рынок. Там сейчас все, что угодно, продать и купить можно.

Бекетов взглянул на Алоева:

— Слушай, а тебе какое до этой женщины дело?

— Я не хочу, чтобы пролилась невинная кровь. А она прольется, если не произойдет более страшное.

Желваки заиграли на скулах Крабова:

— Женщина, о которой ты говоришь, — моя жена. Ты угадал. Но Али не сделает ей ничего, потому что до того, как он попытается протянуть свои грязные лапы до Раисы, я оторву их вместе с головой этого ублюдка!

— Это будет сделать не так просто.

— Посмотрим.

— Али защищен властью, да он сам и есть теневая, но реальная власть в станице.

— Тем хуже для него и его семейства. Он еще, наверное, не связывался со спецназом? Теперь, по тупости своей, связался. А мы, Рамзан, обид и оскорблений не прощаем. Мы убиваем тех, кто становится нашим врагом.

— Так вы офицеры спецназа?

— Да.

Алоев улыбнулся:

— Данное обстоятельство меняет дело. Похоже, Али совершил серьезную ошибку.

— Это точно. Но тебе-то какое до всего этого дело?

Алоев процедил сквозь зубы:

— Али мой кровный враг, но я ничего не могу сделать. А он словно издевается, решил отобрать ресторан.

Крабов не выдержал:

— Так убил бы его на хрен, по закону кровной мести!

— Не все так просто, капитан. У Али моя дочь. Пока он не трогает ее. Но стоит мне подняться против него, то Лизу тут же найдут изуродованной на местной свалке. Об этом меня брат Али, Ахмед, предупредил.

— Это который мент?

— Да, майор милиции, заместитель начальника ОВД. Поговаривают, скоро начальником станет. «Весело» тогда будет. Ахмед — бандит в погонах, беспредельщик. Людьми торгует, но… служит! Награды получает! Значит, кому-то в верхах очень нужен! Ну, ладно, разговорился я. Пора ресторан закрывать.

Бекетов остановил Алоева:

— Рамзан! Твоя дочь прямо в усадьбе Али находится?

— Да. Здесь, недалеко. Илимов не считает нужным прятать заложников и рабов.

— Ясно. Сколько мы должны?

— Ничего. Считайте, гостями были, а с гостей кто деньги берет?

— Ну, смотри.

— Так запомните, в воскресенье 22–00, с черного хода. А Раю свою, капитан, все же предупреди, пусть хотя бы до выходных побудет в городке. Туда Али и его головорезы не сунутся.

— Хорошо, Рамзан. Спасибо за информацию.

— Не за что. На вас одна надежда. И как это Али допустил такую грубую ошибку, зацепив спецназ? Видно, Аллах отвернулся от него. Значит, власть Али скоро падет. Вот только что придет взамен?

Офицеры, добив остатки водки, спустились на улицу.

Крабов спросил:

— Ну и как тебе обстановка?

— Могла быть и хуже. По крайней мере, на нашей стороне хозяин ресторана.

— Ага! Если только этот Алоев не подстава.

— Что ты везде видишь подставу, Кирилл?

— А ты, по-моему, стал слишком доверчивым.

— Ладно, прекратим базар! Поговорим по трезвянке с утра, а Раису от греха подальше в станицу одной не пускай.

В 23–15 офицеры заехали в парк боевых машин части. Оттуда Крабов, слегка шатаясь, пошел домой, к жене. Бекетов же, на удивление почти трезвый, прошел в офицерское общежитие. Сегодняшний выстрел у них с Крабовым вышел холостым. Но в обойме еще достаточно боевых патронов. На Али и его банду хватит.

Ложась спать, капитан подумал о Кристине. Наверное, еще не добралась домой, раз не позвонила. А может, звонила? В машине капитан случайно, непреднамеренно нажал на клавишу отключения телефона. Правда, заметив это, включил мобильник, но не пропустил во время отключения звонок любимой? Может быть! С утра надо позвонить. Сейчас поздно. С мыслями о Кристине, Бекетов уснул.

А Крабов, проведав бомжа, который спокойно устроился в удобном, а главное, безопасном погребе, решил поговорить с женой. Раиса сначала не хотела слушать мужа, видя, что он пьян. Но Крабов настоял на своем. Раиса получила строгий запрет покидать границы военного городка. После чего уснули и Крабовы.

Звонить Кристине не пришлось. Она сама позвонила в шесть утра, разбудив капитана:

— Привет, Юра! Это я. Из дома мамы.

Быстро сбросив сон, Бекетов ответил:

— Доброе утро, дорогая! Наконец-то! Я думал, ты вчера вечером позвонишь! Сам собирался звонить.

— Ждал?

— Ну что за вопросы, Кристя? Конечно, ждал и волновался. Сейчас, к сожалению, одной женщине небезопасно путешествовать. Но это ладно, доехала и хорошо. Как дочь?

То, что капитан спросил о дочери, пришлось по душе женщине:

— Ничего, Юр! Мама, как всегда, все преувеличила. Есть у нее такая привычка. Да, температура высокая, боль в горле, кашель, но сейчас Вике уже лучше. Но пройти курс лечения надо. Как ты в гарнизоне?

— Нормально. Как всегда. Да и что здесь может измениться?

Капитан тут же поправился:

— Касаемо службы, естественно. А вот без тебя плохо. В городке людей полно, а кажется, что пусто. И очень одиноко.

— Я же только вчера уехала!

— Тем не менее говорю правду.

— Но ничего, я недолго. Тебе же не на следующей неделе в командировку уезжать?

— Нет, не на следующей!

— Вот и хорошо. А я к среде вернусь.

— И мы сразу пойдем к комбату.

Кристина удивилась:

— Зачем?

— Подадим рапорт, чтобы нас зарегистрировали. И квартиру дали.

— Вот как? Ты все сам решил? И даже меня не спросил? А вдруг я не согласна стать твоей женой?

— А ты не согласна?

Прямой вопрос офицера вызвал у женщины замешательство:

— Юра?! Но разве вот так в лоб о самом сокровенном спрашивают? Да еще по телефону?