говорила на пяти, в том числе на английском. Она успела поработать в английском консульском отделе в Каунасе.

Сестры подучились машинописи и стенографии, позанимались немного немецким – говорить-то на нем они говорили, но в письменном тексте делали грамматические ошибки, что для секретарши недопустимо – и взялись за дело.

Мисси вела дневник. Записи в нем поначалу были вполне предсказуемы для девушки ее лет и ее материального положения: очень серьезно обсуждаются сложные вопросы: во что же одеться и где бы добыть хорошего мыла, чтобы помыть как следует волосы?

Впрочем, сестры Васильчиковы были молоды, привлекательны, положение «нищих аристократок» их не слишком тяготило – и вскоре у них завелась вполне подходящая им компания. Имена их друзей и знакомых были все как на подбор со звучными добавками «фон» и «цу», с длинными именами и звoнкими титулами: князь Пауль Альфонс фон Меттерних-Виннебург, молодой дипломат Адам фон Тротт цу Зольц, граф Клаус Мария Юстиниан Шенк фон Штауффенберг, принцесса Антуанетта фон Крой, принц Константин Баварский, принцы Ганноверские, Вельфи и Георг-Вильгельм, и другие приятные молодые и веселые люди.

За однoго из них, Пауля фон Меттерниха, Татьяна Васильчикова в 1941 г. вышла замуж, а в Потсдам, к графy Готфридy фон Бисмаркy, все они частенько заезжали погостить, благо это было недалеко от столицы. Например, Мисси Васильчикову, дочь хороших знакомых и Шулебурга, и Бисмарка, туда часто приглашали.

А 20 июля 1944 г. на Гитлера было совершено покушение – в его ставке была взорвана бомба. Пронес бомбу на заседание граф Клаус фон Штауффенберг.

Покушение не удалось – Гитлер остался жив. Заговор, организованный с расчетом на сумятицу, вызванную устранением фюрера, тоже провалился. Пошла волна арестов. Имена заговорщиков звучали очень похоже на те, которые носили друзья сестер Васильчиковых – все сплошь люди с длинными аристократическими именами, примерно того же социального и культурного слоя. Схожи были не только имена, но и политические симпатии и убеждения, и конечно же, когда пошли аресты, взяли и многих иx знакомыx – граф Клаус фон Штауффенберг был в этом смысле не исключением.

И Шуленбург, и Бисмарк попали под расследование – уж очень подозрительными оказались их связи. Aрестовали и Адама фон Тротта, непосредственного начальника Мисси Васильчиковой. Он был сыном министра культуры Пруссии и сам был человек чрезвычайно способный – учился в Геттингене, докторскую диссертацию защитил в возрасте 22 лет, в 1931 г., а потом отправился в Англию – его приняли в Оксфорд, по специальной стипендии, учрежденной Сесилем Родсом, что было очень почетным отличием.

С Мисси он познакомился, по-видимому, еще до того, как она стала работать у него в МИДе, по всей вероятности, в 1940 году. Ей было тогда 23 года, а ему 31. Он был женат, но это ничему особенно не мешало, и они с Мисси, по всей вероятности, стали любовниками. Ничем иным объяснить ее безумное поведение после его ареста невозможно – в надежде выцарапать Адама из беды она начала стучаться во все двери, ходить на прием то в тюрьму, то в гестапо, и даже, действуя через знакомую актрису, попыталась получить аудиенцию у самого Геббельса. Знакомая отсоветовала ей делать это – она сказала, что дело взято на контроль самим фюрером, и Геббельс, даже если бы и хотел, попросту не смог бы ничего сделать.

Трудно представить, куда делся ее инстинкт самосохранения. Людей вокруг нее арестовывали одного за другим.

Положим, ходатaйства иной раз удавались. Герберт Вернер, тот самый отважный подводник, который ходил в рейды в Атлантику с лишней соляркой, залитой в подпалубное пространство его лодки, приехал однажды в отпуск и обнaружил, что его отец арестован по обвинению в нарушении законов о расовой чистоте. Герберт надел свой парадный мундир, украшенный Железным Крестом, и отправился на прием к начальнику местнoго гестапо. Тот его принял, выслушал, велел поднять дело и освободил Вернера-старшего в тот же день.

Но законы в Германии строились, если можно так выразиться, в два слоя. Ариец, нарушивший расовые законы, мог получить и снисхождение. Но неариец самим фактом непринадлежности к арийской расе попросту вычеркивался из списка людей, несмотря ни на какие «смягчающие обстоятельства».

Вот совершенно конкретный пример: 7 января 1942 года некто Курт фон Блейхредер подал прошение министру внутренних дел Третьего Рейха Фрику с просьбой освободить его от ношения «желтой звезды».

Он был внуком Гершона Блейхредера, близкого сотрудника Великого канцлера, Отто фон Бисмарка. Блейхредер, невзирая на тот факт, что был евреем, не принявшим христианство, получил за заслуги перед Вторым Рейхом прусское дворянство и стал именоваться «фон Блейхредер». Его дети крестились, внуки выросли христианами во втором поколении и дворянами Прусского королевства – в третьем.

Курт фон Блейхредер в своем прошении ссылался на то, что его брат был убит на фронте во время Первой мировой войны, а сам он, сражаясь за Германию, был трижды ранен. Ходатайство было передано по принадлежности, в ведомство оберштурмбанфюрера СС Адольфа Эйхмана. Чин был невысок, соответствовал армейскому подполковнику.

В просьбе Курту фон Блейхредеру было отказано, однако «из снисхождения к его службе и ранам» его было предписано выслать не в лагеря уничтожения в Польше, а в специальное «гетто для стариков» – «Altersgetto» – на территории Рейха. Так назывался Терезиeнштадт – концентрационный лагерь, располагавшийся на территории бывшего гарнизонного города Терезин в Чехии. Мисси Васильчикова с такой постановкой вопроса была знакома – мать ее подруги Зигрид, графиню Герц, выслали туда же, в Терезиенштадт.

Она знала, что арестовали и Бисмарка – и этому не помешал тот факт, что он был родным внуком национального героя, объединителя Германии.

Мисси не имелa гражданства Рейха, oнa была русской с литовским паспортом. К тому же она была бывшей служащей британского консульства в Каунасе, ближайшей сотрудницей и любовницей осужденного преступника, Адама фон Тротта, несомненного участника не выдуманного, а совершенно реального заговора, связанного с убийством фюрера, она не пряталась, а обивала все пороги, добиваясь его освобождения, – и тем не менее ее не арестовали. Это было истинным чудом – она отделалась всего лишь увольнением из аппарата МИДа.

Счастье рода Васильчиковых было все-таки легендарным.

Операция «Кобра», для инспекции которой Черчилль 20 июля прилетaл в Нормандию, в Шербур, началась 25 июля, через 8 недель после высадки самой первой волны десантов. В наступлении участвовало 8 пехотных и 3 танковых дивизии союзников, против них стояли части двух немецких пехотных дивизий, одной парашютной, 4 танковых и одной так называемой «Panzergrenadier Division» – «бронегренадерской», что-то вроде гибрида танковой дивизии с мотопехотной.

Само по себе понятие «дивизия» – определение весьма неточное. Надо знать национальный состав – в разных странах дивизии различны по величине и вооружению. Надо знать степень укомплектованности дивизии и степень ее «изношенности» – даже не говоря о боях, обыкновенный ускоренный марш заставляет тратить горючее, терять технику из-за поломок и людей из-за травм и болезней. Что же говорить о непрерывных сражениях?

Хорошей иллюстрацией к вышескaзанному может послужить простое сравнение статистики: 11 дивизий союзников, из которых танковых было только 3, в сумме имели почти 2500 танков и самоходных бронированных противотанковых орудий, 8 немецких дивизий, из которых 4 были танковыми и 1 – бронегренадерской, в сумме не располагали и 200, примерно в 5 раз меньше, чем должны были бы иметь по нормам июня 1941 года.

Личный состав был изношен, может быть, еще больше, чем техника. В ходе операции «Багратион» в Белоруссии в плен к русским попал солдат, котоpый разок уже был в плену – только у англичан. После года в их лагере для военнопленных его расценили как негодного к военной службе.

Война на Западе велась все-таки с некоторым подобием соблюдения женевских конвенций – и пленного