уделяют больше внимания пространству между объектами, тогда как европейцы в основном уделяют внимание объектам — отличие, которое транслируется в различную эстетику и способы решения проблем. Исследования показали, что некоторые культуры, такие как племена Афганистана и некоторые племена Южной Америки построены на принципах чести, и, как результат, легче воспринимают естественность насилия. Различные религиозные верования, приобретенные в детстве, могут привести к полностью отличающимся моделям морали, отношениям между мужчинами и женщинами, и даже к ценности самой жизни. Несомненно такие отличающиеся модели мира не могут все быть абсолютно корректными, универсальными, даже хотя они могут казаться правильными конкретным людям. Вывод — и хорошее и плохое — это всего лишь то, как вас научили.

Ваша культура (и семейный опыт) обучает вас стереотипам, которые к несчастью, являются неизбежной частью жизни. На протяжении этой книги вы могли бы заменить слово стереотип на инвариантное воспоминание (или инвариантное представление) без существенного изменения смысла. Предсказание по аналогии — это почти тоже самое, что и суждение по стереотипам. Негативные стереотипы имеют ужасные социальные последствия. Если моя теория интеллекта верна, мы не сможем избавить людей от их склонности мыслить стереотипами, потому что стереотипы — это то, как работает кортекс. Использование стереотипов — это неотъемлемое свойство мозга.

Способ избежать вреда, вызванного стереотипами — это учить наших детей узнавать ложные стереотипы, быть сопереживающими и быть скептическими. Нам необходимо продвигать эти критические для мышления вещи в дополнение к внушению известных нам ценностей. Скептицизм, сердце научного метода, единственный известный нам путь отличить факты от фантазии.

Сейчас я надеюсь, что я убедил вас в том, что разум это просто название для того, что делает мозг. Это не отдельная вещь, которая манипулирует или сосуществует с нейронами мозга. Нейроны это просто клетки. Нет мистической силы, которая заставляет конкретные нервные клетки или группы нервных клеток вести себя не так, как они вели бы себя обычно. Поставленные перед фактом, теперь мы можем обратить наше внимание на то, как мы могли бы воплотить способности нервных клеток к запоминанию и предсказанию — наши кортикальные алгоритмы — в кремнии.

Сложно предсказать, как в отдаленном будущем будут использованы новые технологии. Как мы видели в этой книге, мозг делает предсказания по аналогии с прошлым. Так что у нас природная склонность воображать, что новые технологии будут использованы для того, чтобы делать то же самое, что делали предыдущие технологии. Мы воображаем, используя новый инструмент для того, чтоб делать что-то известное, только быстрее, эффективнее или дешевле.

Примеров предостаточно. Люди называли поезд «железной лошадью», а автомобиль «безлошадной телегой». Десятилетия телефон рассматривался в контексте телеграфа, что-то, что должно быть использовано только для передачи важных новостей или сведений; так продолжалось до 1920 года, пока люди не стали использовать его повсеместно. Фотография изначально использовалась как новая форма портретной живописи. Кино рассматривалось как разновидность сценического искусства, вот почему в кинотеатрах существовал занавес перед экраном большую часть 20-го столетия.

Но окончательное использование новых технологий часто неожиданно и влекут более серьезные последствия, чем сначала может показаться нашему воображению. Телефон был развит в беспроводные сети передачи голоса и данных, позволяя любым двум людям на планете общаться друг с другом голосом, текстом, картинками, не зависимо от того, где они. Транзистор был изобретен в 1947 году в Bell Labs. Людям сразу же стало ясно, что это устройство произведет прорыв, но первым применением было просто улучшение старых приложений: транзисторами заменили вакуумные лампы. Это привело к более надежным и компактным радио и компьютерам, что было важно и замечательно в те дни, но основное отличие был в размерах и надежности машин. Наиболее революционное применение транзистора было открыто позже. Был необходим период постепенных инноваций, прежде чем кто-нибудь смог подумать об интегральных микросхемах, микропроцессоре, процессоре цифрового сигнала или микросхеме памяти. Подобным образом микропроцессор, разработанный в 1970 году, замышлялся для настольных вычислителей. Снова, первым приложением была простая замена существующих технологий. Механические настольные вычислители были заменены на электронные калькуляторы. Микропроцессоры так же рассматривались как замена для устройств на реле, например, как переключатели светофоров. Однако, прошли годы, прежде чем обнаружилась реальная мощь микропроцессоров. Никто в то время не мог предвидеть современный персональный компьютер, сотовый телефон, Интернет, GPS, или любые другие виды современных повседневных информационных технологий.

По тем же приметам, было бы глупо думать, что мы можем предсказать революционные применения мозгоподобной системы памяти. Я ожидаю, что эти интеллектуальные машины полностью улучшат нашу жизнь во всех смыслах. Мы можем быть уверены в этом. Но предсказать будущее технологии более чем на несколько лет невозможно. Чтобы признать это, вам достаточно прочитать некоторые из абсурдных прогнозов, сделанных футуристами. В 1950 году было предсказано, что к 2000 году у каждого из нас в подвале будет атомный реактор и что мы будем проводить отпуск на луне. Но пока мы верим в эти истории, многое может быть выиграно на спекуляциях о том, на что будут похожи интеллектуальные машины. Как минимум, есть некоторые обширные и полезные выводы, которые мы можем сделать относительно будущего.

Вопросы интригующие. Можем ли мы построить интеллектуальные машины и, если можем, на что они будут похожи? Будут ли они похожи на человекоподобных роботов из фантастических произведений, черной или бесцветной коробкой персонального компьютера или чем то еще? Как они будут использоваться? Не будет ли это опасной технологией, которая может нанести нам вред или угрожать нашей личной свободе? Каковы самые очевидные применения интеллектуальных машин, и существует ли способ узнать, каковы будут самые фантастические применения? Каковым будет окончательное воздействие интеллектуальных машин на нашу жизнь?

Да, мы сможем построить интеллектуальные машины, но они могут оказаться не тем, чего мы ожидаем. Хотя это может показаться очевидным, я не верю, что построенные нами интеллектуальные машины будут действовать как люди, или даже взаимодействовать с нами человекоподобным образом.

Одно популярное представление об интеллектуальных машинах пришло к нам из фильмов и книг — это привлекательные, злые или подчас неуклюжие человекоподобные роботы, которые разговаривают с нами о чувствах, мыслях, и играют роль в бесконечных научно-фантастических заговорах. Столетие научной фантастики приучило людей видеть роботов и андроидов как неизбежную и желаемую часть нашего будущего. Поколение, выросшее на образах робота Робби из «Затерянной планеты», R2D2 и C3PO из «Звездных войн», и лейтенант-капитан Дэйта из «Стартрека». Даже HAL из фильма «2001, Космическая Одиссея», хотя и не обладал телом, был очень человекоподобным, был разработан для людей в их длительных космических буднях как в качестве компаньона, так и в качестве программного автопилота. Роботы для ограниченного применения — наподобие умных автомобилей, автономных минисубмарин для исследования глубин океана, и автоматические пылесосы или газонокосилки — весьма правдоподобны и когда-нибудь появятся. Но андроиды и роботы вроде Капитана Дейта и C3PO скорее всего останутся фантастикой на долгие годы. На это есть несколько причин.

Первая — человеческий разум создается не только неокортексом, но также эмоциональными системами старого мозга и особенностями человеческого тела. Для того, чтоб быть человеком, вам нужны все биологические механизмы, не только кортекс. Чтобы общаться как человек во всех смыслах (чтобы пройти тест Тьюринга), интеллектуальная машина должна была бы иметь жизненный опыт и эмоции реального человека, и жить человекоподобной жизнью. У интеллектуальных машин будет аналог кортекса и набор органов чувств, но остальное — опционально. Было бы увлекательно увидеть интеллектуальную машину, щеголяющую в человекоподобном теле, но оно не обязательно должно было бы иметь разум, отдаленно похожий на человеческий, за исключением того, что мы наделили бы его человекоподобными эмоциональными системами и человекоподобным опытом. Это было бы крайне сложно, и это кажется мне неэффективным.

Вторая — даже при наличии средств и сил, необходимых для постройки и обслуживания гуманоидных роботов, сложно увидеть их практическое применение. Робот-лакей был бы более дорогим и менее полезным, чем человек-ассистент. Хотя робот мог бы быть «интеллектуальным», у него не было бы такого согласия и взаимопонимания, как у человека- ассистента.

И паровые механизмы, и цифровые компьютеры вы качестве зрения роботов никогда не стали бы плодотворными. Аналогично, когда мы размышляем о построении интеллектуальных машин, для большинства людей является естественным снова и снова воображать человекоподобных роботов, но такое вряд ли будет. Роботы — это концепция, порожденная индустриальной революцией и подправленная фантастикой. Мы не должны принимать их в расчет в качестве вдохновения при разработке действительно интеллектуальных машин.

Так на что же будут похожи интеллектуальные машины, если не на ходящих говорящих роботов? Эволюция подсказывает, что если к органам чувств приделать систему памяти, то память стала бы моделью мира и начала бы предсказывать будущее. Заимствуя идею у природы, мы должны строить интеллектуальные машины аналогичным путем. В этом рецепт для построения интеллектуальных машин. Начнем с набора сенсоров для извлечения паттернов из реального мира. Наши интеллектуальные машины могли бы иметь набор органов чувств, отличающийся от человеческого, и возможно даже «существовали» бы в мире, отличном от нашего (подробнее чуть позже). Так что не предполагайте, что у них должна быть пара глазных яблок и пара ушей. Затем, приделаем к этим органам чувств иерархическую системы памяти, которая работает на тех же самых принципах, что и кортекс. Затем мы должны научить систему памяти, так же, как мы обучаем детей. В процессе обучения, интеллектуальные машины построят модель их мира, как они видят его через их органы чувств. Не будет необходимости или возможности для кого либо запрограммировать правила мира, базы данных, факты или другие высокоуровневые концепции, которые были бы проклятьем искусственного интеллекта. Интеллектуальные машины должны обучаться через наблюдение мира, включая при необходимости информацию от инструктора. Как только интеллектуальная машина создаст модель ее мира, она сможет увидеть аналогии с прошлым опытом, делать предсказания будущих событий, предлагать решения новых проблем и делать эти знания доступными для нас.

Физически, интеллектуальная машина могла бы быть в строенной в самолеты или автомобили, или сидеть неподвижно на полке в компьютерном зале. В отличие от людей, чей мозг должен жить вместе с телом, система памяти интеллектуальной машины могла бы быть расположена в отдалении от ее сенсоров (и от «тела», если б у нее таковое было). Например, у интеллектуальной системы безопасности сенсоры могли бы быть расположены по всему производственному помещению или территории, но иерархическая система памяти, присоединенная к этим сенсорам, могла бы быть заперта в фундаменте здания. Следовательно, физическое воплощение интеллектуальной машины могло бы иметь множество форм.

Нет причин, по которым интеллектуальная машина должна была бы выглядеть, действовать или чувствовать подобно человеку. Что делает ее интеллектуальной — так это то, что она может понимать и взаимодействовать с ее миром посредством иерархической модели в памяти и может думать о мире таким же способом, как думаете вы и я. Как мы увидим, ее мысли и действия могли бы быть полностью отличающимися от человеческих, но тем не менее она оставалась бы интеллектуальной. Интеллектуальность измеряется предсказательной способностью иерархической памяти, а не человекоподобным поведением.

Давайте обратим наше внимание на наиболее сложную проблему, которая встанет перед нами при построении интеллектуальных машин и создании памяти. Чтобы построить интеллектуальные машины, нам необходимо построить большую систему памяти, которая была бы иерархически организована и работала бы аналогично кортексу. Мы встали бы перед проблемой емкости и большого числа соединений.

Емкость — это первая проблема. Пусть, скажем, в кортексе 32 триллиона синапсов. Если мы представим каждый синапс всего лишь двумя битами (что дает нам 4 возможных значения для синапса) и каждый байт — восемью битами (так что каждый байт представлял бы 4 синапса), то нам было бы необходимо приблизительно 8 триллионов байтов памяти. Жесткий диск современного персонального компьютера содержит примерно 100 гигабайт, так что нам было бы необходимо около 80 современных жестких дисков, чтобы получить то же самое количество памяти, что и в человеческом мозге. (Не беспокойтесь о точных цифрах, потому что это всего лишь предположения). Суть в том, что такое количество памяти определенно можно построить в лаборатории. Нас уже не останавливают тысячные множители, но это все еще не та машина, которую вы могли бы положить в карман или встроить в тостер. Важно то, что количество требуемой памяти не закрывает вопрос, тогда как всего лишь десятилетие назад закрывало бы. Спасает нас тот факт, что нет необходимости воссоздавать человеческий кортекс целиком.