решили, что фигня какая, три бабы с «ботаником». Это потом Ерёменко счёл за труд заглянуть в личное дело «ботаника», поинтересоваться, почему он так облажался? Какой вывод? Вывод сделал Пасечник: «Ещё раз такую промашку допустишь — расстреляю». И Ерёменко ему поверил. Пасечник был из тех, кто слов на ветер не бросал.

Сейчас он сидел на переднем сиденье бронированного «Тигра» и разглядывал карту района, в котором предстояло действовать. И картой Анатолий был доволен — вся эта часть области была нанизана на единственную трассу, как шашлык на шампур. Вокруг же раскинулись места безлюдные, дикие и непроходимые. Перехватить здесь кого-нибудь большого труда не составит. В теории. На практике, как обычно и бывает, может выйти всё, что угодно.

Но для того, чтобы всё шло как надо, надо было «подготовить почву». И для этого в штабном «Воднике» прямо за командирским джипом ехал некто Крап — известный в стране «законник», до недавнего времени отбывавший срок в Камышовской зоне и освобождённый лично Анатолием. В смысле, его отрядом.

В процессе освобождении Крапа ничего сверхгероического не было. Прибывший «отряд спецназа ФСИН», прибытие которого было к тому же заранее оговорено звонком «сверху», пропустили на территорию ИТК строгого режима совершенно беспрепятственно. Пропустили, разместили, ни одного вопроса не задали.

Начальника зоны Петракова и его зама по режиму Великанова Ерёменко знал ещё по прошлой своей службе. Хорошо знал, до печёнок, и, по его мнению, если бы кто-то взял на себя труд организовать чемпионат мира по подлости и скотству, эти два человека запросто могли бы претендовать на призовые места. В каком порядке — вопрос спорный, но две верхних ступеньки пьедестала почета заняли бы. Поэтому он точно знал, на каких струнах следует играть, чтобы переманить упомянутых главных тюремщиков на свою сторону. Всего тридцать минут разговора в кабинете за бутылкой коньяка привели к тому, что начальство свою зону сдало.

Петраков с Великановым поочередно вызвали около двух десятков человек из персонала, кому они, как им казалось, доверили, и тем самым отделили живых от мёртвых. Затем вертухаи привели Крапа, средних лет худого мужика, похожего на актёра Приёмыхова. Крап как раз отлёживался — как обычно — в местной больничке. Крапу был выдан весь расклад по нынешней ситуации, после чего Ерёменко предложил тому выбор: или его прямо сейчас вешают на воротах на глазах у обалдевшей зоны, или он обещает мирный переход контингента на сторону новой администрации, а сам получает свободу. Крап, естественно, выбрал второе. Ему дали три часа на организацию процесса и отвели обратно.

Через три часа ровно Крап через одного из вертухаев из списка «живых» передал, что зона будет вести себя тихо и спокойно ждать своего освобождения. И тогда Ерёменко дал сигнал к началу «Вечера Длинных Ножей». Прибывшие с ним «вояки» мгновенно захватили весь персонал, который Петраков внёс в список «на отсев», кое-кого при этом убив. Убили бы и всех, с этим проблем не было, но Ерёменко предпочел подстраховаться и обеспечить себе лояльность Петракова с Великановым, а также всех остальных из списка «живых», предоставив им право лично покончить с бывшими коллегами.

Возложенные на них надежды оправдали все, без зазрения совести стреляя из табельного ПМ в затылок стоящим на коленях вчерашним друзьям, приятелям, сослуживцам и собутыльникам. После чего из оставшихся Ерёменко отобрал ещё шестерых, стрелявших по своим с наименьшей эмоциональностью, которых и зачислил в новую «команду уродов», которую сформировал вместо исчезнувшей старой. Во главу команды поставил, естественно, Великанова с Петраковым, как настоящих народных самородков на почве палачества, остальных же отправил раздавать оружие из караулки и приехавшего с колонной грузовика освобождаемому контингенту.

Там тоже всё прошло гладко. Контингент немного порезвился, стреляя и насилуя кого-то из своей среды, но умеренно, а затем были разогнаны те, кто по каким-либо причинам не вписывался в создаваемое на месте бывшей зоны сообщество. Им предложили идти куда угодно и добираться до этого самого «куда» как угодно.

Все же остальные были зачислены в банду, которую возглавил один из приближённых Крапа — Сулейман Борода. Крапа Ерёменко забрал с собой, вместе с четырьмя «торпедами», объяснив тому, что «предназначает его судьбе горней». Ерёменко любил иногда выражаться вычурно.

Перед отбытием «команде уродов» было передано два КамАЗа с кунгами, захваченные неподалёку от зоны, и поручено переоборудовать один из них в «автозак», а второй — в передвижную камеру пыток. Ерёменко решил сразу приставить всю палаческую команду к делу, заодно замарав их по максимуму. Вооружив их из их же караулки и оставив «родную» форму, даже запретив удалять с неё знаки различия, он заранее сделал их ненавидимыми в том месте, куда они теперь направлялись, обеспечив их преданность настолько, что они бы боялись шаг сделать в сторону от хозяина. Тем более что все они были ещё и отягощены своими семейными, которые должны были ехать с отцами и мужьями в мобильных пыточных. Пусть тоже привыкают.

Через день новые «спецмашины» были готовы к использованию, присоединены к колонне, и затем «отряд спецназа ФСИН» направился дальше, к новым подвигам, дабы очистить репутацию Анатолия Ерёменко в глазах высокого начальства.

По дороге совершили заезд в город Муром, на местный тепловозный завод, где в качестве дополнительного производства модернизировали устаревшие МТ-ЛБ и БРДМ-2. Пользуясь формой и документами, легко проникли на объект, где беспредельничать не стали, а вот шесть готовых к передаче во Внутренние войска «бардаков» внаглую захватили и увели. «Маталыги» оставили заводчанам, потому что на них горючего не напасёшься.

А теперь колонна неслась сквозь лес, останавливаясь или в очередной зоне, для того, чтобы прекратить её существование в качестве пенитенциарного учреждения, или в кадрированной воинской части, для того, чтобы вооружить банду, образующуюся из очередной порции выпущенных на свободу зэков. Никто не ждал от них такого, так что все эти захваты шли гладко и даже весело.

Мародёрская колонна вышла из расположения с рассветом. Шли шумно, лязгали гусеницы, на «маталыгах» металлически звенела навешенная проволочная обвеска. Мы вшестером сидели в кузове одного из «академических» КамАЗов, вместе с Доценко и его людьми. Шла колонна быстро, без помех и препятствий, впереди катили две новенькие БМП-3, а ещё две замыкали. Шла уже знакомая нам КШМ в бронетранспортёре, шли четыре грузовика, в которых разместились все штурмовые группы.

По трассе встречных машин уже давно не попадалось, поэтому мы удивились, увидев проскочившую навстречу «восьмёрку» с двумя молодыми парнями и двумя девушками внутри. Колонна даже притормозила, и Пантелеев лично отправил обрадованную донельзя молодёжь в «Пламя». Надо же… И где они всё это время прятались? И как выбрались?

А вот зомби на дороге почти не было, потому что делать им тут было нечего. У меня уже начало возникать такое впечатление, что инстинкт гонит мертвяков именно в города, как будто вид домов и прочего подсказывает им, что тут могут быть люди. Или к тем местам, где раньше людей было много, как в тех же торговых центрах.

В местности даже не пустынной, а просто в некотором отдалении от населённого пункта их становилось намного меньше. Даже из Солнечногорска они почти не выходили, по прошлому опыту могу сказать, а в основном брели по улицам или совершенно неподвижно там стояли. Однако на парковках вокруг больших магазинов, на подъездах к Москве их было много. Пожалуй, даже очень много, я тогда ещё не видел такого количества ни разу. И вот теперь, когда я снова это видел, мне становилось по-настоящему страшно. Толпы бродящих, бледных, окровавленных в большинстве своём бывших людей. Некоторые стоят, некоторые вяло бредут куда-то, без всякой цели.

Наша колонна не пошла на стоянку перед входом в «Рамстор-Ашан», где всё было запружено зомби, а двинулась по огибающей её дороге, за решётчатым забором. По тому же маршруту, по которому мы проезжали на бронетранспортёре позавчера.

К входу рванули лишь два из четырёх опутанных «егозой» МТ-ЛБ, которые лихо развернулись на месте, выпустили по два клуба вонючего дизельного дыма и ломанулись задом на вход в торговый центр, запирая его вдруг возникшим за ними сплошным блестящим забором из множества витков колючей спирали. То, что надо! Блокировка входа была абсолютной, а экипажи теперь могут поглядывать в смотровые щели в задних дверках и курить, ожидая сигнала, что можно выйти погулять. В чревах своих бронемашин они как в сейфах. Впрочем, мой бывший ротный за курение в машине башку бы оторвал кому угодно.

КамАЗы влетели на территорию открытой стоянки перед «Рамстором» через ворота с противоположной стороны. С их бортов ударили частые выстрелы, выкашивая зомби, оказавшихся поблизости. Первые группы начали спешиваться и забегать в тоннель въезда в гараж, а наши два КамАЗа подъехали к выезду. Возле него уже наготове, развернувшись задом, стоял и гремел движком один из МТ-ЛБ.

— Приготовиться к высадке! Не спать! — крикнул Доценко. — Стрелки, прикрывать!

Я был в группе стрелков, поэтому поднялся над бортом, поймал в прицел голову пошатывающегося, сильно пострадавшего от нападения мертвяка, на котором не осталось ни одной целой части тела, и свалил его короткой очередью. Затем свалил второго, довольно шустрого, после чего последовала команда на спешивание.

Двое бойцов, бывших с ним, сняли щит с заднего борта и спрыгнули на дорогу, за ними — Доценко, ещё его люди, следом наши две тройки, причём я успел крикнуть своим: «Не оголтевать, мля!». Главное — без героизма.

Перед нами открылся освещённый бетонный пандус-«улитка», ведущий по спирали вниз. Я вскинул «сто пятый», упёр приклад в плечо, повёл перед собой из стороны в сторону, плотно удерживая цевьё. Прицел включен, теперь дайте мне цели. Сергеич чётко стал справа и сзади от меня, Татьяна — так же, но левее.

Перед нами шли ещё тройки, ломилось нас много, поэтому я вскоре опустил ствол автомата — тут нам пострелять не дадут. Мертвяков перед нами, насколько мне было видно, пока было немного. Затрещали выстрелы, засверкали в темноте дульные вспышки, мне было видно, что те падали перед наступавшими на них бойцами, словно кегли.