Разумеется, в Коминтерне были люди, которым троцкистское пятно на биографии не помешало удержаться на плаву или даже сделать карьеру. Примером может служить секретарь и член Президиума ИККИ Дмитрий Мануильский.
Как и Л. Троцкий, он вступил в партию большевиков в 1917 г. на VI съезде РСДРП(б) в составе «Межрайонной организации объединенных социал-демократов» и в 1918 г. попытался с ним сблизиться[325]. Недвусмысленно встав во внутрипартийной борьбе на сторону Сталина, Д. Мануильский, однако, не отличался особой «кровожадностью». 8 июня 1930 г. он написал ходатайство секретарю. Центральной контрольной комиссии ВКПб) Емельяну Ярославскому о восстановлении в партии покаявшейся троцкистки Татьяны Моисеевны Ривош, лично ему знакомой по «подпольной работе в Италии, затем во Франции», и которая, кстати, тогда была женой его ближайшего сотрудника Степанова (Иванова). Но Д. Мануильский вовремя сообразил, какие качества необходимы, чтобы обезопасить себя от немилости Хозяина. Это помогло ему выжить. Бывший лидер компартии Израиля Самуил Микунис в своих мемуарах вспоминал, как в 1946 г. в Париже, на Съезде сторонников мира, Д. Мануильский услужливо вытирал пот со лба только что выступившего министра иностранных дел СССР Молотова[326].
Загадочными представляются арест и последующая казнь Меера Москвина (Трилиссера). В литературе высказывалось мнение, что М. Москвин «в состав руководства ИККИ был включен по указанию Сталина»[327]. Это неверно. В прошлом заместитель председателя ОГПУ, затем заместитель наркома рабоче-крестьянской инспекции, он был в 1935 г. направлен ЦК ВКП(б) на работу в аппарат Коминтерна по просьбе ИККИ[328]. Удивительного в этом ничего нет. Двух секретарей ИККИ того времени — О. Куусинена и Д. Мануильского Меер Москвин хорошо знал еще с дореволюционной поры. В 1921 г. он несколько месяцев проработал на посту заведующего Дальневосточным отделом ИККИ. Конечно, его кандидатура, как и кандидатура других кандидатов в Секретариат и Президиум ИККИ, была предварительно одобрена Сталиным и только потом предложена к избранию Исполкому Коминтерна. Соответствующий документ, написанный рукой «вождя народов» и с визой Л. М. Кагановича, хранится в фондах РГАСПИ[329]. М. Москвин активно боролся с троцкистами. Что же касается известного заявления Бухарина, сделанного им Л. Каменеву, о том, что Трилиссер, как и Г. Ягода, якобы был готов его поддержать[330], то оно фактами не подтверждается.
М. Москвин был осужден по обвинению в том, что, «работая в 1926 году начальником иностранного отдела ОГПУ, вошел в состав антисоветской группы, существовавшей в ОГПУ СССР, и имел организационную связь с врагом народа Ягода и другими. В последующие годы, перейдя на работу в аппарат Коминтерна, Трилиссер установил организационную связь по антисоветской деятельности с Кнориным и Пятницким и по их заданиям насаждал в братских компартиях Греции, Польши, Эстонии, Латвии и других странах троцкистские, шпионские кадры и провокаторов» [331]. Заметим, что Москвин ушел из ОГПУ из-за конфликта с Ягодой по вопросу о роли парторганизации в системе органов госбезопасности. Если он выступал с рядом своих сторонников за строгое соблюдение партийной демократии, то Ягода полагал, что в ОГПУ демократия может существовать лишь в очень узких рамках. Сталин, разумеется, поддержал Ягоду, руководство партийной организации ОГПУ было распущено, а Москвин оказался в Наркомате рабоче-крестьянской инспекции.
Интересен и такой факт: хотя Москвин еще 5 марта 1936 г. был ознакомлен с компрометирующими Б. Мельникова протроцкистскими заявлениями, никаких действий с целью его увольнения из аппарата ИККИ он не предпринял.
Другой загадкой являются причины систематического истребления кадров Компартии Польши самых разных течений и фракций. Во всяком случае, развязка кровавой драмы подготавливалась Сталиным загодя, ибо еще в мае 1929 г. на заседании делегации ВКП(б) в ИККИ он добился принятия решения об использовании ОГПУ «для выявления провокаторов в КПП»[332].
Ко второй половине 1930-х гг. аппарат Коминтерна, задуманный В.И. Лениным как Штаб мировой революции, фактически превратился в комиссариат пропаганды и международного давления в составе советского правительства, очень схожий по законам функционирования и царившей в нем обстановке с другими комиссариатами. Развернувшиеся в его недрах в 1937–1938 гг. массовые репрессии еще одно тому доказательство.
Мой доклад будет состоять из двух частей. Первая его часть посвящена вопросам международной политики, а вторая часть — политике Коминтерна. И в той, и в другой области я могу затронуть лишь самое важное. Но и в той, и в другой области как раз сейчас мы стоим перед некоторыми решениями такого характера, которые предопределят на довольно длительное будущее политику нашей партии.
ВОПРОСЫ МЕЖДУНАРОДНОЙ ПОЛИТИКИ
В области международной политики мы стоим сейчас перед началом новой полосы. В настоящий момент вполне возможно, что мы получим признание де-юре в 4 государствах: в Англии, во Франции, в Италии и в Норвегии. Разумеется, это только возможность. Никто не может дать гарантии, что это наступит непременно и притом в ближайшее время. Но для нашей ориентации необходимо ясно видеть, что в настоящий момент как бы начинается новая полоса в этой области.
Вопрос о признании или непризнании Советской России де-юре является сейчас, пожалуй, самым боевым вопросом международной политики. Чехословацкий министр Бенеш в своей новогодней речи сказал, что 1924 год ознаменуется признанием Советской России де-юре. Разумеется, не все новогодние предсказания министров оправдываются, но есть серьезные основания ожидать, что это предсказание оправдается и Бенеш окажется пророком. Центральным пунктом международной политики является сейчас, повторяю, вопрос о признании или непризнании нас де-юре. Но в этот вопрос, естественно, врезалась наша партийная дискуссия. Как всегда бывало, когда наступают какие-нибудь затруднения для нашей партии, международная буржуазия пытается их использовать, раздуть, преувеличить. И сейчас мы видим то же самое. В Западной Европе и Америке, в связи с нашей дискуссией, особенно в самые последние дни, начали создаваться форменные легенды того типа, который нам известен с самого начала существования советской власти. Я, на всякий случай, товарищи, сообщу вам важнейшие факты из этой области, т… к. едва ли кто-либо из вас представляет себе, до чего здесь дошло дело. Сегодня мы получили не от врагов наших, а от друзей в Коминтерн сообщение следующего характера: венская «Neue Freie Presse» приводит в номере таком-то следующую телеграмму: «Согласно парижского телеграфного сообщения, там распространился слух, что Троцкий арестован. Другая версия: Троцкий укрепился в бронированном поезде, Буденный занял пока выжидательную позицию» (смех). Такие сведения распространяет не только бульварная печать, но и вся так называемая серьезная буржуазная пресса. «Morning Post» сообщает, что Троцкий вышел из Политбюро, а в кругах американских журналистов «более осведомленные» говорят, что Троцкий арестован. Т. Крестинский, один из наших представителей за границей, в своем дневнике, который он ведет, сообщает от 8 января следующее: «Осада по делам партийной дискуссии усилилась, повалили немцы, бельгийцы и австрийцы. Немецкие «спецы» по иностранным делам все заинтересовались вопросом, не окончится ли
