И все же, глядя на то, куда подходит все человечество, оставаться спокойным было сложно. Понимание того, что душа бессмертна и при самом наихудшем раскладе нам по большому счету ничего не грозит, мало успокаивало меня. Уж очень глубоко я полюбил эти горы, деревья, реки и всю Землю с ее рассветами и закатами. Ощущение того, что я являюсь неотъемлемой частью этой планеты, не покидало меня. Думать как-то иначе мне даже не хотелось. И хотя ясно осознавал, что невозможно подстелить соломку там, где суждено упасть, потихоньку начал реализовывать проект по созданию условий для автономного выживания в горах.

Как ни странно, но, похоже, Дух благословил эту мою контролируемую глупость. Стали подтягиваться заинтересованные люди, появляться интересные финансовые проекты. В общем, жизнь вокруг этой идеи начала пульсировать, обрастая новыми интересными подробностями.

Когда однажды на базочке появился Бобши, я не удивился. Мы по традиции проболтали с ним всю ночь. Разговор в основном крутился вокруг моего проекта и того, что может произойти с человечеством в ближайшие годы. Днем он отвел меня на новое интересное место, где еще совсем недавно существовала целая деревня. Воистину горы дают все необходимое для самодостаточности. Здесь не так давно автономно существовала большой поселок, и не просто существовал, несмотря на отсутствие электричества, здесь был свой клуб, своя школа. Лишь коллективизация и укрупнение совхозов вытеснила людей из этих благодатных мест.

Идея была довольно проста, — объединить усилия людей, стремящихся выжить в этом технократичном мире. Перейти на здоровую естественную пищу и за счет развития сельского хозяйства достичь автономности и самодостаточности. Экология условий развития должна стоять на первом месте, где наиважнейшим считалась бы экология сознания. Главное — освободить пространство от давления эго, создать оазис свободы от этого паразита.

Вопрос лишь упирался в то, что это объединяющая идея. Любое объединяющее начало при отсутствии правильного контроля может превратиться в учение, и даже в религию со своими учителями и проповедниками, а это уже крах самой идеи. Благодаря Бобши у меня сложилось ясное понимание вреда любого духовного учения. Каким бы мудрым оно не было — оно уводит человека от Бога. Христиане, по большому счету, не верят в Бога, они верят в религию и в ее проповедников. Как впрочем, и в других религиях, верующие не обращаются напрямую к Всевышнему, они идут за советом к попам, раввинам, ламам, перекладывая на них ответственность, следовательно, устраняясь от решения своих задач.

Вопрос о том, как сделать так, чтоб сообщество интенсивно развивалось, и при этом не превратилось в учение или религию оказался не простым даже теоретически. Одно было несомненным — это должно быть сообщество, коллектив. С одной стороны, любой коллектив является благодатной почвой для развития эго. Это наиболее благоприятные условия для поддержания и развития образа самого себя, для манипуляции со стороны паразита мыслями людей: «вот, это из-за него… а вот она… если бы не он…». Но с другой стороны, если в коллективе имеется ясное понимание того, каким образом паразит имеет власть над человеком, то и отслеживать его влияние сообща значительно легче. Чего не разглядишь сам, могут подсказать другие.

Постоянное недовольство кем-то или чем-то в коллективе выливается в недовольство самим собой. Сейчас человеку почти невозможно принять себя самого таким, какой он есть. Внешняя неудовлетворенность поддерживает внутреннее недовольство собой. Бытует выражение, что нужно полюбить себя, тогда и полюбишь остальных, но это опять ловушка, нацеленная на эгоистическое самодовольство. Все диаметрально наоборот. Лишь полностью приняв себя, можно расслабиться, не думая о том, какой ты сейчас есть. И только тогда можно перестать позиционировать себя перед другими, гоняясь за одобрительными взглядами, и только тогда появляется возможность забыть про себя и переориентировать внимание вовне, игнорируя свой эгоцентрический центр «я» и появляется возможность длительно и осознанно погрузиться в это благостное состояние. Поэтому, коллективная работа мне виделась непременным условием.

Мне представлялось это в виде некой деревеньки, куда мог бы приехать пожить на несколько недель любой желающий и поработать над собственным освобождением от эго.

— А не является ли эта идея моей эгоцентрической заморочкой? — Спросил я у Бобши.

— Иными словами, — ответил он, — ты хочешь узнать, не творишь ли ты дьяволизм, внося в мир изменения? Здесь правило простое: «бери, что приходит, отпускай, что уходит». Если Творцу твоя деятельность в тему, то все будет складываться почти само. Тебе же главное самому наработать безупречность в действиях. Действуй не из центра «я», а из любви к тому, что уже происходит, и всегда будь готов к резким изменениям направления деятельности. Учись отпускать все, сколько бы сил до этого ты ни потратил.

— Только тогда, когда отсутствует центр «я», — продолжил он, — мы имеем возможность изменять мир к лучшему, а не пачкаться дьявольским желанием изменить сделанное Всевышним. Дело в том, что в состоянии любви ты не проецируешь свои эгоистические хочу, ты находишься в Божественном творческом состоянии и все, что сделано, не является твоим личным творением. Ты, как автор действий, отсутствуешь, Сам Творец действует через тебя. Ты становишься Его действием, а потому это даже выше, чем просто Он Сам.

Жил был поросенок. В хлеву было тепло и уютно, каждый день открывалась дверь, и какой-то дядька приносил ему целое ведро еды. За открытой дверью поросенок видел часть огорода, видел чистую сочную зелень под солнечными лучами. Его, конечно, манило вырваться туда и побегать, сбивая серебристую росу с сочной зелени, тот мир представлялся ему чем- то интересным и загадочным, но он был хороший поросенок и не хотел рисковать той едой, которую ему приносили. Зачем, тут и так тепло, уютно, сытно. И все было бы замечательно, но где-то в глубине поросячьей души зрела какая-то недосказанность, словно он должен был задать себе некий вопрос. О чем-то он должен был себя еще спросить, но сытая размеренная жизнь делала его ленивым. Да и зачем себя утруждать, когда и так все хорошо? Главное сытно, тепло и уютно и он отмахивался от этой назойливой мысли своим закрученным поросячьим хвостиком.

Но вот однажды случилось нечто ужасное и непоправимое, в хлев пришел тот самый дядька, но вместо ведра с едой у него был длинный острый холодный нож.

Поросенка охватила паника и глубокая обида, он понимал, что этот нож заточен по его поросячью душу.

«Но за что?» — Закричала его поросячья душа: «Я же хороший, я никогда никому ничего плохого не сделал. ЗА ЧТО МНЕ ЭТО?» И тут до него дошло, что именно этот вопрос он должен был задавать всякий раз, когда ему приносили еду.