Понять точно, что с ним происходит в этом странном офисе, у Моцарта, как он ни пытался, не получалось. Но от его наметанного глаза не укрылось: Цыпленочек вдруг поменяла длинную юбчонку на соблазнительное мини, и бледное личико, так растрогавшее его в филармонии, выглядело уже поярче. Ну а он… Так бы и сидел рядом с ней. Слушал про то, каких рыб, несмотря на пожелания клиентов, ни за что нельзя запускать в один аквариум, так как они разборки клеить начнут, совсем как братва из разных бригад. Разбирался бы в хитрых фильтрах, системах подогрева, особенностях кормления. Ненависть к Захарову стала понемногу гаснуть. И потом, если с ним разбираться – то что будет с Цыпленком и ее отцом, создавшим эту фирму? Реальная подстава…

– Так, хватит сопли развешивать, – разозлился Моцарт и проехал пару метров вперед. – Захаров мне жизнь поломал, сам сейчас весь из себя крутой. А должок за ним большой имеется! Мне надо теперь не сантименты разводить, а о деле думать. Зря, что ли, Васек ради меня суетился…

… – Волк… Волчара, кореш, ты живой?

От какого-то знакомого голоса, называющего бывшую кликуху, он пришел в себя. Понял, что перед глазами все плывет, а еще от дикой боли тянет блевать. Постанывая, перекатился на бок.

– Волчара… Ты прости, я понял, что кто-то из тех, с кем тренировался, меня сейчас вырубит. Вмазал на автопилоте, ты прости. В натуре ведь, не хотел… Волчара… Я же тебя на зоне грел[37], дачки[38] посылал. Ты часто книги у братвы в малявах[39] просил, так я зайду в библиотеку, волыну бац на стол – мне все и давали. Я тебя на воле хотел встретить. Ждал у зоны, как дурак. А потом вертухай сжалился, сказал, что на день раньше ты откинулся. И к матери я твоей ходил, думал, ты там объявился. Волчара! Я боялся, тебя уже закопали. Я тебе чуть башку не снес! Что же ты делаешь, брат…

Когда появились силы, он отполз от блевотины и с трудом повернул голову. На снегу сидел упитанный мужик, шмыгал носом, тер глаза огромным кулачищем. Голос мужика казался знакомым. А вот толстая умиленная морда – нет.

– Васек я, – всхлипнул мужик. – Ты что, не признал меня, что ли?

– Васек? Охранник мой? Ты? Ты?!

От изумления Моцарту даже сразу полегчало. Он, пошатываясь, поднялся на ноги, прищурился.

– А тебя что, не положили пацаны Герыча? А граната? Она же всех наших разнесла!

– Руку дай свою. Так, потерпи. Кости целы, но сейчас…

Моцарт, как ни старался сдержаться, взвыл от резкой боли.

– Костолом!

– Спокуха. Все нормально, без базара. Пальцы шевелятся?

– Ага, нормалек. Я уж думал, поломался.

– Пошли, – Васек взял Моцарта под руку. – Счас вискаря накатим, ваще хорошо станет. Граната, да. Как увидел, решил: ну, все, сейчас копыта отброшу. Вся жизня моя вдруг, как в кино, прокрутилась. Школа, ходка на малолетку, бригада наша. Чуть не обмочился, прикинь! К стене прижался, глаза закрыл. И провалился назад. Там дверь была, вот свезло. В такой же, как тот, где мы гудели, зал. А через него – к выходу пройти можно было. Я и метнулся. Ну а ты? Ты здесь как оказался?

Он разговорился не сразу. Сначала пил в шикарном Васькином кабинете светло-коричневую обжигающую жидкость. Она приятным теплом разливалась по телу, только воняла, как самогонка. Потом с любопытством расспрашивал, что это за особняк такой хитрый. От рассказа Васька накатил еще вонючего пойла.

Допустим, клуб. Пожрать от пуза, музычку послушать, девку симпатичную поиметь. Но Вася же говорит: девчонки – это так, ерунда, по пацанам тут в основном гости спецы. По пацанам! На свободе, не на зоне, когда баб столько симпатичных имеется. Что же с мужиками здесь стало твориться?! Да невозможно врубиться, в натуре, в жизнь эту новую!

– Привыкнешь, – утешал Васек и все пододвигал к Моцарту тарелку с бутербродами. – Ты хавай, хавай. Бригад нет почти, есть бизнес. Авторитеты все за бугор съехали, здесь только отморозки, а честных пацанов мало осталось. Но ничего, впишешься. Хочешь – ко мне давай, я тут теперь, как это называется, безопасность обеспечиваю. Да, кстати, – он засунул руку в карман пиджака. – Держи, твой, что ли? Наделал ты здесь шухера, конечно. А вот волыну твою не верну пока. Это ж надо было додуматься, со стволом в такое место соваться. Сейчас на входе в любой нормальный клуб осматривают и через металлодетектор прогоняют. А служебный вход всегда камера пасет!

Моцарт взял плеер, с замирающим сердцем вдавил ноготь в маленькую кнопку. Пашет! Отлично!

Он все-таки сомневался: открывать Васе все карты или не стоит. Вон он какой стал: рожу нажрал, на работу устроился. А вдруг все разнюхает, а потом Захарову стукнет?

Но… на воле все так изменилось… одна осечка за другой, да сколько ж можно?! Помощник нужен, одному с делом не справиться.

– Захаров бригаду нашу погубил. Это из-за него Герыч войну открыл, – тихо сказал Моцарт, пристально наблюдая за уже чуть окосевшим Васьком. – Задушить надо гниду, сечешь?

– Твою мать! – Васек схватился за голову, закачался из стороны в сторону. – Я ж не знал. Ты же ничего не говорил! Блин, а сколько раз я эту тварь домой возил! Сюда его охрана ведет. А назад мы отвозим и тачку его к коттеджу гоним. Он набухается и спит себе. Если б я знал!

– Нельзя тебе сейчас. Вычислят. На зоне не сладко. Я сам. Но помощь нужна.

– А вдруг повяжут?

Моцарт покачал головой и плеснул себе выпивки.

– Я ж умный. Документы у меня чистые, на новое имя. Волыну через кореша надежного брал. Нигде не свечусь. На меня никто не подумает, давняя история. Надо его замочить и ноги сделать. Все. Это просто!

Васек застонал:

– Просто! Тебе кажется, что просто. Как ты сюда ломанулся! Сейчас камеры везде: снаружи, внутри. Если только…

Его вариант Моцарту вначале не очень понравился. Какая-то фирма, аквариум, бомба.

А если с этой бомбой еще на входе в офис застукают? А ну как начальство этого ООО «Золотая рыбка» проболтается Захарову?

Но Васек уверял: тележка со всеми аквариумными прибамбасами такая широкая, что через металлодетектор не проходит. Ее прокатывают мимо охраны, которая никогда туда не заглядывает. А если и заглянет, то все равно ничего не поймет, там же всякие трубки, склянки, коробки. Обслуживают аквариум в кабинете Захарова до десяти утра. На пол-одиннадцатого часовой механизм взрывного устройства поставить – и сто пудов не будет Андрюхи.

– А почему ты так уверен, что меня туда возьмут? В ООО? Тьфу, слово какое, – все еще колебался Моцарт. – Там твой кореш? Тогда же на тебя выйдут, спалишься!

– Не мой там кореш! У нас в клубе тоже аквариум, эта же фирма и обслуживает. Тележка, в натуре, через детектор не проходит, сам видел! А Захаров свой аквариум заказал, когда от наших рыбок офигел. Вчера к нам сам владелец этой фирмы приезжал рыб кормить, жаловался, что сразу два работника уволилось. Одному акула руку оттяпала, а второй, как увидел, чуть не обгадился. Напарник без клешни – оно того, впечатляет. Короче, оба уволились. И вот хозяин рыбной конторы у моих пацанов спрашивал, может, кого рекомендовать могут. Полклуба базар слышало. И клиентов у этого ООО немерено. Не просчитают меня, уверен.

Моцарт не сомневался: ничего из этой затеи не выйдет. Как увидят на фирме рожу его, пацанами Васька попорченную, так сразу и пошлют откуда пришел. Синяки, впрочем, замазал какой-то шпаклевкой бабской, которую Васек подогнал. И даже фразу красивую для затравки придумал:

– Здрасьте, вам, говорят, корм для акулы требуется?!

Только застряла в горле та фраза. И вообще – голос пропал. В офисе фирмы вдруг оказалась Цыпленок. Волосики белые, носик остренький, глазки ясные. Все как тогда, в филармонии.

– Здравствуйте. Вы по объявлению? Образование есть биологическое? Но ничего, если нет, научим, ничего сложного в работе нет. А вечером можно и на концерт симфонической музыки сходить, правда? А акул вы не бойтесь, у нас только один клиент с таким вот злобным обитателем аквариума. Акулы, когда сытые, неагрессивные. Главное – чтобы кровоточащих царапин не было. Ну и руку в пасть совать не