— Это, товарищи, великое торжество для нас — в тылу у врагов держать в своих руках сегодняшний номер газеты.
Когда все немного успокоились, один из партизан, нередко подтрунивавший над Пахомом, сказал ему нарочно, показывая на помятый и загрязненный газетный лист:
— Экий ты неаккуратный, старик. Гляди, как помял и отвозил газету. Недаром тебя в свое время…
Все зашикали на партизана, и старик не успел даже толком обидеться.
Василий Иванович начал вслух читать газету. Прочитав, стали обмениваться мнениями. Говорили тихо, вполголоса — не покидало чувство торжественности.
Тоня принесла чай в кружках. По очереди стали пить.
Пили чай, продолжая обсуждать прочитанное. Сидели долго, тихо беседуя. Наконец старик Пахом встал и, пожелав всем доброй ночи, удалился, оставив свой подарок партизанам.
Тонечка принесла гитару. Сказала:
— Теперь начнем концертное отделение. Сегодня спою вам нашу деревенскую песню, которую я вам еще не пела.
И, перебирая струны, Тонечка тихо запела:
Улыбнувшись Василию Ивановичу, Тоня продолжала петь:
Партизаны подхватили припев:
Тоня продолжала петь:
Снова партизаны подхватили припев:
Тоня пела:
Тоня еще не закончила песню, как в комнату, шаркая туфлями, вбежала мать девушки. Вбежав, она, задыхаясь, сказала:
— Немцы приехали… Машина остановилась у дома…
Партизаны повскакали с мест. Тоня побежала вслед за матерью на кухню.
Тотчас вернувшись назад, Тоня сказала:
— Немцы… Человек двадцать в машине… Сюда идут…
Партизаны схватились за револьверы. Подбежав к окну, Тоня сказала:
— Выбейте раму… Скорей… Бегите по огороду… Через пруд… К лесу…
Василий Иванович с силой распахнул раму, и партизаны стали выскакивать на огород. Василий Иванович сказал Тоне:
— Тонечка, давайте с нами… Скорей…
Девушка покачала головой, сказала:
— Нет… Не могу же я оставить маму…
Послышались солдатские шаги в соседней комнате.
На пороге появился гитлеровский ефрейтор. Василий Иванович выстрелил в него. И вслед за этим выстрелил вторично, уложив второго солдата, который стоял за ефрейтором.
Толкнув Василия Ивановича к окну, Тоня сказала:
— Бегите же… Не медлите… Они схватят вас…
Василий Иванович прыгнул на огород. Побежал вслед за партизанами. Фашисты еще не ориентировались в обстановке, и партизаны выиграли несколько минут. Они бежали теперь по тонкому льду пруда. Лед звенел и ломался под ногами, но партизаны благополучно миновали этот опасный участок.
Гитлеровцы не рискнули бежать по льду и, потоптавшись на берегу, кинулись за партизанами стороной, стреляя в них из автоматов. Добежав до перелеска, они остановились, не рискнули идти в темноте по неизвестной местности.
Остановились и партизаны. Василий Иванович угрюмо сказал:
— Эх, надо было Тоню уговорить идти с нами. Ведь осталась девушка у фашистов в лапах.
Товарищи сказали:
— Она не пошла бы без матери. А где же было время уговаривать старуху?
— Все это так, — сказал Василий Иванович. — Она и мне ответила, что не пойдет. Но все-таки надо было что-то сделать… Погодите, я сейчас вернусь, попробую дойти до ее дома.
Товарищи силой стали удерживать Василия Ивановича. Сказали ему: «Пользы не принесешь, а погибнешь ни за понюшку табаку».
Василий Иванович согласился с этим. Пошел с товарищами.
Устроились в землянке, в которой стояли раньше. Два дня Василий Иванович угрюмо молчал. Наконец сказал, что надо бы разведать — как обстоят дела в деревне.
Пошли два разведчика. Принесли нехорошие вести. Сказали, что гитлеровцы увезли с собой Тоню и ее мамашу.
Еще прошло несколько дней, и партизаны узнали, что нацисты убили Тоню. Тяжело воспринял это известие Василий Иванович. Сказал:
— Да, я так и думал. Как могло быть иначе.