Представь, сколько времени тебе потребуется, чтобы поменять о себе мнение хотя бы в одной составляющей. К примеру, ты думаешь о себе, что ты трус, и хочешь стать смелым. Сколько времени и усилий тебе потребуется, чтобы изменить это представление о себе? Если помнить, что подобных бирочек человек нацеплял на себя сотни, то никакой жизни не хватит, чтобы достичь желаемого результата.
— Так и есть, — подтвердил я, — ведь говорят же, что нет предела для самосовершенствования.
— Правильно, именно так человек и погружает себя в еще одну дуальность. Он пытается убежать от собственного несовершенства и достичь иллюзорной непогрешимости.
Я привычно наметил формулу сложения полярностей:
Совершенство + Несовершенство =
Бобши молчал, а я пытался завершить сложение, но мне чего-то не хватало. Образ результата вырисовывался весьма приблизительно. Тщетно промучившись несколько минут, я решил, что Бобши сам мне об этом скажет. Он сидел молча, глядя в костер. Лицо его словно светилось спокойствием и умиротворенностью, наверняка он забыл даже про мое существование. Блин! Уж он-то точно не напрягает себя этим сложением. Я вдруг догадался, что именно в этом спокойствии мне и нужно искать ответ и стал внимательнее наблюдать за Бобши. Но его черты неуловимо ускользали. Как во сне я видел его то одним, то другим, при этом его выражение не менялось. Пляшущие отблески костра добавляли еще большую изменчивость его черт, но и днем их невозможно было остановить, тогда они проступали словно сквозь водную зыбкую поверхность. Вот же, вроде как видишь, а уловить не можешь…
В какой момент он повернулся ко мне — я не заметил.
— Ну что, удалось сложить? — Спросил Бобши.
— Не совсем, вроде понимаю… О! — вдруг осенило меня, — это принять себя таким, какой уже есть!
— Правильно, когда человек принимает себя, таким, каким бы он ни был, он отказывается от любого образа самого себя. Он принимает свое незавершенное совершенство на данном этапе, понимая, что сейчас он таким и должен быть. В том, какой он сейчас есть, просматривается замысел самого Творца, значит, сейчас он такой Ему и нужен. Ему становится все равно, какой он, он не озабочен тем, хороший он или плохой, и уж тем более, кто и что про него могут подумать или сказать. Он перестает действовать из статичного образа и погружается в свою божественную сущность, саму жизнь, которая не может иметь статичных форм. Она постоянно течет и меняется, таким и является человек под слоем бирочек, образующих образ самого себя. Это похоже на пламя свечи, вроде есть постоянная форма, есть постоянный цвет, есть постоянное излучение света и тепла, но пламя всегда новое.
— Вот ты можешь сказать, какой ты сейчас? — Спросил он. — Попробуй еще раз глянуть на себя — но не снаружи, как делал ранее, а изнутри, почувствовать то, каким ты себя сейчас ощущаешь, — продолжил Бобши.
Я сосредоточил взгляд на внутреннем состоянии. Конечно, я сейчас озадаченный тем, какой я. О, нет, я уже тот, кто наблюдает за тем, какой он озадаченный. И даже нет, я уже наблюдающий за наблюдателем…
— Бобши! Это невозможно! Я всегда опаздываю!
Бобши привычно заливался смехом, глядя на меня.
— Ты сейчас коснулся себя истинного, — сказал он, останавливая свой смех, — где же сейчас твоя нация, твои убеждения, твои бирочки «умный», «красивый», «духовный»…
Успокоившись, он добавил.
— Невозможно себя оценить в «здесь и сейчас», все оценки и бирочки — есть результат оценки прошлого. В настоящем человек текуч и изменчив как пламя свечи, как струящийся родник. Если ты считал себя трусом, то где же сейчас твой страх? Если ты считал себя лентяем, то где сейчас твоя лень? Все оценки относятся к образу самого себя в прошлом, но никак не касаются тебя самого в настоящем.
— Бобши! Я, кажется, понял, почему происходит так, что когда я пытаюсь тебя рассмотреть, мне кажется, будто твое лицо течет. Это потому, что ты находишься в «здесь и сейчас»?
Прежде чем свалиться набок от хохота, Бобши успел спросить, — ты на себя—то давно в зеркало смотрел?
Небо уже было светло-серым, я подошел к машине и заглянул в боковое зеркальце. Блин! Так и есть, Бобши не врал, я не узнавал себя, привычная статичность черт отсутствовала.
— Что происходит? — Спросил я, вернувшись к костру.
Бобши уже успокоился и был способен говорить.
— Феномен, о котором ты спрашиваешь, на восемьдесят процентов находится в тебе. Если бы здесь сейчас находились и другие люди, то достаточно было бы вывести их из привычного восприятия, взволновав и озадачив чем-то, и ты наблюдал бы то же самое и на их лицах. Как сказал бы Дон Хуан, у тебя очень податливая точка сборки. Ты натренировал ее, практикуя биоэнергетическое врачевание. Ты очень легко входишь в состояние тех, с кем общаешься. Помнишь, ты как-то рассказывал, что начинаешь чувствовать себя опьяневшим в подвыпившей компании, хотя сам не пил? Точно так же ты входишь в состояние текучести, общаясь со мной. Именно это твое, заметь, твое состояние текучести позволяет видеть текучесть других. Для этого, прежде всего, нужно самому «течь». Текучесть — это отсутствие привычек восприятия, это действие не из образа самого себя, а из своей постоянно обновляющейся истинности, сотворенной Богом. Советую тебе попытаться запомнить это состояние и попрактиковать его в социуме. Очень полезное занятие, особенно если ты его практикуешь на успешных людях. Твое благо, что ты научился быстро отпускать состояние других людей, а то давно бы уже загнулся, практикуя врачевание.
— Выходит, что это благодаря твоему присутствию я начинаю видеть текучесть других? — спросил я.
— Правильней сказать, что это происходит благодаря подвижности твоей точки сборки. Ведь ты точно также настраиваешься и на других людей. В компании тупых ты сам начинаешь тупить. С одной стороны это неплохо раскачало твою точку сборки, сделав ее подвижной. Но с другой стороны, тебе давно пора научиться отделять свое от чужого. Занимаясь биоэнергетикой, ты протоптал дорожку для своего сознания в трансцендентальное, в тонкие тела, где мы все едино. Но далее тебе не хватает осознанности, чтобы понять, что совсем не стоит погружаться в чужие состояния всех людей подряд в повседневной жизни. Достаточно кому-то сказать тебе фразу с раздражением, и ты слепо на нее резонируешь, сам загоняя себя в состояние раздражения. Наверняка, ты даже без слов чувствуешь, кто и как к тебе относится, но продолжаешь слепо резонировать, на гнев отвечать гневом.
Я поразился тому, что говорил Бобши. Совсем недавно стал замечать за собой подобную зависимость, а он вот так просто поставил все точки над и.
— Бобши, уж не потому ли я так легко воспринимаю твой смех над собой? Меня даже забавляет, когда ты надо мной смеешься.
— Ты просто чувствуешь, что я вовсе не над тобой смеюсь. Мой смех — это реакция на комичную ситуацию, а к твоей личности он отношения не имеет, хотя внешне и может показаться, что я над тобой смеюсь. Ты это неосознанно чувствуешь и потому легко воспринимаешь. Ты продолжаешь чувствовать, как я отношусь к тебе, и это тебя успокаивает.
— И все же, — продолжил Бобши, — тебе необходимо научиться осознанно понимать, какие чувства являются твоими, а какие приходят извне, цепляя тебя за подобные недоработки. Сейчас ты представляешь собой нечто аморфное, поддающееся любому внешнему воздействию, неосознанно резонирующее на любой раздражитель. Это результат, говоря языком толтеков, нехватки личной силы. Само словосочетание «личная сила» не совсем верное. Откуда может возникнуть личная сила, когда стирается сама личность? Но нам приходится разговаривать, пользуясь известными терминами.
Давай примем термин «личная сила», как способность индивидуума противостоять агрессивной среде. Чем развитей личная сила, тем меньше человек ведется на влияние окружающих. Человек с развитой личной силой не станет безмозгло резонировать на чужие эмоции. Он видит ситуацию как бы извне, — это один из принципов сталкинга, описанного Кастанедой. Личная сила нарабатывается в социуме во время общения с агрессивно настроенными людьми по отношению к тебе. Поэтому маги считали за удачу встречу с тиранами, особенно если те наделены властью.
Сейчас подобных встреч в социуме очень много. Любые человеческие отношения государство пытаясь взять под контроль, обусловило невероятным количеством законов. Раздутая законодательная база приводит к росту чиновников, блюстителей закона. А это самая благодатная почва для взращивания всевозможных тиранчиков. Ты вот много ездишь на своей машине, наверняка неоднократно имел конфликтные ситуации с представителями ДПС, тиранчиками выращенными государством на основе исполнения правил дорожного движения.
При этом упоминании меня внутренне всего передернуло.
Видя мою реакцию, Бобши привычно рассмеялся, — что, достали?
— Достали, еще как достали, — признался я, — у меня богатейший стаж вождения, и за границу мотался, и Россию почти всю исколесил. Знаю, что невозможно избежать с ними конфликтов, как бы ты ни старался ничего нарушать.
— Сейчас у человечества уникальное время, — продолжил он, — но это отдельная тема. Просто обрати внимание, что раньше маги искали встречи с тиранчиками, и считали удачей, когда сталкивались с ними. Они использовали их для набора личной силы. Сейчас тиранчики встречаются чуть ли не на каждом шагу. Правда, обмельчали очень, речь не идет о жизни и смерти, они все ждут, чтоб их купили. Вопрос упирается лишь в размер суммы. Но встречу и с ними можно использовать для собственного развития. Постоянные стычки с тиранчиками дают нам возможность отследить свои чувства и эмоции. Увидеть механизм реакций, исходящий из собственного эго.
— Но, пожалуй, нам уже пора идти, — вдруг сказал он, глянув на небо.
Солнце в наше ущелье еще не заглядывало, но было уже светло. Не было сомнений в том, что будь мы на равнине, оно уже бы начинало согревать нас утренними лучами. Бобши сказал, что нам придется идти до ночи. На вопрос: «куда и зачем мы идем?», уклончиво ответил: «дойдем — узнаешь». Я доверял ему, полностью отпуская ситуацию из-под контроля, но был заинтригован, куда он может меня привести в этих горах. Конечно, досконально я знать их не мог, но и побродил по ним достаточно. Мне всегда было интересно найти что-то новое, побывать там, где еще не был, найти оригинальное место, а потом притащить туда друзей. Они за эту мою страсть в шутку называли меня Лешим.
То, что приходится оставлять здесь машину, меня не волновало, я и раньше оставлял ее в горах на несколько дней без присмотра. Любители ходить по горам с рюкзаком — это особый склад людей, материальное их мало волнует. Моя потрепанная машина могла в них вызвать лишь удивление: «кто это сюда мог заехать»?
