ответной реакции русских. Хотя нынешнее руководство в Кремле вряд ли пошло бы дальше гневных, но бесполезных заявлений, но в случае устранения Усамбиева ни у кого не возникнет сомнения, что это дело рук Москвы, которой надоело терпеть агрессивные выпады против себя! На этом фоне мы и должны убрать Алимхана. Вернее, это должен будешь сделать ты!

– Я?

– Да, Висхан! Конечно, ты можешь отказаться и раскрыть боссу замысел «Халифата». Но чего добьешься? Благодарности и очередной подачки? А ведь ты реально можешь стать главной фигурой в Кунире. Главной! И тогда никто не сможет помешать тебе переправить в свой дом незабвенную Аллу! Мы же во всем поддержим тебя. Но это после. После того, как Усамбиев отправится на небеса. Если же ты проявишь малодушие и уйдешь в сторону, потеряешь все. «Халифат» не будет подчиняться Куниру! А Алимхана ждут очень крупные неприятности. Мы вскроем все факты хищения денег, когда-либо переводившихся в Чечню, и предадим их огласке. Естественно, в части, касающейся тех людей и организаций, которые осуществляли финансовую поддержку джихада. Долго ли после этого проживет Усамбиев? Сомневаюсь. И он потянет за собой и тебя. В результате вместо трона ты получишь плаху. Но... решать тебе. Я передал все, что должен был передать.

Ризоев задумался. Думал он долго, почти полчаса, потом резко поднял голову:

– Значит, после смерти Усамбиева я становлюсь главным?

Мулдашев подтвердил:

– Да, Висхан, ты!

– И я буду распределять потоки денежной помощи?

– Это обговоришь с Гулаевым отдельно, здесь я ничего конкретно обещать не могу.

– «Халифат» подчинится мне?

– Ты сам станешь одним из руководителей движения.

– А Усамбиев, значит, обречен по-любому?

– Да. Так что пользуйся возможностью подняться, а не остаться, как говорят русские, у разбитого корыта.

– Хорошо. Я согласен.

Мулдашев облегченно вздохнул:

– Ну вот и договорились. Но учти, Висхан, ты должен немедленно начать подготовку ликвидации Алимхана, причем таким образом, чтобы в этом деле просматривался след российских спецслужб.

Ризоев неожиданно твердо заявил:

– Я знаю, как все организовать. Но потребуется время. Немного, недели две максимум. Это устроит вас?

Мулдашев вновь улыбнулся:

– Устроит.

– Что ж, тогда я отвезу тебя обратно в аэропорт.

Ризоев достал из бокового кармана конверт:

– Здесь билеты. Обратно полетишь через Вену и Стамбул. Вылет в ночь.

Он развернул «Хонду» и направил ее обратно к Хитроу.

Проводив Ризоева, Мулдашев прошел к телефонным аппаратам международной связи, по пути купив пластиковую карту. Набрал московский номер. Как только абонент поднял трубку, сказал:

– Наш друг согласен. Я возвращаюсь.

Ему ответил пожилой скрипучий голос:

– Хорошо. Маршрут известен, в нужное время и в нужном месте вас встретят. До свидания и счастливого полета.

Вахид не успел поблагодарить неизвестного за пожелания, тот повесил трубку.

Мулдашев прошел в бар. Заказал себе виски и чашку чая. Выпив, задумался. Поднятая Гулаевым, а вместе с ним Хаджимурадовым и им, Мулдашевым, волна по сути внутрикланового переворота реально грозила кардинально изменить обстановку. Вот только сгладит ли она шероховатости одних противоречий, установив в управлении террористической деятельностью новый, более организованный порядок? Не поднимется ли она огромным цунами, способным разнести в клочья всю их деятельность? Неизвестно. А посему надо быть начеку. Чтобы самому не пострадать в заваренной круто каше. Не стать кормом для чьего-то прожорливого чрева! Об этом теперь предстоит думать постоянно! Хоть и выполнил свою задачу Мулдашев, радости от этого не испытывал. Даже напротив, он ощущал все усиливающуюся тревогу и страх перед будущим. Что это, результат усталости и накопившегося внутреннего напряжения? Или предчувствие близкого краха? Ответа не было. И Мулдашев заказал еще виски. Расслабиться он смог только в кресле салона первого класса «Боинга», понесшего его в Вену.

С пяти утра над районом вновь зарядил дождь. Укрытые прорезиненными накидками, офицеры спецназа терпели неудобства. Прижавшись друг к другу, завалив накидки ветками, они после скудного завтрака курили.

Сургин устроился в небольшой нише, Павлов же никак не мог найти себе места на крошечном сухом участке почвы, ругаясь:

– Чертов лес с его дождем. Хоть какая-нибудь избушка стояла бы у дороги.

Андрей улыбнулся:

– На куриных ножках, без окон и дверей подошла бы?

– Да хоть с Бабой-ягой и Кощеем Бессмертным в придачу!

– Или с боевиками какого-нибудь Абдулы.

– Даже с ними! Но это же издевательство одно – держать нас здесь как стажеров при отработке упражнений на выживаемость. И ладно еще, задача стояла бы какая сложная. А то делов-то – выловить пару духов, которые попытаются подорвать мост. Разминированный мост! Что, с этим бы ребята «Ястреба» не справились?

Андрей заметил:

– Ты стал свидетелем, как спецы группы «Ястреб» отследили трех бандитов. Если бы не счастливый случай, то не боевики, а мы уже гнили в той балке. А самое главное в другом. Эти духи нужны генералу, чтобы подобраться к Гулаеву. Да, их легко могли взять ребята «Ястреба», но тогда слух об этом вышел бы из леса. А там и минеров начали бы крутить, чтобы подвести под суд. Мы же – тени! Мы возьмем боевиков и исчезнем. Исчезнем вместе с ними. Доставим в укромное местечко, а генерал сообщит наверх, что все бандиты диверсионной группы, пытавшейся уничтожить российского министра обороны, ликвидированы. Их тела покажут по «ящику», о них напишут в газетах. Главарь банды, пославший своих людей на смерть, должен быть уверен в том, что его замысел полностью удался. Теперь понял, почему мы с тобой здесь, а не в Москве?

Вячеслав, выслушав товарища, махнул рукой:

– Бесполезняк все это, Андрей! Ну что рядовые исполнители могут знать о главарях «Халифата»? Их фейсы? Но они нам и без них известны.

Андрей поднял указательный палец вверх, как бы в назидание младшему напарнику.

– Не скажи. Иногда рядовой боец может сказать такое, чего ты ни от одного полевого командира никогда не услышишь. Особенно когда узнает, что его элементарно подставили под пулю спецназа. Возможно, в нашем случае этого не произойдет и мы не получим никакой дополнительной информации о Гулаеве, но хуже нам от этого не станет. А там, глядишь, и подфартит.

Павлов вздохнул, посмотрев на часы:

– Без двадцати девять. Еще как минимум часа полтора под кустами сидеть.

– Разве это время? Сутки сидели, а ты говоришь – полтора часа. И хорош, Славик, канючить. Будь добр привести себя в надлежащий вид. Вид офицера спецназа.

– Есть, товарищ майор. Кстати, Андрей, а почему тебе подполковника не присваивают? Ладно я, молодой по службе, а ты в майорах давненько ходишь.

Андрей усмехнулся: