автомобильная дорога. Савин глядел в иллюминатор и думал о том, что пройдет несколько лет, побегут по рельсам поезда, и каждый, кто будет проезжать здесь, сможет увидеть из вагонного окна обелиск со звездой, под которым лежит один из первостроителей БАМа по фамилии Сверяба, по матери — Потерушин. Первый и единственный обелиск на этом участке трассы.

Дрожала винтокрылая машина, оставляя позади Ивановы километры. Появился путеукладчик. В этом месте рельсы обрывались.

Мытюрин показал рукой вниз, председатель комиссии кивнул: вижу, мол. Мытюрин прокричал:

— Мостовики задерживают! Поставщик пролетные строения не прислал!

Исчезли и насыпь, и путеукладчик. Зазмеился внизу белый Туюн, по которому месяц назад полз в сторону Эльги первый железный караван.

Давлетов, выехавший еще вчера, встречал их на вертолетной площадке. Выглядел он по-прежнему невозмутимым и непроницаемым, таким, каким помнил его Савин со дня первой встречи. Представился и доложил Мытюрину, что два тягача заправлены и готовы в любую минуту тронуться в путь.

— Может быть, пообедаем сначала, Алексей Михайлович? — спросил тот.

— Успеем. Поехали! — Наверное, слово «поехали» было у него любимым.

Зимник выровняли к приезду высоких гостей. Прогнали по нему бульдозер, да еще протащили для укатки волокушу. Тягачи шли мягко и быстро, только мелькали обочь отбеленные снегами остовы лиственниц. Савин глядел сквозь брезентовое оконце кузова, со смутным чувством ожидая, когда горелый лес кончится. Ему вдруг представилось, что Ольга стоит с Ольхоном там, ждет его на месте последнего расставания. Вот сейчас тягач остановится, чтоб высадить его на повороте к дому, где его встретит заждавшийся родной человек. Они тихонько пойдут рядом, и он расскажет ей про Сверябу, который не любил женщин, хотя и носил в груди любящее сердце.

Тягач и на самом деле остановился. Савин даже не удивился тому, метнулся к заднему борту, спрыгнул вниз. Машины стали как раз на границе живой и мертвой тайги, почти в том месте, где снег был исполосован когда-то следами лыж. Но не встречала Ольга, и тайга не вызванивала колокольцами, напуганная гулом моторов.

Начальство тоже сошло на землю. Савин не подошел к ним, но стоял поблизости и слышал, как главный гость выговаривал Мытюрину:

— Не понимаю, какие вам тут пригрезились сложности?.. Выгода очевидная. Даже представитель заказчика, которому вообще дела до этого не должно быть, звонил, доказывал правоту старшего лейтенанта. С партийных и государственных позиций подошел к этому человек.

Савин понял, что речь идет о Дрыхлине. И с грустной иронией по отношению к себе усмехнулся, вспомнив, как тот откровенничал в «Тайге», как предсказывал, что останется «в авторитете».

— Не понимаю, Мытюрин. Но хочу понять. Поехали!

Всего минут тридцать или чуть больше ушло на дорогу. Зимник привел их на галечную косу, где работал комплекс Коротеева. Все гудело, крутилось, двигалось. Безостановочно отползали от экскаваторов груженые самосвалы. В поле зрения не было ни одного бездействующего механизма, и Савин сообразил: спрятал Коротеев неисправные «Магирусы». А тот уже летел навстречу своим пружинистым, похожим на бег, шагом. На всю тайгу прогремел его бас: «Сыр-ра-а», хотя и смирно вроде бы некому было стоять. Сразу определил старшего и зычно спросил разрешения обратиться к Мытюрину...

Эльга была такой же, как и тогда, маскировала под снегом свою увертливость. Только галечная коса выглядела по-другому. Берег весь был изрезан и взрыт. Самый подходящий для насыпи грунт дала Ольгина река, и бульдозер деловито сгребал его в кучу. Тальник на той стороне был помят и прополот гусеницами, и следы от них хаотично расчертили редкую тонкоствольную рощицу.

— Как дела? — спросил председатель комиссии у Коротеева.

— Сменное задание выполняем в среднем на 120 процентов.

— Орлы, а, Мытюрин!

Они двинулись к самому берегу, вся свита, среди которой были Давлетов, Ароян, Савин.

— Где планируете мостовой переход, командиры? — спросил их высокий гость, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Пятьсот тридцать метров отсюда, — сухо доложил Давлетов.

— Так уж и пятьсот тридцать?

— Так точно.

— Поехали, посмотрим. — И не спеша тронулись по берегу Эльги.

Савин ждал, что вот сейчас, сию минуту он увидит крутояр, зимовье на нем, укрытое лиственничником, и молочный парок внизу от спящей подо льдом Эльги. Но не рвалась уже наружу река, успокоилась, верно, до весны. Зимовье же стояло на месте. Даже белый дымок над трубой почудился Савину. Ему захотелось рвануться с места и побежать к избушке, вот она — рукой подать! Но сдержал себя злым усилием, остановился вместе со всеми напротив утыканных голыми лиственницами двух скал. Только теперь они не напоминали ежей, лижущих снег, были просто нагромождением валунника, в расселинах которого росли деревья.

— Мостовой переход здесь, — сказал Давлетов.

— Подходяще, — согласилось начальство.

— Можно для начала поставить совмещенный, как на Бурее. Чтобы открыть автомобильное движение.

— Зачем нам здесь совмещенный мост? — возразил тот. — Время времянок ушло. Сразу капитальный — дешевле!

— Так точно, — сказал Давлетов.

— А вы что думаете, товарищ Мытюрин?

— Все зависит от поставщиков.

— Найдем и на них управу...

Савин почти не слушал, о чем они говорили. Дотронулся до стоявшего рядом Арояна:

— Разрешите мне отлучиться?

Замполит запрещающе качнул головой, но потом, видимо поняв, что происходило с Савиным, прошептал:

— Позже.

«Позже» наступило очень скоро, когда председатель комиссии весело сказал:

— Поехали!

— Разрешите обратиться? — остановил его Ароян.

— Что, комиссар?

— Старший лейтенант Савин нужен вам?

— Мне — нет. Для меня все ясно, — взглянул вопросительно на Мытюрина.

— В чем дело? — спросил полковник Арояна.

— Разрешите ему остаться на комплексе Коротеева?

— Пусть остается, если нужно.

— Тогда до свидания, орел! — подошел к Савину начальственный гость. — Спасибо за доброе дело! Корреспондентов натравлю на тебя. Не боишься? — Тряхнув Савину руку, он первый пошел обратно, ступая уверенно и по-хозяйски.

Давлетов, проходя мимо Савина, осуждающе покачал головой и сказал вполголоса:

— Сегодня же назад!

Не дожидаясь, когда они дойдут до карьера и повернут к тягачам, Савин развернулся и почти бегом бросился к зимовью.

Дверь в него была приоткрыта. Он остановился, чтобы перевести дух, глотнул воздуху и вошел. Конечно же, Ольги не было. Он знал это и раньше, был уверен в том, что ее нет. Нечего охотнику делать сейчас на этом участке. Но все же надеялся, потому что помнил, как говорил: «Ты меня жди». И она ответила: «Хорошо».

Но вот не дождалась, ушла. Куда ушла? Вверх по реке? Вниз? К дяде? В какой стороне стоят ее избушки?

В зимовье было холодно, пусто и голо. На нарах вместо сохатиной шкуры и ватных одеял валялась