С раздражением обнаружил, что никому не пришло в голову разморозить бычью печенку, поэтому пришлось сунуть замороженную глыбу в духовку на медленный огонь. Овощи приготовили заранее, так что я сварганил пять литров соуса. Пока он булькал на огне, в большой миске я смешал порошок для заварного крема фирмы «Берд» с молоком и сахаром, старясь не перебрать с тщательностью, дабы комки не растворились в горячем молоке.

Вошел Луиджи и снял пальто, шляпу, ботинки и носки.

— Я должен помывай ноги, — сказал он, влезая на сушку. — Я должен помывай эти чертовы как-вы-их- там-называй… — сказал он, засовывая ногу под кран с холодной водой. — Спортивный ноги! — Он с восторгом подцепил эту фразу, услышанную им в кабинете врача. — Безумно чесайся, — сказал он, ожесточенно скребя между пальцами.

Я оглянулся на объявление, висящее на двери туалета для сотрудников: «Пожалуйста, мойте руки». О ногах ни слова. Через кухню нетвердой поступью протопал Дикар и ввалился в туалет. Дверь он закрыть не удосужился, и оттуда донесся плеск разлившейся Замбези.

Я быстро пересек кухню и захлопнул дверь сортира. Повернувшись, увидел Малькольма, посудомойщика; расстегивая пиджак-блузон, он стоял на пороге. Лицо у Малькольма было перекошено. Я спросил, что случилось.

— Это непорядок, — сказал он, кивая в сторону раковины, где плескались ноги Луиджи. — Раковина — моя территория, а вдруг нагрянет санитарная инспекция?

Луиджи заорал из раковины:

— Я работай в ресторанах двадцать семь лет. Я обслуживай принцесса Маргарет и Тони, Кассиус Клей и Томми Стил. Это мой личный друзья. Софи Лорен, когда приезжай в Лондон, заскакивай повидаться со мной всегда-всегда. Однажды Софи сказай: «Луиджи, я давай тебе совет. Всегда смотревай за своими ногами».

Луиджи вынул ноги из раковины и вытер их парой чистых посудных полотенец.

— Если бы! — буркнул Малькольм и нацепил фартук, испещренный жирными пятнами.

Я продолжил размораживать бычью печенку. В кухонные дрязги стараюсь не ввязываться. Формально я считаюсь шеф-поваром, но это ничего не значит: в неофициальной иерархии «Черни» я занимаю низшую ступень. Меня наняли исключительно за мои чисто английские гены и истинно рабочее происхождение.

Спустя десять минут Дикар вывалился из туалета с горящими глазами и счастливой улыбкой. Я указал ему, что у него кончик носа в тальке. Он загоготал:

— Чуток промазал, да?

После чего пошел в зал отпирать входную дверь. Официанты Кеннет и Шон опоздали на полчаса, и куда подевались мои помощники Саша и Азиз?

Оставалось пятнадцать минут до подачи блюд, когда в кухне появился Джимми-грек из соседней таверны. Джимми сообщил, что греческая община Британии голосовала за лейбористов, потому что двадцать лет назад Нил Киннок обещал вернуть в Парфенон мраморные барельефы Элгина, как только лейбористы придут к власти. К нам Джимми заскочил в надежде увидеть какого-нибудь известного лейбориста — дабы вручить ему петицию.

Переворачивая на противне шипящие куски бычьей печенки, я сказал:

— Не знал, что ты интересуешься историческими артефактами, Джимми.

— Лорд Элгин и турки нас обобрали, — сказал Джимми, стряхивая сигаретный пепел в раковину. — Я желаю для своей страны справедливости. Я готов умереть за Грецию! — театрально добавил он.

— А я не готов умереть за Англию, — встрял Малькольм. — Она не сделала мне ничего хорошего.

— Ну, благодаря НАТО и ядерному щиту, ни одному из вас не потребуется жертвовать собственной жизнью, — информировал их я. — А теперь, если позволите, у меня шестьдесят два человека, которых надо накормить, и ни одного помощника!

И я швырнул через всю кухню нож для резки рыбы. Иногда я позволяю себе подобные вспышки раздражительности. Публика ждет от шеф-повара именно такой экзальтированной экстравагантности, а я использую их потребности, чтобы снять стресс — во всяком случае, так утверждает мой бывший психотерапевт Леонора Де-Витт.

Малькольм сказал:

— Я бы тебе помог, но только не за три монеты в час.

А я ему ответил:

— Малькольм, ты только посмотри на себя. Ты преступно неопрятен. Ты рожден всю жизнь провести за кулисами.

К моему изумлению глаза его наполнились слезами.

— Значит, так ты обо мне думаешь, Моули. Ладно, теперь обо мне станет заботиться Тони Блэр. Я — рабочий класс, а лейбористы всегда заботились о рабочем классе.

— Да, — согласился я, — но Тони Блэр вряд ли будет давать тебе бесплатные уроки гигиены и красноречия.

— Пускай, зато я получу образование, — всхлипнул Малькольм. — Тони обещал, он повторил это три раза.

Малькольм говорил о мистере Блэре словно то был его личный друг.

— Прежде чем получать образование, надо научиться читать , — сообщил я. И тут же пожалел о своих словах.

Малькольм сказал:

— Вот я об этом и толкую. Пусть Тони научит меня читать.

Я принялся переваливать охлажденный креветочный салат из вакуумной упаковки в шестьдесят вазочек для фруктового мороженого (у двух посетителей была аллергия на моллюсков). Тут в кухню ворвался Дикар с криком:

— Где ё… мать, холодная закуска? У меня там ё… Майкл Джексон ждет свой ё… обед, за двенадцатым столиком.

Луиджи удивился:

— Зачем безумный Майкл пришагай в «Чернь»? Я слыхай, он кушай одна зеленый фасоль, сиживай в