– Я уж Павлу объяснял, – обратился Леня к Тане. – Мне срочно по делам надо. Это ненадолго, часа на три максимум. Я и собирался заскочить, тебя поздравить и туда рвануть. Теперь совсем опаздываю, засиделся с вами. Вы тут посидите пока, поболтайте… Пашка, дай слово, что не убежишь. А ты, Татьяна, смотри у меня, развлекай гостя дорогого, как умеешь. Если он скучать будет, я тебе этого не прощу.
– Ладно, – сказала Таня. – Я готовкой займусь, а Павел поможет. Вот и развлечемся.
Рафалович от дверей послал обоим воздушный поцелуй и скрылся в прихожей. Хлопнула дверь. Павел и Таня одновременно встали.
– Ну, здравствуй еще раз, – сказал Павел и посмотрел на нее.
Впервые за это утро взгляды их встретились. Проскочила голубая искра. Цепь замкнулась.
Все закачалось и поплыло, унося с собой опыт и боль прошлых ошибок, ожоги прошлых любовей, здравый смысл и все рациональные соображения. Таня всхлипнула и повисла у Павла на шее. Он дрожащими руками прижал ее к себе.
– Что же ты, что так долго не шел? – шептала она сквозь слезы. – Я ждала тебя, столько ждала, устала…
– Я искал, – растерянно произнес он. – Искал всю жизнь, но только вот сейчас понял, что искал тебя…
– Надо что-то сказать Лене…
Он взял ее лицо в ладони и бережно поднял, глядя в заплаканные и бездонные зеленые глаза.
– Я сам все объясню ему, – сказал он твердо. – Только завтра. Пусть сегодня будет и его день. Он заслужил.
– Да, – прошептала Таня. – Да, любовь моя…
Но случилось иначе.
Они не знали, сколько времени молча, не нуждаясь в словах, просидели на кухне, взявшись за руки. Если бы не телефонный звонок – кто-то ошибся номером, – сидели бы еще.
– Ой! – сказала, вернувшись от телефона, Таня. – Надо же готовкой заняться, а то Леня к вечеру гостей, наверное, назвал, да и сам скоро придет, голодный.
– Я помогу, – сказал Павел, – ты скажи, что надо.
Но все шло наперекосяк. Вместо сахара Таня опрокинула в песочное тесто для пирога полный стакан соли, а Павел выронил бутылку с маслом. Бутылка, упав на мягкий пол, не разбилась, зато из нее вытекло масло. Пока Павел бегал в ванную за половой тряпкой, в масляной луже успел с кайфом искупаться Бэрримор. Пока Таня отстирывала скользкую и визжащую псину под душем, а Павел самозабвенно растирал желтки для печенья, задуманного Таней взамен загубленного пирога, в духовке благополучно сгорела курица. Таня, первая учуяв запах дыма, прибежала на кухню, сопровождаемая недомытым и возбужденным Бэрримором. Пока Павел с Таней занимались ликвидацией куриной аварии, собачонок опрокинул на пол и на себя миску с желтками и принялся обрадованно их вылизывать… Повторно выкупав Бэрримора, Таня твердо заявила:
– Так не пойдет. Придется ехать на работу.
– Зачем? – недоуменно и опечаленно спросил Павел.
– У Люси отоварюсь. Надо же чем-то народ кормить. Я скоро.
Павел сел у окна и задумался. Как, о Господи, как объяснить все Леньке, какие слова подобрать?..
Он даже не заметил, как в дверях повернулся ключ, и поднял голову лишь когда на кухне появился чуть запыхавшийся Рафалович.
– Привет! – сказал он. – А Таня где?
– Э-э… за продуктами поехала. Скоро вернется.
– Понятно.
Леня выдвинул из-под стола табуретку, сел напротив Павла и серьезно посмотрел на него.
– Это даже хорошо, что она уехала.
Павел посмотрел на него с удивлением.
– Видишь ли, Поль, я… Смешно даже… Короче, мне нужен твой совет. Больше мне обратиться не к кому, а ты всегда все так хорошо понимал.
Павел спокойно смотрел на взволнованного, непохожего на себя Леню и думал: «Ой ли? Знал бы ты, милый Фаллос, насколько я ничего, решительно ничего не понимаю, что со мной, со всеми нами происходит».
– Ну, в общем… Самое позднее через месяц я подаю рапорт.
– Какой рапорт?
– Об увольнении из рядов. Я вынужден это сделать, иначе все здорово осложнится.
– А что такое?
– Понимаешь, мы – то есть дядя моей жены, я и еще один – в свое время задумали полезное дело. Заручились добром начальства, приступили. Получили первые результаты. И тут пошло-поехало… Какой-то гад накатал телегу. Мол, частная лавочка, нетрудовые доходы. Хотя, заметь, мы еще ни гроша с этого дела не получили… Короче, начались неприятности, Лилькиному дяде порекомендовали уйти по собственному, мне тоже намекнули. И это еще если учесть, что мы хорошо подмазали кого надо. – Павел невольно поморщился. Не замечая этого, Рафалович продолжал: – А то было бы совсем кисло. И вот, как ты понимаешь, пришла пора воспользоваться запасным аэродромом. За этим я и приехал сюда в этот раз – переговорить с нужными людьми, кое-что согласовать.
– Извини, я не очень понял…
– Я возвращаюсь в Питер. С женой и детьми. Устраиваюсь на работу. Потом попытаюсь вытащить сюда ее дядю с тетей…
– Боюсь, что тут я ничем помочь не могу. Я в таких делах ничего не смыслю, а отец давно на пенсии…
Леня прервал его нервным, дребезжащим смехом.
– Ты что, Поль, решил, что я об
– Так что же тогда? – спросил Павел.
Рафалович беспокойно заерзал на стуле.
– Ну… Моя Лилька… она толковая, умная… Я ничего ей не рассказывал, но она в курсе всех моих… добрачных похождений. Она определенно знает, что и сейчас у меня в каждом
