БАТЧ. Батч.

ЭСМАРЕЛЬДА. Батч. А это что означает?

БАТЧ. Я американец, у нас имена ни хрена не означают. Ну ладно, ближе к теме, что ты хотела узнать, Эсмарельда?

ЭСМАРЕЛЬДА. Я хотела узнать, каково это – убить человека…

БАТЧ. Понятия не имею. Я не знал, что он умер, пока ты мне не сказала. Теперь, когда я знаю, что он умер, ты хочешь знать, что я чувствую?

Эсмарельда кивает головой («да»).

БАТЧ. Я ничего такого особенного не чувствую. И хочешь знать почему, Эсмарельда?

Эсмарельда кивает головой («да»).

БАТЧ. Потому что я – боксер. И это очень много значит. Может быть, этот сукин сын, с которым я сегодня дрался, хоть раз в жизни был боксером. И если так, то он был мертв еще до того, как вышел на этот ринг. Я просто избавил беднягу от страданий. А если он никогда не был боксером (Батч снова затягивается), то так я наказал его за то, что он хотел обосрать мой спорт.

Мы ПРИБЛИЖАЕМСЯ к будке, Батч внутри нее, говорит по телефону.

БАТЧ (в трубку). Что я тебе говорил, когда пойдет слух, что это было подстроено, все выйдет из-под контроля. Слушай, если бы он хоть немного умел драться, он остался бы в живых. Если бы он не был идиотом и не лез на ринг, где ему нечего было делать, он остался бы в живых. И знаешь, хватит уже об этом неудачнике мистере Флойде, давай лучше поговорим о богатом и процветающем мистере Батче. У скольких букмекеров ты сделал ставки? (пауза) У восьмерых? И сколько нужно времени, чтобы собрать деньги? (пауза) Значит, завтра к вечеру у тебя будет всё? (пауза) Отлично, Скотти, просто отлично… я понимаю, о чем ты. Мы с Фабианой уезжаем завтра утром. Через пару дней будем в Кноксвилле. В следующий раз мы с тобой увидимся уже в Теннесси.

Батч вешает трубку. Он смотрит на ждущее его такси.

БАТЧ (про себя, по-французски с субтитрами). Фабиана, любовь моя, приключения начинаются.

Такси Эсмарельды въезжает на стоянку мотеля. Дождь закончился, но по-прежнему сыро. Батч вылезает из машины, теперь он одет в футболку, джинсы и спортивную куртку. Он нагибается к окну шофера.

ЭСМАРЕЛЬДА. Сорок пять шестьдесят.

Батч протягивает ей деньги в окно.

БАТЧ. Мерси боку. А вот кое-что еще.

Батч вынимает стодолларовую купюру.

Глаза Эсмарельды загораются. Она тянется за купюрой, но Батч держит ее так, что не дотянуться.

БАТЧ. Если вдруг кто-нибудь спросит тебя, кого ты подвозила ночью, что ты ответишь?

ЭСМАРЕЛЬДА. Правду. Троих хорошо одетых, слегка подвыпивших мексиканцев.

Батч отдает ей купюру.

БАТЧ. Бон суар, Эсмарельда.

ЭСМАРЕЛЬДА (по-испански). Сладких снов, Батч.

Он треплет ее по носу, она улыбается. Он поворачивается и уходит, она уезжает.

Батч входит в комнату и включает свет.

На кровати, свернувшись клубочком, лежит спиной к нам француженка ФАБИАНА, подружка Батча. Она полностью одета.

ФАБИАНА. Не включай свет.

Батч щелкает выключателем, и комната снова погружается во мрак.

БАТЧ. Так лучше, лапка?

ФАБИАНА. Oui. Что, было много работы в конторе, да?

БАТЧ. Ужас как много. Даже подраться пришлось.

ФАБИАНА. Бедняжка. Может, прижмемся друг к другу, а?

Батч влезает на кровать, прижимается к Фабиане сзади.

Все разговоры Батча с Фабианой напоминают детское лепетанье.

ФАБИАНА. Я смотрела на себя в зеркало.

БАТЧ. И что?

ФАБИАНА. Я мечтаю, чтобы у меня был пузике.

БАТЧ. Ты смотрела на себя в зеркало и мечтала о каком-то пузике?

ФАБИАНА. О таком красивом маленьком пузике. Маленькое пузико – это очень сексуально.

БАТЧ. Ну, тогда радуйся, потому что у тебе есть пузико.

ФАБИАНА. Заткнись, толстун! Нет у меня никакого пузика! У меня обыкновенный живот, как у Мадонны в клипе «LuckyStar»[43]. Это совсем не одно и то же.

БАТЧ. Хоть убей, не пойму, в чем разница между животом и пузиком.

ФАБИАНА. Разница огромная.

БАТЧ. Ты хочешь, чтобы и у меня было пузико?

ФАБИАНА. Нет. С пузиком мужик становится похож либо на раскоряку, либо на гориллу. Но женское пузико – очень сексуальная штука. В остальном женщина совершенно нормальна: нормальное лицо, нормальные ноги, нормальные бедра, нормальная задница, и при этом такое большое, идеально круглое пузико. Если бы у меня было такое, я бы носила майки на два размера меньше, чтобы его подчеркнуть.

БАТЧ. И ты думаешь, мужиков бы это привлекало?

ФАБИАНА. Мне наплевать, привлекало или нет. К несчастью, то, что мы находим приятным на ощупь, редко приятно для глаз, и наоборот.

БАТЧ. Если бы у тебя было пузико, я бы по нему шлепал.

ФАБИАНА. Ты бы шлепал по моему пузику?

БАТЧ. Да, прямо по пузику.

ФАБИАНА. А я бы тогда тебя раздавила. Я бы положила пузико тебе на лицо, и ты бы не смог дышать и задохнулся.

БАТЧ. И ты бы так со мной поступила?

ФАБИАНА. Да!

БАТЧ. Ты все взяла, киска?

ФАБИАНА. Да, все.

БАТЧ. Молодец.

ФАБИАНА. Все идет по плану?

БАТЧ. Ты что, радио не слушала?

ФАБИАНА. Я никогда не слушаю репортажи, когда ты дерешься. Ты победил?

БАТЧ. Как обычно.

ФАБИАНА. Но ты не передумал уходить из спорта?

БАТЧ. Нет, ну что ты.

ФАБИАНА. А как тот, с кем ты дрался?

БАТЧ. Флойд тоже ушел.

ФАБИАНА (улыбаясь). Правда?! И он тоже больше не будет драться?!

БАТЧ. Никогда и ни за что.

ФАБИАНА. Значит, все уже кончилось?

БАТЧ. Еще ничего не кончилось, детка.

Фабиана переворачивается, и Батч ложится на нее. Они целуются.

ФАБИАНА. Нам угрожает опасность, да?

Батч кивает головой («да»).

ФАБИАНА. Если они нас найдут, то убьют, да?

Батч кивает головой («да»).