гимназии, не имея материальной возможности получить университетское образование, поступил на службу помощником редактора 'Ярославских губернских ведомостей', где начал впервые печататься (с 1857 г.). Учительствовал в воскресной школе. В 1864 г. начал службу в строительном отделении при Ярославском губернском правлении, совмещая ее с 1866 г. с работой редактора неофициальной части 'Ярославских губернских ведомостей'. Работая в газете, Т. довел ее 'до высшей степени порядочности, так что и столичные газеты не раз высказывали этот отзыв' (Достоевский А. М. Воспоминания. — Л., 1930. — С. 344). Образованность и независимость Т. приводили к частым столкновениям его с тогдашним ярославским вице- губернатором Н. А. Тройницким, вследствие чего Т. вынужден был уйти в 1870 г. из строительного отделения, а в 1871 г. был вообще уволен с государственной службы по причинам неблагонадежности. С 1872 г. Т. служил в земстве, одновременно редактировал 'Вестник ярославского земства' (в течение более 25 лет). Т. принадлежал к тем прогрессивным земским деятелям, которые стремились противостоять намерению царского правительства превратить земства в 'пятое колесо в телеге русского государственного управления' (Ленин В. И. Полн. собр. соч. — Т. 5. — С. 35). Т. не был свободен от либеральных иллюзий, но в лучших своих произведениях он подвергал резкой критике либеральное пустословие, напр. в сатирическом стихотворении 'Буйное вече' (1881), которым восхищался Салтыков-Щедрин, называвший Т. 'певцом буйных земцев' (Круглов А. В. — С. 91).

С 1864 г. Т. печатался в журналах 'Дело', 'Искра', 'Отечественные записки', 'Вестник Европы', 'Будильник', 'Осколки' и др. Сотрудничая в 'Осколках', переписывался и был лично знаком с А. П. Чеховым, который ценил Т. как поэта и человека, сохраняя постоянный интерес к его личности (см.: Чехов М. П. Вокруг Чехова. — М., 1964. — С. 276). Самым крупным прижизненным изданием поэта явился сборник 'Стихотворения Л. Н. Трефолева (1864–1893)', выпущенный в Москве в 1894 г. Т. почти всю жизнь прожил в Ярославле, выезжая чаще всего в Москву. В 1876 г. был за границей (в Германии и Франции); в 1884 г. путешествовал по Крыму и Закавказью.

Как поэт Т. принадлежит к некрасовской школе. Н. А. Некрасов высоко отзывался о Т.: 'Стихи Трефолева бьют по сердцу. Это мастер, а не подмастерье'. А на замечание собеседника о том, что Т. ученик Некрасова, последний ответил: 'Скорее — последователь. Но если ученик, то такой, которым может гордиться учитель. Но у него свой костюм' (Круглов А. В. — С. 91).

Т. использовал достижения некрасовского стиля, в т. ч. ритм стиха, простонародную лексику, фольклорные элементы и т. д. Но родство поэзии Т. с поэзией Некрасова обусловливается не столько внешним сходством, сколько глубинными, внутренними причинами — близостью взглядов на крепостническую и пореформенную Россию, положение крестьянства, судьбу русской женщины, на смысл и задачи поэзии. Основные мотивы творчества Т.- бедственное положение народа, горячее сочувствие его страданиям ('Семинарист', 1864; 'Что я умею нарисовать?', 1870; 'На бедного Макара все шишки валятся', 1872; 'Таинственный ямщик', 1883, и др.); обличение жестокости правящих классов, их лживости, безнравственности ('Стрелок', 1864; 'Филантропу', 1877; 'Добряк, душа человек', 1891, и др.); вера в силы народа и его грядущее освобождение ('К России', 1877; 'Нянины сказки', 1878; 'Песня о Дреме и Ереме', 1882; 'Макар', 1884; 'Под осенним дождем', 1885; 'Кровавый поток', 1899, и др.). Благодаря простоте языка, напевности стало популярной народной песней стихотворение 'Дубинушка' (1865). Созданное в один год с одноименным стихотворением В. И. Богданова, ставшим впоследствии известной песней, оно было исполнено гнева 'на злодейку судьбу, / Что вступила с народом в борьбу / И велела ему под ярмом, за гроши / Добывать для других барыши'. Широко распространилась в народе песня 'Когда я на почте служил ямщиком…' (1868; перевод стихотворения В. Сырокомли 'Почтальон'). Наибольшую известность принесла Т. 'Песня о камаринском мужике' (1867), в которой представлена судьба бедняка Касьяна, загулявшего до смерти в день своих именин. Используемый здесь народный плясовой ритм передает широту и удаль Касьяна и одновременно подчеркивает трагическую участь его.

Как поэт-демократ Т. отрицательно относился к 'чистому искусству'. В программном стихотворении 'Три поэта' (1891) Т. определяет предназначение поэта: 'Утешать погибающих, слабых, больных, / В павшем брате не видеть злодея — / Вот в чем истина, вот в чем идея / Для смиренных людей, для поэтов земных!' К числу таких честных, благородных певцов горя и страдания людского Т. относил народного поэта И. З. Сурикова. Ему Он посвятил стихотворение 'Памяти Ивана Захаровича Сурикова' (1880), которое можно поставить в ряд лучших поэтических некрологов. В нем не только боль о потере близкого друга, но и горе народа об утрате благородного сына, надежда на будущую обновленную жизнь, когда 'новая песня с чудесными звуками / Будет услышана нашими внуками'.

Поэзии Т. свойственна не только гражданственность и публицистичность. Некоторые его стихи отличаются повышенной версификаторской изощренностью. Таково, напр., стихотворение 'Набат' (1898), написанное секстинами: 36 стихов имеют лишь две рифмы, причем те слова, которые являются рифмами в первом шестистишии, проходят во всех шести строфах. К подобной изысканной и трудной форме поэты обращались редко (ср. секстину Л. А. Мея 'Опять, опять звучит…'). Интересно в этом плане и стихотворение 'В глухом саду' (1894), где каждая последующая строфа начинается с предпоследней строки предшествующей.

Мировоззрение Т. нельзя определить однозначно. Его стихам в целом не был свойствен революционный пафос Некрасова, он умилялся религиозным чувствам крестьян, призывал народ к терпению. Но вместе с тем у Т. есть остросатирические выпады против царя, царского дома, попов, одного из вдохновителей реакции К. П. Победоносцева; в эпиграмме на М. Н. Каткова Т. называл его 'литературным жандармом'. Подобные произведения поэт не надеялся обнародовать. Они хранились в его архивах вместе с теми многочисленными стихотворениями, которые не были пропущены цензурой. В эпоху реакции 80 гг. Т. оставался верным освободительным идеалам 60 гг. Он понимал, что с отменой крепостного права страдания народа не кончились. Начало подлинного освобождения России он предчувствовал в нарастающем революционном движении на рубеже веков и приветствовал его в стихотворении 'К свободе' (последние годы жизни): 'Незримая для русского народа, / Ты медленно, таинственно идешь. / Пароль мой: 'Труд, желанная Свобода!' / А лозунг твой: 'Бодрее, молодежь!'

В автобиографии Т. признавался, что, кроме поэзии, страстно любил историю своего края. На протяжении всей жизни он увлекался изучением архивных материалов. Написанные в разное время, исторические статьи и очерки Т. разбросаны по различным периодическим изданиям. Впервые наиболее значительные из них вышли сборником в Ярославле в 1940 г. под названием 'Ярославская старина': 'Ярославль при императрице Елизавете Петровне' (в очерке, в частности, впервые появились новые материалы о Ф. Г. Волкове), 'Плещеевский бунт', 'Монтионовские премии в российском вкусе' и др. Т. не умиляла патриархальная старина — он заостряет внимание на случаях вопиющего произвола, тяжких притеснений народа со стороны помещиков, военачальников, судей. Воссоздавая эти факты в живых историко-беллетристических рассказах, Т. художественно обрабатывал материалы исторических хроник, документов. Их бесстрастный язык сочетается в рассказах с авторским комментарием. Так, в рассказе 'Меланхолик' в основе сюжета — зверское преступление помещика Бакунина, прибившего поленом свою крепостную, видимо, за то, что честная женщина отвергла домогательства своего барина. Когда злодейство раскрылось и из земли вырыли обезображенный труп, Бакунин 'придумал заявить себя человеком больным, страдающим меланхолией'. Авторская оценка происходящего весьма недвусмысленна — Т. по существу оправдывает народный бунт, считая, что при дальнейшем распространении пугачевщина обрела бы и в Ярославской губ. своих сторонников.

Т. известен также как переводчик западноевропейской (Г. Гейне, П.-Ж. Беранже, П. Дюпон), а также сербской, украинской, польской поэзии. Наиболее значительны его переводы из В. Сырокомли (Л. Кондратовича).