Когда я принес чай маме, она читала старые письма. Я узнал папин почерк.

– Адриан, ты, наверное, бог знает что о нас думаешь, – сказала она.

Я ответил, что Рик Лемон, молодежный лидер, считает, что в разводах виноват общественный строй.

– Отвяжись ты со своим строем, – буркнула мама.

Выстирал и выгладил школьную форму, ведь завтра в школу. Я уже неплохо управляюсь по хозяйству.

Мои прыщи так ужасны, что писать о них нет мочи. В классе меня засмеют.

Читаю “Человека в железной маске”. Отлично понимаю, что он чувствовал.

Притащился в школу, а она оказалась закрытой. За всем этим кошмаром начисто позабыл, что у нас каникулы. Домой возвращаться не хотелось, и я отправился к Берту Бакстеру. У него побывал социальный работник и пообещал сделать Штыку новую конуру, но помощник по хозяйству ему не положен. (Берту, не Штыку.)

В раковине опять скопилась грязная посуда за целую неделю. Берт говорит, что приберегает ее для меня, потому что я настоящий ас по части грязной посуды. Пока возился с тарелками, рассказал Берту о разводе родителей. Берт против разводов. Говорит, что сам был женат тридцать пять проклятых лет и ему обидно, когда кто-то норовит легко отделаться. Сказал, что у него четверо детей и никто его не навещает. Двое в Австралии, так что с них взятки гладки, но двум другим, по-моему, должно быть стыдно. Берт показал фотографию своей покойной жены. Сразу видно, что в те времена понятия не имели о пластической хирургии. Берт сказал, что был грумом, когда женился (грум что-то делает с лошадьми), и толком не понимал, что его невеста похожа на лошадь, пока не перевелся на железную дорогу. Я спросил, не хочет ли он снова увидеть живую лошадь. Берт ответил, что не прочь, и я повел его смотреть на Бутона.

Мы тащились целую вечность. Берт передвигается жутко медленно, то и дело присаживается где придется, но в конце концов добрались до места. Берт сказал, что Бутон вовсе не лошадь, а пони. Он поглаживал его и приговаривал:

– Ах, какой красавец!

Потом Бутон отправился побегать, а мы сели на сломанную машину. Берт выкурил сигарету, а я съел батончик “Марса”. Потом мы вернулись к Берту. Я сходил в магазин и купил китайской лапши и быстрорастворимого кофе со сливками, так что Берт впервые за много лет нормально пообедал. Посмотрели телевизор, потом Берт показал мне щетки, которыми он чистил лошадей, и фотографии большой усадьбы, где он работал, когда был мальчишкой. Сказал, что там он стал коммунистом, но заснул, не успев объяснить почему.

Пришел домой – никого. Я поставил “Аббу” на полную громкость и слушал до тех пор, пока глухая соседка не принялась барабанить в стену.

День св. Патрика. Выходной в Северной Ирландии и Ирландской Республике

Предки обзавелись адвокатами. Надеюсь, они борются за опеку надо мной. Я стану яблоком раздора для любящих родителей, и мои фотографии появятся в газетах. Хорошо бы прыщи сошли раньше.

Мистер Лукас продает свой дом. Мама говорит, что он просит за него тридцать тысяч фунтов!

Что он будет делать с такими деньжищами?

По словам мамы, купит другой дом, побольше. Надо же быть таким идиотом!

Если бы у меня было тридцать тысяч фунтов, я бы объехал весь мир в поисках приключений. Наличных брать с собой не стал бы: где-то прочел, что все иностранцы – воры. Перевел бы три тысячи фунтов в дорожные чеки и зашил их в штаны. А прежде чем уехать, я бы вот что сделал:

а) послал Пандоре три дюжины красных роз;

б) заплатил бандитам пятьдесят фунтов, чтобы они как следует отлупили Барри Кента;

в) купил самый лучший гоночный велик на свете и проехался мимо дома Найджела;

г) заказал огромный мешок собачьего корма, чтобы пес нормально питался, пока меня нет;

д) нанял экономку Берту Бакстеру;

е) предложил родителям по тысяче фунтов каждому, чтобы они не разводились.

Объездив весь свет, я вернулся бы домой высоким, загорелым, опытным и ироничным, и Пандора рыдала бы по ночам в подушку, оттого что упустила шанс стать миссис Пандорой Моул. За рекордные сроки выучился бы на ветеринара и купил домик в деревне. Одну комнату превращу в кабинет, где стану вести интеллектуальную жизнь.

Но чтобы истратить тридцать тысяч фунтов на полдома, такого же, как у нас, – да ни за что!

Первый день весны. Полнолуние

Родители питаются раздельно и в разное время, поэтому я ем по шесть раз на дню, чтобы никого не обидеть.

Телевизор теперь стоит в моей комнате, потому что они никак не могут решить, кому он принадлежит. Лежу в постели и смотрю ужастики по ночам.

У меня начинают возникать подозрения насчет маминых отношений с мистером Лукасом. Я нашел записку от него: “Полин, сколько можно? Ради бога, уедем вместе. Твой навеки, Бэмби”.

Несмотря на подпись “Бэмби”, я догадался, что записка от мистера Лукаса, потому что она написана на обороте повторного счета за электричество на его имя. Надо сообщить отцу. Спрятал записку под матрас, где лежат “Большие и прыгучие”.

Третье после начала поста. Переход на летнее время в Британии

Каникулы кончились, тоска! Сегодня на домоводстве пекли картошку, фаршированную сыром. Мои картофелины были больше, чем у других, поэтому к концу урока они оказались еще сырыми, и я допекал их у Берта Бакстера. Он опять захотел взглянуть на Бутона. Вести его туда замучаешься, ведь он еле ходит, но все лучше, чем сидеть на математике.

Берт взял с собой щетки и как следует почистил Бутона, и тот заблестел как новенький. Берт запыхался, ему пришлось сесть на брошенную машину и перекурить, а потом мы потащились обратно.

У Штыка улучшился характер с тех пор, как ему поставили новую конуру, а в доме у Берта стало поуютнее, поскольку пес теперь живет во дворе. Берт сказал, что социальный работник хотел отправить его