Жанна проявила чудеса сдержанности: молчала почти всю дорогу до офиса. И, лишь выйдя из джипа, тихо сказала:

– Андрей, это подстава.

Любого другого человека Андрей послал бы в пеший эротический тур не задумываясь. Но доверия к начальнику службы безопасности у Захарова было даже больше, чем к компаньону. Паничев ошибался, Жанна – никогда. И за это ей можно было простить даже излишнюю осторожность, свойственную всем женщинам.

Андрей подошел к ней, хотел погладить пепельные, растрепанные на ветру волосы. От такого нехитрого жеста дамы всегда впадали в ступор и временно прекращали компостировать мозг.

Но это же Жанна. Особый случай. Она закрывает от пуль. Она получает пятнашку в месяц вместо выплачиваемых на такой должности максимум семи тысяч гринов. Она делает свою работу идеально. С ней было бы неправильно обращаться как со всеми. Надо набраться терпения и все объяснить.

– Это не подстава. Ты же видела это яйцо. Впечатляет, да? – Он взял Жанну под руку. – Пошли в офис, простудимся.

– Не люблю. – Леонова стряхнула его руку, прошла пару шагов и остановилась. – У тебя много врагов, Андрей. И еще меня беспокоит смерть Малышевского. Накануне твой секретарь потеряла пропуск. А если это как-то связано? И по убийству Полины по-прежнему нет ясности. Здесь что-то не так. Остановись! Подумай! Куда ты торопишься?

Раздражение – много дел, а он тут лясы точит – накатывало жгучими волнами. Противостоять ему становилось все труднее.

– Малышевского – в жопу, я вообще не понимаю, а хули он делал в нашем офисе?! – на повышенных тонах сказал Андрей. – А враги… Жанн, ты как маленькая. Какие у МЕНЯ враги? Враг – это равноценная категория. У МЕНЯ врагов нет. Чма вокруг навалом, но оно меня не е… ну, короче, ты поняла. Ладно, хочешь на входе мерзнуть – велкам, – он все-таки провел по ее затылку. Пусть успокоится и не теребит его хотя бы сегодня. – А я побежал!

Ему казалось: нервный срыв, когда хочется орать и крушить все, что под руку подвернется, удастся сдержать. Но, когда он ехал в лифте, на мобильный позвонила жена. С ценной информацией, что ее дорогую подружку наконец разрешили забрать из морга, а значит, можно заниматься организацией похорон.

Андрей даже не дослушал Светин прерываемый всхлипами лепет. Приближается Новый год, а что это значит – взятки-подарочки нужным людям, завершение важных дел, составление планов. И с яйцом Фаберже тоже надо что-то решать, «лимон» с хвостом на счетах не лежит, надо выкручиваться, забирать прибыль с предприятий, может, даже кредит на часть суммы быстро оформить. Своих дел невпроворот, а тут его запаривают еще чужими проблемами! И так сердце болит, а нервы уже просто на пределе…

«Странная все-таки штука – Интернет, – думала Лика, ожидая, пока ноутбук установит соединение. – Всемирная паутина – очень точное название. Весь мир, люди, страны, любые темы – виртуально это становится доступнее. И все-таки паутина, как запутаешься – потом с трудом выберешься. Наверное, мою зависимость обусловила работа. Журналист должен быть в курсе всех событий, чтобы оперативно на них реагировать. И вот – новостные сайты, с утра до вечера. Меня начинало ломать еще пару лет назад. Отпуск, сижу под пальмой, перед глазами – море, а все мысли только о том, вдруг что-то случилось, а я об этом не знаю. Прямо как в фильме „Москва слезам не верит“: стабильности в мире нет. Смех смехом, но беспокоюсь, нервничаю. А ведь постоянная тревога, зацикленность на каком-то аспекте, пугающая черная глухая пустота – уже начало даже не психологии, психиатрии. Потом начались книжки, и к моей новостной дозе присоединились литературные форумы, сайты самиздата, персональные странички знакомых. А что там по рейтингам продаж моих романов на сайтах книжных магазинов? А какие новости в „Живом журнале“? Да, это зависимость. Только работая над книгой о Захарове, я точно это поняла. При работе над своими романами – не получалось, оправдывала себя. Я же информацию в Сети собираю, а не без толку болтаю. А тут – только репортерская специфика. Диктофон, ворд – вот и все, что требуется. И времени последние недели на Интернет не было, Новый год скоро, хочется быстрее сдать работу. Как же меня, оказывается, ломает без Сети. Может, к врачу сходить? Боюсь, сама уже не справлюсь. Вот комп включаю, думаю о сайтах, и у меня даже руки дрожат, полный финиш…»

Лика зашла на почтовый сервер, открыла ящик. Письма щедро обрамляли «жизнеутверждающие» надписи:

«Одиннадцатилетняя роженица, видео: слабонервным не смотреть».

«Ученики изнасиловали, а потом убили свою учительницу».

«У актера рак, шансов на спасение нет».

Ее затрясло. В отдохнувшее, очищенное от информационной грязи сознание сразу же устремился мощный поток негатива.

– Надо же, а я раньше и не замечала всех этих баннеров, – пробормотала Вронская, закрывая почту. – Но негатив все равно же влияет на подсознание. Потом я прочитаю свои пятнадцать писем, не могу этой гадости вокруг видеть. Кажется, еще немного – и стану горячим сторонником цензуры. Что происходит в голове малолетнего дитятки, который просто пользуется почтой?! Да у него ку-ку будет, если он хотя бы раз все эти ссылки откроет. О сайтах для самоубийц и порногадюшнике я имею очень смутное представление, но болото, видимо, еще то. Бр-р!

Ей захотелось оторвать шнур от модема и выбросить его в мусорное ведро. Мучительная тревога и беспокойство тут же сжали сердце. Новости, форумы, сайты. Что-то важное может быть упущено!

«Наркоманка, – мрачно думала Вронская, нарезая круги возле стола с компьютером. – Да у меня определенно зависимость, мама дорогая! Хотя бы о Даринке подумала, кого я рожу, ноутбук? С учетом количества проведенного за компом времени и того дерьма, которое прет в мозг изо всех дыр гнусной Паутины, это неудивительно!»

Лика, вздохнув, выдернула из компьютера провод модема, опасаясь, что еще секунда – и она начнет писать ответы или полезет читать письма, а в общем-то окончательно спятит от своей активной виртуальной жизни.

– Дарина Владиславовна, все! – она погладила плоский живот. – Две недели никакого Интернета. Мы будем встречать Новый год, ходить в гости к бабушке и дедушке, навестим нашу подругу Маню. А потом, когда эмоции схлынут, мы во всем разберемся. Правда?

Вместо хоть какого-то намека на ответ доченьки Лика услышала звонок сотового телефона.

«Наша служба и опасна и трудна», – старательно пел мобильник.

Седов.

– Привет, мать! А… – Володя запнулся. – В смысле, привет, Вронская. Как здоровье?

Отпихивая морду любопытного Снапа, явно решившего, что сотовый похож на игрушку, которую можно с удовольствием погрызть, Лика рассмеялась:

– Да не смущайся ты. Ну мать, скоро буду. С девочками так бывает. Нормально все у меня, вот от компьютера отлепилась. Подумала, что нечего будущей маме глаза слепить и облучаться.

– Это очень правильное решение, – оживился Володя. – То есть ты свободна, временем располагаешь?

– Что надо? – вздохнула Лика.

– Да Калинину сегодня хоронят. У меня дел выше крыши, хотел Пашу отправить. Но там кладбище какое-то новорусское, от Москвы пилить и пилить. А опер на своих двоих. И не так у меня много знакомых, которых с ходу в середине рабочего дня напрячь можно.

– Ты думаешь, на кладбище, как в плохом детективе, обязательно появится убийца? – поинтересовалась Вронская, вытаскивая из шкафа шерстяной свитер. – И по его искореженной ненавистью личине доблестный оперативник Паша обо всем догадается и эффектно защелкнет наручники на преступных конечностях?

– Издеваешься, как небеременная, – заворчал Седов. – Короче, собирайся, опер через пару минут у тебя будет.

«Бросить бы все. Уехать в деревню, где нет Интернета. Отключить сотовый телефон. Не работать, – думала она, натягивая плотные теплые джинсы. – Я жду ребенка, я хочу, чтобы Даринка родилась здоровой. Но мне ее надо будет кормить-одевать, причем хорошо. Не хочу, чтобы она от чего-то отказывалась из-за того, что отца нет, а мама балду гонять любит. Поэтому работать, если здоровье позволит, придется.