Четверг Ризоев посвятил переговорам с Абу. Араб сразу понял, что должно произойти на следующий день.

– Значит, уважаемый Висхан, ты хочешь, чтобы завтра у мечети Сиди-Бей находился усиленный наряд полицейских? Ты подозреваешь, что на твоего босса или на вас всех, руководство «правительства» Ичкерии, может быть совершено покушение. Однако ты не желаешь официально обратиться к кунирским властям с просьбой о предотвращении подобного акта, так как не уверен, что он произойдет. Ты считаешь, что покушение может быть организовано российскими спецслужбами в качестве ответного удара за действия подчиненных вам сил организации «Халифат» в России. Я правильно понял, Висхан?

Ризоев улыбнулся, подтвердив:

– Ты правильно меня понял, Абу! Поверь, мои подозрения – не плод фантазии или вымысла. Они основаны на реальной угрозе. Предотвратить ее мы, я имею в виду охрану «правительства», вряд ли сможем!

Сказав это, Висхан многозначительно посмотрел на своего арабского друга, продолжив:

– Если русские решат ликвидировать Алимхана, они сделают это. Задача полиции не дать убийцам уйти в посольство. Задержать их прямо на площади, где удобнее всего совершить нападение на Алимхана.

На этот раз улыбнулся Абу:

– Понимаю. Мыслишь ты разумно. И кого ты подозреваешь в планируемом покушении? Кого должен задержать усиленный патруль местной полиции?

Ризоев достал из кейса фотографии лиц, запечатленных фотокамерой Рустама:

– Вот этих людей! На снимках – трое, на площади может быть двое. Но из этой тройки и на этих машинах.

Абу бросил быстрый, но цепкий взгляд на снимки, воскликнул:

– О! Среди них и «Тойота», что я пробивал по твоей просьбе?

– Да. Люди, взявшие ее напрокат, не имеют никакого отношения к строительной компании, возводящей атомный объект в Табезе. Они сотрудники ФСБ.

– Вот как! Что ж, такое тоже не исключено. Кунир буквально нашпигован агентами различных разведок, от вашей ФСБ до израильского Моссада! А янки, так те вообще чувствуют себя в столице эмирата хозяевами. Их очень сильно раздражает, что русские, а не другие строят атомную станцию в Табезе. Но черт с ними со всеми! Конечно, Висхан, я могу обеспечить задержание русских, если на площади перед Сиди-Бей прогремит взрыв! Это в моих силах! Но что последует потом? Допустим, наша прокуратура возбудит уголовное дело против них, но оно же развалится, как карточный домик, не успев начаться. Это, конечно, в том случае, если «исполнители террористического акта», назовем их так, не попадут в руки полиции с поличным. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Ризоев подтвердил:

– Понимаю! Русские, как я уже говорил, не дилетанты, они сделали все так, чтобы внешне остаться чистыми! И вот тут, уважаемый Абу, надо подумать, как взять их на площади, чтобы потом передать суду, полностью доказав их вину!

Абу потянулся:

– Для этого надо иметь кучу свидетелей. Причем свидетелей из числа совершенно не заинтересованных лиц. Для этого надо, чтобы в машинах граждан России были обнаружены следы взрывчатого вещества, идентичного тому, что может быть применено против Усамбиева, не помешает и пульт дистанционного управления, с которого мог быть послан на мину сигнал активации взрывателя. Для этого надо сделать так, чтобы сразу после вероятного взрыва русские рванулись от мечети. А самое главное, уважаемый Висхан, это то, чтобы задержанные в первые же часы нахождения в тюрьме дали признательные показания. Ты представляешь, насколько трудно будет осуществить подобные мероприятия?

Ризоев ответил спокойно:

– Прекрасно представляю. Я знаю Кунир и знаю, что здесь возможно, а что нет. Невозможного в Кунире не существует. Здесь возможно все, дело только в цене. Давай, брат, прекратим пустые разговоры и перейдем к обсуждению конкретной сделки.

Абу рассмеялся:

– Всегда приятно работать с человеком дела и слова! А посему действительно перейдем к делу.

– Для того чтобы обвинить русских в совершении террористического акта, показаний случайных свидетелей будет мало. Надо, как я уже говорил, предъявить следствию более весомые улики, а именно взрывчатку или следы от нее! Я могу обеспечить подброс русским в машину чего угодно, но я не знаю, какое взрывчатое вещество будет применено против Усамбиева. Ты должен дать мне его!

Ризоев согласился:

– Хорошо! Ты получишь немного тротила.

Абу продолжил:

– И потом, надо продумать, как русские могли заложить взрывчатку в охраняемый джип вашего премьер-министра. Без этого моя работа по обвинению русских в покушении не будет стоить и цента.

Висхан проговорил:

– Я уже продумал, как и кто мог заминировать машину Усамбиева.

– Не русские?

– Нет! Но человек из моего окружения, завербованный ими.

Араб удивленно взглянул на чеченца:

– Вот как? Ты сдаешь своего человека?

– Я вынужден это сделать.

– И кто этот бедолага?

– Мой помощник – Рустам Удагов.

– А чего ты добьешься, сдав своего помощника полиции? Не начнет тот давать показания против тебя самого?

– А ты для чего, Абу? Неужели в тюрьме Шаргаур не найдется человека, который бы выбил нужные показания?

Араб улыбнулся:

– Найдется, конечно. Он и показания нужные снимет, и устроит так, что твой помощник, не выдержав позора разоблачения, повесится в камере. Но это будет стоить денег.

Ризоев заметил:

– Вот мы и перешли к главному. Я сегодня же вечером присылаю к тебе помощника. Он доставит взрывчатое вещество. Ты забираешь Рустама, и больше я его не вижу! Только слышу, что он, оказывается, был завербован, совсем недавно завербован, российской разведкой. При успешном завершении акции, а таковым будет считаться отправка русских агентов за решетку, ты получишь еще двести тысяч долларов.

Абу быстро проговорил:

– Триста, Висхан, триста, и я немедленно начинаю работу.

– Двести пятьдесят.

– Договорились.

Араб добился своего. Именно на этой сумме он планировал закончить торг с чеченцем. Вышло как нельзя лучше. Причем, помогая, пусть за деньги, Ризоеву сейчас, Абу получает особый доступ к будущему